- Мишенька, пойдем, - усталая женщина подошла к мальчику, который словно прилип носом и руками к нарядной витрине, - Пойдем, здесь слишком дорого…
Продавщица с жалостью смотрела на ребенка, и замечаний, что он заляпал всю витрину своими липкими пальчиками, не делала. Она сама порой вздыхала, глядя на товар, которым торговала, хотя за возможность работать именно в этом отделе у них целая борьба разворачивалась. Был 1991 год, в советских магазинах было шаром покати. В Москве год назад ввели «визитные карточки покупателя», да и по ним давали ограниченное количество продуктов и других товаров, приезжим же что-то купить было практически нереально. И именно в это время в некоторых крупных московских гастрономах стали открываться так называемые коммерческие отделы. Там был диковинный ассортимент невиданных ранее продуктов, главным образом, сладостей.
Помните, какие цены были в 1991 году? Для примера, стипендия обычного московского студента была тогда 40 рублей, из которых еще удерживалось 20 копеек – 10 на комсомольские и 10 на профсоюзные взносы. Обычный шоколадный батончик Бабаевской фабрики стоил 60 копеек, а круглая картонка с лимонными и апельсиновыми дольками – около двух рублей. А тут коммерческий отдел с колбасой «салями», окорочками в фирменных пакетах, датским печеньем в жестяных банках. И «Сникерсы». По цене 18 рублей за штуку. Помню, как мы с Колей увидели цену и чуть не офигели (прошу прощения за мой «французский», но другого слова тут не подберешь). Еще порадовались, что дочка маленькая и сладости не ест, да и сами мы не сладкоежки. У меня зарплата тогда была 156 рублей, это с учетом северного коэффициента и надбавок! Даже на девять «Сникерсов» не хватило бы. Но это так, лирическое отступление.
Маленькому Мише было 5 лет. И уже в этом возрасте он прекрасно знал, что такое «дорого», «нет денег» и «потерпи, внучок, до зарплаты». Но оторваться от созерцания волшебной витрины было выше его сил.
- Бабуля, давай еще посмотрим, пожалуйста! Вот самую капельку, ладно?
Анастасия Ивановна попыталась сдержать слёзы:
- Мишенька, я тебе обещаю, что куплю на Новый год любую сладость, какую захочешь. А сейчас пойдем домой, поздно уже.
Мальчик поднял на бабушку сияющие глаза:
- Правда? Правда-правда, честное-пречестное? Ты мне купишь «Срикерс»?
- Обещаю.
Продавщица смотрела вслед уходящей женщине с маленьким внуком и пробормотала:
- Действительно, «срикерс», чтоб он провалился! Золотой он что ли, такие деньги за него отдавать!
Анастасии Ивановне тогда было всего 45. Но, если честно, выглядела она гораздо старше, видимо, не самой сладкой была ее жизнь. Муж от нее ушел лет пятнадцать назад, единственная дочь сгорела за какие-то несколько дней от сепсиса, оставив после себя новорожденного сына. Зять, двадцатилетний парень, растерянно смотрел на орущего Мишеньку и не знал, с какой стороны к нему подойти. Анастасия Ивановна забрала мальчика к себе, а отец помогал сыну как мог, давал какие-то деньги, навещал, водил гулять. Так и жили, сводя концы с концами. Анастасия Ивановна работала воспитателем в детском саду, получала мало. Пенсия по потере кормильца была минимальной, всего 30 рублей, поэтому покупка шоколадки за 18 рублей пробила бы крупную дыру в их и так скромном бюджете.
Но обещание нужно было выполнять, и женщина стала обзванивать знакомых с вопросом о возможности подработки. Соседка Марина Николаевна, бабушка моего мужа, подсказала выход:
- Ты, Настя, у родителей в своей группе поспрашивай. Может, с кем-то из детей в выходные посидеть нужно. Тебе проще, дети тебя знают и уважают, никаких проблем. А по оплате, сама решай. В «Заре» услуги няни стоят 50 копеек в час, вот отсюда и исходи.
Действительно, спрос быстро появился. В некоторые дни к ней домой приходило по четыре воспитанника, но чаще, конечно, один-два. За ноябрь и часть декабря ей удалось отложить 18 рублей на заветный «Сникерс», плюс еще часть денег тратилось на текущие расходы. Мишеньке было торжественно объявлено, что в ближайшую субботу они пойдут в магазин покупать шоколадку и мальчик буквально считал дни.
И вот счастливый день настал. Уже с утра Миша чуть ли не под дверью сидел, но бабушке не надоедал, терпеливо ждал. Вот, наконец, бабушка надела свое ватное пальто, завязала внуку шарф (а он терпеть не мог эту колючку, но не плакал, он же не девчонка какая-то!) и они пошли. Магазин располагался буквально в 100 – 150 метрах от дома, казалось бы, что там идти.
На улице было скользко, вокруг мельтешила толпа – на носу были новогодние праздники. Вдруг на них налетел какой-то долговязый парень. Он пихнул Мишу в сторону, толкнул Анастасию Ивановну, та упала и ударилась головой о железный край скамейки. Парень подхватил выпавшую из рук женщины сумку и бросился наутёк. Двое мужчин кинулись было за ним вдогонку, но куда там. На бегу он вытащил кошелек, а саму сумку выкинул в сугроб. К упавшей Анастасии Ивановне подскочили соседи, помогли встать. Женщина попыталась сделать шаг, но голова закружилась, и она бессильно опустилась на эту самую скамейку. Совершенное на глазах у всех преступление поражало своим цинизмом и наглостью. Не догнавшие грабителя мужчины принесли ей сумку, спасибо хоть ключи и документы были на месте. И тут она услышала рядом тоненькое поскуливание: плакал Миша.
- Мишенька, не плачь, - ее голос срывался, если бы не присутствие внука, она бы сама зарыдала в голос от своего бессилия, - Не плачь, маленький. Вот придет пенсия, купим тебе эту шоколадку, не плачь.
- Бабушка, тебе больно? Ты не умирай, ладно? Не нужна мне эта шоколадка, вырасту, заработаю и куплю тебе целых сто штук! Только не умирай.
Соседи вызвали «Скорую», Анастасию Ивановну забрали в больницу. Мишеньку взяла к себе ближайшая соседка Марина Николаевна:
- Пусть тебе всё проверят хорошенько, за Мишу не переживай, мы справимся. Все помогут.
31 декабря Анастасию Ивановну выписали, и она вернулась домой. В квартире она обнаружила небольшую наряженную ёлку:
- Мы сами наряжали! Мне соседская Алиса помогла! Как твое здоровье, бабушка?
Вечером приехал отец Миши. Откуда он узнал, остается секретом, но в подарок сыну он привез долгожданный «Сникерс». А в саму новогоднюю ночь в дверь позвонили, а когда Миша ее открыл – на пороге стоял небольшой пакет, в котором лежали две шоколадки. Тут я уже знаю, что это соседи сбросились, кто сколько смог.
Миша вырос очень хорошим человеком. Он пошел работать в МЧС, дослужился до начальника подразделения. В нем навсегда осталась эта странная, непонятная никому привязанность к «Сникерсам», поэтому его так и звали «Миша-Сникерс».
В 2017 году он погиб при тушении пожара, выполняя служебный долг. У него осталась жена и двое детей. И бабушка.
Я редко пишу о людях, которые не являются моими родственниками или друзьями. Но вчера поехала в поликлинику, где и встретила свою соседку Анастасию Ивановну, бабушку Миши. Так-то она дома сидит, на самоизоляции, но, к сожалению, УЗИ сосудов на дому не делают, вот и пришлось ей выбираться. Увидела меня, обрадовалась. Мы долго с ней сидели у кабинета УЗИ, и она мне рассказывала и рассказывала о Мише. На прощание она сказала:
- Это несправедливо, когда уходят молодые и здоровые, а я, старая, всё живу зачем-то. До этой пандемии проклятой я к Мишеньке ездила в последнее воскресенье каждого месяца, это как традиция у меня была. И знаешь, Наташа, что удивительно? Не я одна там бывала. Нет, не жена, она со мной ездила, я бы знала. Никого не заставала, но каждый мой приезд на его могилке лежали два сникерса. Кто их приносил, не знаю, но это каждый раз были новые шоколадки. Значит, кто-то помнит. Кто бы это ни был, дай Бог ему здоровья и счастья…