В новом выпуске блогер Юрий Дудь взял интервью у известного кинокритика Антона Долина. В ходе интервью зашел разговор о фильме Квентина Тарантино "Криминальное чтиво", в котором, по словам Долина, глубокий христианский посыл.
«Дудь: Как "Криминальное чтиво" изменило кинематограф?
Долин: Во-первых, оно пришло как постмодернистский манифест. Дело в том, что постмодернизм - это когда ты сообщаешь что-то свое, но оно состоит из элементов и фрагментов чего-то чужого. Из чужого ты составляешь свое. Но это очень сложно. Это кажется, что раз оно чужое, то это проще. Ничего подобного.
На самом деле постмодернистская парадигма сложнее модернистской. В модернистской ты отменял весь предыдущий мир и воображал, что ты создаешь его с нуля заново. А в постмодернистском ты понимаешь, что ты не можешь отменить предыдущий мир. Он уже создан, он уже живет.
И вот, мне кажется неслучайным 94-й год, когда Тарантино сделал этот фильм, победил в Каннах, получил Оскар за сценарий. Это год, когда кинематографу исполнилось 99 лет. Кино шло к своему столетию. И кинематографу нужно было подводить какие-то предварительные итоги, и открывать какой-то новый путь. Это был путь в кинематограф 21 века. Кино было искусством 20 века, но был на носу уже 21. Что этот 21 мог бы дать?
Мне кажется, что Тарантино сделал великую вещь. Он осуществил синтез того, чем является по-настоящему великим американское кино с чем-то абсолютно новым. Причем методом коллажа.
Допустим, Сэмюэль Л. Джексон и Джон Траволта, которых мы знаем по этому дуэту в "Криминальном чтиве", это известные артисты, у каждого из которых было свое готовое амплуа. Траволту знали и любили по "Лихорадке субботнего вечера", поэтому, когда он танцует под Чака Берри, люди смотрели не просто на артиста, который танцует под Чака Берри. Они смотрели на Траволту, чувака, чьи танцы они прекрасно знали совершенно другие и в другом контексте.
То же самое касается Брюса Уиллиса. Это Брюс Уиллис берет самурайский меч, а не просто некий лысый артист. Это было важно. То есть там важны все элементы. Саундтрек - гениальный саундтрек, там нет ни одного целиком написанного трека, они все взяты откуда-то понадерганные. Принцип коллажа.
Но при этом это кино, которое делало вид, что оно как бы циничное, оно как бы наглое. Оно, конечно, было наглым, но никакого цинизма там не было.
Этот фильм, на самом деле, о самом основном - он о божественном откровении, которое явилось этим двум бандитам. В них выпустили обойму, их не затронув. Один решил, что это знак. А другой решил, что это ерунда.
Тот, который решил, что это ерунда, после этого с ним происходит череда событий, которая заканчивается тем, что его случайным образом вот с этим бульварным чтивом на коленях застреливает случайный человек в сортире.
А тот выходит в белой одежде в конце фильма из этого дайнера и остается в живых, потому что он уверовал в чудо. И он простил вот этих двух захватчиков ресторана. И Брюс Уиллис, который убил, он прощает человека, который хочет ему смерти, и спасает себе жизнь, ему удается уехать, потому что он осуществил акт прощения. Это христианская этика, вшитая внутрь этого фильма.
То есть это фильм, где бесконечно матерятся, где сплошные бандиты, нет ни одного хорошего человека внутри. Где все штампы: криминального кино, боксерского кино, все на свете. А фильм говорит о самых возвышенных вещах.
Хочешь скажу тебе бОльшую вещь. Что осуществил Тарантино при помощи инверсии сюжета, перемешав там все, кроме того, что фильм стал интереснее? Самый главный сюжет нашей иудео-христианской культуры, главный сюжет - это сюжет о воскресении.
Мир бандитов, боксеров - это мир смерти, это мир постоянных убийств, что мы и видим в этом фильме. Что мы видим в конце? Герой Джона Траволты, которого мы видели мертвым, за счет того, что все меняется, в конце он очищенный отмытый от крови в белой футболке выходит по эту самую музыку и он снова жив. Это воскрешение героя, который возникает без всяких флэшбэков за счет перемены элементов сюжета.
Эти маленькие чудеса, которые есть в этом фильме, например, чудо во вроде бы экшен-жанре полного отсутствия всякого экшена и замена его диалогом, эти маленькие чудеса там есть и никто их толком не осмысляет и не разбирает. Они просто родились в этом фильме и зажили. Я сказал в самом начале нашего разговора, что кино, когда оно складывается, получается чудо. Криминальное чтиво - это такое чудо.
Стало понятно, что вот это евангелие, благая весть, весть о воскрешении, весть о прощении, снова возможна. Что ты можешь взять низкую форму, можешь взять гору мусора, и из этой горы мусора снова сложить вот эту вот историю, на которой мы все воспитаны и на которой мы все стоим. Тарантино это сделал.»