С Александром Щербаковым, 2–3 раза летавшим «на невесомость», мы нередко шли из ЛИИ на станцию Кратово и ехали в Москву.
Глядя на него, никто бы не подумал, что он Заслуженный лётчик-испытатель, «король штопора» (все новые самолёты он испытывал, введя их в штопор, выясняя, что надо доработать, чтобы любой лётчик смог бы вывести их из штопора).
Александр Александрович был похож на романтического поэта или художника-пейзажиста. Художественная экстравагантность была у него и в одежде, и в, казалось, отрешённом от мира взгляде — поверх голов, а он был высоким, и в торжественно замедленной походке. На официальных фотографиях Александр получался не таким, каким мне запомнился.
Удивительно добрым, спокойным, улыбчивым был лётчик О. В. Гудков. Он, как и многие, несколько раз управлял нашим самолётом в полётах по параболе. Я попросил его быть подопытным в исследованиях того, как невесомость влияет на лётные навыки пилота. Он, сидя в салоне, «работал» при невесомости с динамометрической рукояткой. Олег Васильевич был удостоен звания — Герой Советского Союза в 1971 г.
4 октября 1973 года Гудков проводил испытательный полёт на сверхзвуковом истребителе-перехватчике «МиГ-25П», пытаясь выяснить причины предыдущих катастроф аналогичных самолётов. Ему удалось повторить приведшую к катастрофам ситуацию — самолёт начал неконтролируемо вращаться. Увидев, что истребитель падает на город Раменское, Гудков не покидал самолёт до последнего момента, пытаясь отвести его от жилых зданий, и катапультировался уже возле самой земли. Самолёт упал на склад фабрики «Красное знамя», на котором в это время никого не было. Однако из-за вращения самолёта катапультное кресло с пилотом ударилось в стену складского помещения, Гудков погиб.