Не будем говорить о диагнозе, т.к никакого критического значения этой истории он не придаёт.
Определили меня в детское отделение Городской Клинической Больницы Скорой Медицинской Помощи №3; двумя этажами выше работала моя мама. Пришли мы в период тихого часа, помню: меня очень забавлял тот факт, что все дети спят, а я нет. Маме нужно было куда-то отлучиться, и она строго-настрого наказала мне: никуда не уходить, никого к себе не подпускать (из мед.персонала), если кто-то придёт, говорить, что я N…нова и все диалоги нужно вести с моей мамой.
Я человек послушный, крепко намотала на ус и стала изучать пространство палаты. Кто бы знал, что через 15 минут произойдет событие, прочно запечатлевшееся в мою память, оставившее пожизненное напоминание на теле.
В палату зашла медсестра. Мы с ней дружелюбно поболтали, она измерила температуру, зафиксировала вводные и сказала, что мне нужно сделать укол. Помня слова мамы, я поблагодарила её, но наотрез отказалась, сообщив, что моя мама вышла по работе, но она вот-вот вернётся и тогда /возможно!/ укол состоится. Разумеется, слушать 5-летнего человека никто не стал. И вот в палату вошла уже вторя сестра с уменьшенным металлическим подобием больничной утки, в которой на белоснежной марле лежали шприцы. В 1988 году шприцы были многоразовые, поддававшиеся обработке высокими температурами. Иглы, конечно же, соответствовали.
И вот картина. Две медсестры уговаривают меня оголить зад, а я уверенно заявляю, что я N…нова и трогать меня ни в коем случае нельзя. Не знаю, законно ли это, но эти сотрудницы решили применить силу. Мол: не ляжешь сама, мы тебя положим. Поняв, что дело пахнет жаренным, я сказала: хорошо, вы меня уговорили, давайте я только устроюсь поудобней. Девушки опустили руки. Спиной вжавшись в пружинный матрас, я крепко схватилась за металлический каркас кровати, буквально простая всем телом в больничную койку. Руки мои стали крепче стали, выражение лица говорило о готовности к борьбе.
В следующие 20 минут две взрослые тётки пытались перевернуть 5-летнего ребенка на живот. Здесь могло бы быть прекрасное завершение истории, ознаменованное возвращением мамы /на то был мой расчет/, но его не будет. Конечно, со мной справились /гордо заявляю: им было нелегко/. В мой зад впилась толстая игла, и вот я уже захлебывалась слезами, из последних сил повторяя, что я N…нова и со мной так нельзя.
Мама вернулась минут через 30, раздала всем нагоняев и успокоила меня, сказав, что я сделала всё возможное.
Небольшой шрам на левой ягодице напоминает мне о том, что даже если ты очень мал, а обидчики очень велики, всегда есть шанс оказать сопротивление. И знать, что ты по крайней мере, пытался