06:00
Белова разбудил крик: «Подъем! Первый отряд! Выходим на зарядку»
Колония, в которой отбывал наказание Белов, являлась одной из немногих колоний для бывших сотрудников, в народе их называют «бс», а осужденных, которые там содержатся – «бсники». По внутренним правилам ФСИН, «бсники» должны не только отбывать наказание в специальных колониях, но и во время следствия содержаться отдельно от основной массы арестантов, а также отделяться от них при перевозках в автозаках.
ИК-49 - Печора, республики Коми, встретила грустным пейзажем, лаем собак и руганью конвоиров.Утро в колонии строгого режима уже месяц начиналось одинаково, зарядка, десять минут на умывание, завтрак.
Первую неделю после переезда из СИЗО, Павла поместили в карантин, где осужденный должен ознакомиться с правилами внутреннего распорядка, как их тут называют – ПВР, далее – распределительная комиссия и определение в отряд осужденных.
В первом отряде, где помимо Белова находились еще сорок два человека, негласным лидером был осужденный по прозвищу Боцман – невысокий мужчина, тридцать восемь лет, бывший сотрудник уголовного розыска, попавший в исправительное учреждение из-за убийства двух педофилов, пытавшихся изнасиловать ребенка в подъезде, где этот самый Боцман и жил.
Белов пока мало с кем общался, из головы не выходили мысли о том, что он не случайно попал в это учреждение.
Еще на суде, когда судья зачитала обвинительный приговор, Белов вскочил с места, услышав: «Пятнадцать лет лишения свободы в исправительной колонии строгого режима…» и уже ничего, казалось бы, не нужно для счастья, лишь бы вернуться на три дня назад и попросту не лезть в дом Васильева. На суде все переворачивали наоборот: «знает оперативно-розыскную деятельность, по ночам работал — это говорит о том, что он может противодействовать следствию». Павла это удивляло, бесило. Судьи писали формулировки, которых даже в законе не было. Потом пришло понимание, как устроено все —если меру пресечения избрали, то все уже, вопрос только — как осудят.
Но, сделанного не вернешь и Павел практически свыкся с мыслью неотвратимости чужого наказания, постигшего его самого, а адвокат – отец Ангелины, уверял о том, что: «будем подавать ходатайство о пересмотре дела, этого никто просто так не оставит…».
Белов знал, что перед отправкой в колонию, с ним должен был встретиться какой-то сотрудник – на суде конвоир шепнул: «Белов, ты готовься, за каждым преступлением следует наказание, а кто, если не ты… К тебе подойдет Ашка, молчи и слушай, ведь если цель – спасение души, то цель оправдывает средства…».
Уже после этого короткого монолога Павел понял, что все происходящее – какой-то цирк, но в силу непонимания обстоятельств, которые произошли за последние три дня перед судом – подумал: «Ладно, по ходу разберемся».
Еще одним странным обстоятельством было то, что в обвинительном приговоре его фамилия была указана как «Билов», такую же опечатку он нашел и в паспорте, вложенном в конверт личного дела, попросив показать его на приемке в колонию.
Сейчас, весь отряд строем направлялся в столовую и Белов заметил, что у входа их ожидает начальник учреждения, переминаясь с ноги на ногу и что-то спрашивая у их начальника отряда – Андрея Евгеньевича Сотова.
Сотов охотно кивал головой и тыкал рукой в строй, до Павла долетели лишь отрывки сказанного: «…ну а как я его поведу? А остальные что…»
-«На месте!» - Боцман повернулся к строю и сказал: «Давайте, справа по одному заходим, не забываем поздороваться с начальниками!» - презрительно посмотрел на стоящих у входа и плюнул.
Когда очередь заходить дошла до Белова, полковник Александров обратился к нему: «Билов, подойдите ко мне» и Павел, подходя, представился: «Билов Павел Викторович, тысяча девятьсот семьдесят девятого года рождения, осужден на 15 лет лишения свободы по пункту «Д» части второй статьи сто пятой, срок начала отбывания наказания – первое декабря две тысячи двадцатого года…» - «Хорошо, я знаю твое личное дело…»- перебил начальник учреждения и забрал из рук Сотова лист: «Вот, твое обращение на представителя религии… Молодец, что в Бога веришь, здесь он тебе поможет, сегодня уже можешь с ним встретиться, капитан Сотов тебя отведет…».
Павел сначала опешил – ведь он не писал заявлений на встречу с представителем церкви, но сразу пришел в себя – «Спасибо, гражданин начальник»
Александров отдал лист обратно и повернувшись ко входу в столовую, вошел во внутрь, приговаривая: «Ну чего у нас сегодня…» - было слышно, что его встречает дежурный по столовой, рассказывая, что осужденные сегодня могут выбрать в меню.
Сотов, когда начальник ушел, спросил у Павла: «Есть будешь? Или сразу к священнику?», Павел, зная, что не идти на обед нельзя, но «Если предлагают…» - не раздумывая ответил: «Пойдемте сразу, не голоден».
Пройдя несколько локальных секторов и внутренних помещений, Сотов открыл перед Павлом дверь, ведущую в молельную комнату: «Давай, обратно Лексей Петрович заберет…».
Белов прошел в небольшую комнату, заглянул за каждую из перегородок. В каждом «отсеке» стояли стол и стул, на столе лежали книги для молитв, на стене висели иконы.
Дверь с противоположной стороны открылась и в помещение вошел человек в рясе, вызвавший у Павла неподдельное удивление и ступор.