Он не был мне дедушкой по крови, но это не мешало ему любить меня как родную. Я была его душой, а он мне родным дедом.Всего лишь лето из моей памяти о нем, оставило самую сильную эмоцию, в моей жизни.
Он был уже не молод и сердце давало сбои, но все равно отводил меня в сад. Идя с ним за руку я чувствовала безопасность, меня никто не мог обидеть. Когда было плохо, он просил остаться дома. А я плакала отказываясь идти. Тогда он провожал меня до половины пути и висел на заборе, улыбаясь мне в след. А я поворачивалась и махала ему.
Он катал меня на качелях, которые сделал сам. А в лучшие дни водил кататься на лодочках. Его кепка была похожа на клюв утки и я не могла дотянуться, что бы примерить. Именно на нем в ней был интерес.
Он собирал яблоки, крича, что бы я прибежала их попробовать. Я бежала и это были самые вкусные яблоки на свете. А кукуруза, которую он приносил, была ритуалом.Мы сидели вместе, и ждали пока она свариться. Когда на шел дождь, мы молча смотрели в окно. А когда я разбивала коленку, то всегда бежала к нему. Он дул на нее и все проходило.
Он любил меня, я любила его.Он трясся когда меня, обижал старший брат и грозился его отпороть. А я защищала его от бабушки, когда та ругалась. Вставая маленькой грудью вперед, со словами- "Не надо обизать дедулю". Когда мы приезжали, первую порцию поцелуйчиков получал именно он. Я залезала к нему на колени, и мы смотрели телевизор.
Он звал меня ласково по имени и никогда не ругался. Когда я не могла уснуть, он разрешал пощупать локоток, хоть был и не в восторге от моей причуды. Из рассказов мамы, его кот Васька тоже любил меня. Когда я плакала он прибегал и жалел меня своим шершавым языком. Позже во спасении хвоста, Васька продолжил любить в стороне, желательно по выше.
Он ушел когда мне было пять лет. По дороге из садика мама сообщила,что дедушка умер. Я не расстроилась. Я знала, что открою ему глаза, он проснется и мы пойдем гулять. Дождавшись когда все отвлеклись, я открыла ему глаз. Он не проснулся. Меня заметили.И долго ахали. Глаз так и не закрылся. Его кот Васька три дня лежал под гробом и ушел вместе с ним. Мое детское сознание не дало акцента на печаль и слезы. Такому он меня не учил.
Он передал мне эстафету любви в этом забеге на жизнь. Я стала для него последней сильной эмоцией, он стал для меня первой