Мама, я пробую это слово на вкус, а оно как экзотический фрукт непонятно и чуждо. Я не помню нежности в маминых прикосновениях. Но помню, как выглядели ее руки, это были руки исполосованные работой, сухие, обветренные, чужие руки. Она всегда крепко сжимала мою руку, словно боясь, что я ускользну.
Жаль, что для многих родителей важна лишь телесная целостность, а душа ребенка, словно безделица, так не важный предмет. Но тело без души мертво. Как мы безжалостны порой бываем со своими детьми. Относимся так словно они наша собственность. Но они не мы и нам не принадлежат. Ребенок от Бога, с другой планеты, от высшего разума. Как будет угодно. Он не дан и не выдан, вы являетесь только проводниками.
Мама всегда казалась мне неприступной и чужой. Она была очень сильной, несгибаемой, я никогда не видела, как она плачет, а сама плакала постоянно, понимая, как сильно мы разнимся. Мама была мной не понята, как и математика в школе. Я любила наблюдать за ней, она любила порядок, а я любила резать бумагу ножницами и разбрасывать ее по всему залу.
Мама красивая женщина, но самое запоминающееся это глаза, глаза цвета зелени, глаза цвета зависти и тоски. Мама запомнилась мне невысокого роста, но папа говорил, что она высока. Что ее красота ничто в сравнении с ее глубиной. Ее руки так близки и так далеки, о ее голосе папа не любил говорить. О ее родных, я не знала ничего. Ровным счетом, как и о ней самой. Мама для меня была эфемерным существом. Существом с другой планеты, планеты мам.