В ночь с 24 на 25 декабря 1918 года, как раз к Рождеству, части Сибирской армии вошли в Пермь. Большевики назвали это событие "Пермской катастрофой", и как повелось, создали комиссию по расследованию причин. Первой причиной комиссия назвала плохое снабжение и развал фронтового тыла. Пермь коммунисты себе вернули, но со снабжением и благополучием тыла за 70 лет так и не справились.
Наместником Верховного Правителя в Пермской губернии был генерал-лейтенант Анатолий Николаевич Пепеляев, командир 1-го среднесибирского корпуса, устроившего красным "Пермскую катастрофу". При нем в городе работали все предприятия, учебные заведения, коммунальные службы, возобновилась торговля. В романе "Доктор Живаго" подробно описана Пермь в период гражданской войны. Жизнь налаживалась. Тем не менее, в окрестностях действовало большевистское подполье, орудовали банды, революционные настроения сохранялись среди рабочих и учащейся молодежи.
Адмирал Колчак посетил Пермь в феврале 1919 года. Три дня, с 19-го по 21-е, были насыщены встречами, смотрами и банкетами. Общество желало прикоснуться к великому, отцы города возлагали надежду на окончательное установление новой власти. Рассматривался проект финансирования трамвайных маршрутов и прочие благоустроительные инициативы.
Начали с военного парада. Присутствующая на параде публика встречала Верховного Правителя несмолкаемыми овациями. В тот же день Колчак посетил благородное собрание и удостоил визитом две гимназии. Все шло как по маслу. Вот какие воспоминания хранятся в Пермском архиве. "В вестибюле Мариинской женской гимназии адмирала Колчака встречали: начальница гимназии Т. И. Пашихина и председатель родительского комитета гимназии Я. А. Соснин. Воспитанницы гимназии расположились шпалерами по лестнице и приветствовали Верховного Правителя при его проходе криками «ура». Пашихина привет ствовала Верховного Правителя поднесением хлеба-соли и речью".
На том бы и закончить, но Колчак через день повторил визит в гимназию. Формально - по просьбе учениц и преподавателей, не успевших насмотреться не кумира в первый раз. Вот в это второе посещение семнадцатилетняя бабушка Женя и "повидалась" с Колчаком. Она уже окончила курс, учиться продолжала ее младшая сестра Ляля. Собственно Ляля и стала причиной незабываемого впечатления. Жене разрешили присутствовать, как и другим недавним выпускницам, работавшим в лазарете, который открылся при гимназии. А Ляля должна была вместе с одноклассницами хором исполнять в честь Верховного Правителя кантату «Слава». Дерзкая Ляля и еще несколько девочек решили демонстративно не петь. Стоя в первом ряду, Ляля вызывающе молчала, плотно сжав губы. Александр Василевич заметил бунтарку. Остановился, взял девочку за подбородок, посмотрел в глаза. Горестно улыбнулся и погладил по голове. Женя, наблюдая сцену, перестала дышать. Обошлось. Никаких репрессий и оргвыводов не последовало. Спустя тридцать лет сестры вспоминали тот случай, обнявшись в крохотной комнате сырого барака на окраине города Соликамска. Лялю, больную туберкулезом, "выписали" из Усольлага. Идти ей было некуда, и она пришла к сестре, ютившейся с двумя детьми в девятиметровой конуре с печкой и окном занавешенным одеялом для тепла. Не знаю, рассказала ли Женя о том, что случилось с отцом ее детей. В семье принято было считать, что он остался в блокадном Ленинграде "охранять квартиру" и ухаживать за могилой сына, умершего в первую военную зиму. Дочь Жени перед смертью призналась, помнит обыск и помнит, как отца "увели люди в сапогах", а случилось это еще до начала войны.
Ляля погостила у сестры не долго. Освободился из лагеря дорогой ей человек и они с тем человеком уехали вместе в Казахстан, где туберкулез удалось победить климатом и кобыльим молоком. Лялю мы никогда не видели, только на фотографиях. Думается, если бы Колчак удержал власть, эти женщины - Женя и Ляля, могли прожить куда более счастливую жизнь.
Мне больше повезло, и видела Горбачева и даже беседовала с ним с глазу на глаз
