Начало: https://zen.yandex.ru/id/5f622bc657f7bd2bb6cf9ad0?clid=101
Жилистый и Бомба ждали в номере. Бомба протянул мне какую-то мазь:
- Йуки намазать.
- Спасибо. Где достал? – обе руки у меня, действительно, ещё как болели. Полезные, однако, ребята. Мазь, конечно, мелочь, но показательная.
- Сайдат на куево обменял.
- Как переговоры? – вмешался Жилистый.
- Всё так, как я и планировал. Завтра выдвигаемся обратно на склад.
- Не кинешь нас с тем, что обещал?
- Нет. Всё будет. Но за одну ходку вы не отвезёте такой запас, придётся две делать. Надеюсь, вы потом вернётесь?
- Зачем? Ты с комдивом договорился. У тебя теперь собственная маленькая армия под боком. Мы вроде и не нужны уже.
- Нужны. Солдаты, конечно, хорошо, но у них туго с соображалкой. И с инициативой. Я не планирую вечно сидеть на ресурсе. Нужно будет дальше развиваться, и для этого мне нужны адекватные люди. Одними солдатами тут не обойтись. Парни, сейчас самое важное – действовать быстрее других. Кто займёт более выгодные позиции, тот и будет лучше жить. Держитесь меня, не пожалеете.
- Ну, мы подумаем.
Вроде запало зерно. Нужно как-то укрепить эффект.
- Ты, кстати, того борова грамотно душил. Где научился?
- С детства занимаюсь. С дзюдо начинал в своё время, это оттуда. Потом ещё много чего перепробовал.
Ему явно за тридцать. Серьёзный стаж.
- Это как хобби, или профессиональный боец?
- Да хобби, конечно. В школе ещё начал, чтобы раздать всем быкам по рогам. Раздал. А потом затянуло. Не могу без тренировок, скучно.
- Кто бы мог подумать, что в твоём возрасте это ещё пригодится, да? Я тоже занимался в школе. Ты или жертва, или хищник. Я был жертвой. Отец натаскал за полгода, стал хищником. До сих пор помню беспомощное лицо того урода, который меня всё время задирал. Как я раз за разом стаскивал его в партер и опять бил. Тогда понял, что работа над собой делает тебя хищником. Просто в школе ты тренируешь тело, а на работе – мозги. А суть та же: или хищник, или жертва.
- Фийософы. Может, спать будем? Завтйя с утйя в поход. – проворчал Бомба, и отвернулся к стене.
Эти двое быстро заснули, а я всё вспоминал ту драку, о которой рассказал Жилистому.
В девяносто четвёртом мы с отцом съехали от матери. Мать устраивала скандалы из-за ерунды, но отец пресекал их на корню. Он не играл в её игры. Она так и не дождалась от него раскаяния, криков, или каких-то других проявлений эмоций. Батя привык устанавливать свои правила игры. В итоге она подала на развод, но и тут он её обыграл. Мать хотела оставить меня при себе и использовать, как рычаг для давления на него, выкачивания алиментов и прочих подачек. Но он не позволил манипулировать собой. Используя связи в органах, батя легко сделал так, что я остался с ним. Ни слова не объяснив матери, он дал понять только мне, зачем это делает: «Сын, женщина не может воспитать мужика, как надо. Большинство отцов оставляют детей жёнам, но это не наш случай. Запомни вот что: теперь никто не имеет на тебя никаких прав, кроме меня. Ты не обязан никого слушать, только меня. Дать подзатыльник могу тебе только я. И запомни главное: я на твоей стороне, даже если остальные считают, что ты неправ».
Мне пришлось нелегко тогда в новой школе. Пацаны заметили новые джинсы и кроссовки, и стали завидовать. Издевательства, травля. Отец сразу заметил это, хоть я и пытался скрыть.
- Бесполезно отрицать очевидное! – сказал он тогда.
- Зачем ты лезешь в это? Начнёшь их дёргать, или звонить родителям, будет только хуже.
- Здесь ты прав. Мы поступим по-другому. Кто у них главный?
- Костя Стихов. Что ты хочешь сделать?
- Я не про фамилию. Что он из себя представляет? Здоровый? Злой? Спортсмен? Один на один сожрёшь его?
- Спортом не занимается, но здоровый… - в моём голосе слышалось сомнение.
- Понятно. Поехали.
В тот день он первый раз привёл меня в зал рукопашного боя МВД. Занимался со мной сам, натаскивая на один единственный бой. Мы расставили приоритеты по учёбе, выделив важные предметы. По всем остальным я хватал двойки и тройки, но так и было задумано. Это длилось полгода. После отец устроил трёхдневный отдых, и на третий день сказал:
- Хватит. Пришло время. Ты его побьёшь. Главное не ссы и делай то, чему я тебя учил. Завтра вызовешь его, но так, чтобы это видело как можно больше народу из других классов. Особенно пацаны из других классов. Но учти – дерись честно, без царапаний, кусаний, ударов по яйцам и прочего. Иначе всё зря. Бросай его, бей, но так, чтобы потом не говорили, будто ты выиграл нечестно. И, сын, можешь хоть убить его там, если это поднимет твой авторитет. Сам решай. Я обещаю – тебе за это ничего не будет.
Страшно, но я сделал всё, как он сказал. Это было будто в кино. Я не верил до конца, что это происходит со мной, что я решился. До того момента, как он двинулся на меня уверенным шагом по школьной площадке.
Раньше я три раза видел, как он дерётся. Высокий и сильный, он хватал жертву левой рукой за одежду на груди, вытягивал руку, а правой бил. Жертва каждый раз тоже хватала его левой рукой, а правой пыталась бить. Но все трое просто не дотягивались. Конечно, мы с отцом учли это при подготовке. Он сильно схватил меня, но, вместо того, чтобы так же схватить в ответ, я сорвал его левую вниз двумя руками и тут же взял косой захват, рывками дёргая его к земле. Стихов пытался выпрямиться, дёргался, но ничего не получалось – он просто не знал, как избавиться от косого захвата, и, в итоге, сделал глупость. Пытаясь вырваться, он развернулся ко мне спиной и выпрямился. Я был новичком в борьбе, но даже новичок может воспользоваться таким моментом. Я сделал «посадку», и Стихов полетел на спину. Одну руку я разжал, но его левую не выпустил. Я уже был на ногах, а он только поднимался с колен. В этот момент я снова дёрнул его вниз. Он грохнулся на колени и шумно задышал. Опять попытался встать, но я опять дёрнул вниз.
- Отпусти, сука!
Я ослабил давление, будто собираюсь его отпустить. Он встал в полный рост. Я ждал этого и сделал подхват. Он понятия не имел, что это за приём и полетел через голову по хорошей амплитуде. Я грохнулся сверху, переполз ему за голову и стал душить, используя воротник. Секунд через пятнадцать он перестал сопротивляться. Рожа покраснела. Я отпустил его и встал. Он медленно перевернулся, поднялся на четвереньки, потом на ноги. Я схватил его и шваркнул оземь броском через бедро. Он не спешил вставать. Все молчали. Я помог ему встать и бросил ещё раз. Опять поднял, взял руками за воротник и дёрнул вниз. Он упал мордой на асфальт. Все молчали – ни криков, ни шёпота, ничего. Я перевернул его лицом вверх, сел на живот, заправил ноги ему под поясницу, как учил батя. Он застонал. Да, это больно. «Мостить» он не умел, поэтому лежал беспомощный. Я сильно шлёпнул его ладонью по щеке. Подождал секунд пять, ещё раз шлёпнул. Вот попросит пощады, тогда перестану.
- Прекратите! – крик взрослой женщины прозвучал совсем близко от нас.
Учительница, незнакомая мне, подняла нас и без лишних слов отвела к директору. Оборванный, мой противник сидел на стуле и диктовал директрисе номер родителей. Потом спросили меня.
***
Мать Стихова то орала, то причитала. Я так и не понял, за что она больше переживает: за одежду, или за сына. Мой отец зашёл в гражданской одежде, незаметно показал мне большой палец, поздоровался, уселся на диван и спросил:
- Что случилось?
- Ваш сын избил моего ребёнка! Как отвечать будете? – она сразу надавила.
- Можно поконкретнее? Как именно он его избил. Подробности. И, главное, за что?
- Какая разница? Вы видите, что он с ним сделал? Какая бы ни была причина, она того не стоила.
- Я не буду разговаривать с этой помешанной. Мне и на работе хватает идиотов. Расскажите мне, что произошло, или прекратите тратить моё время, – обратился он к директрисе.
- Вы не видите, что произошло? Я не знаю, как вы будете это улаживать, но, если не уладите, в этой школе ваш сын учиться не будет.
- Ой ли? А что, если нам всем во всём этом разобраться? Я прекрасно знаю, что здесь творится. Начнём следствие, замутим перекрёстный допрос всех возможных свидетелей. И всё вскроется.
- Вы не в той ситуации, чтобы угрожать следствием. На вашем сыне ни царапины!
- В той. Думаете, мы не сможем опросить пол школы, и, сопоставив сведения, установить, что он и его шестёрки делали с моим сыном последние полгода?
- Мы? Кто это - мы?
- Башкой подумай, овца тупая, – он сказал это, будто гвоздь вбил.
- Что…? – директриса оторопела от такой наглости.
Мать Стихова не выдержала, вскочила и сорвалась:
- Посмотрите на его куртку! Это материальный ущерб! Материальный! Ущерб! Я подам в суд, слышите! Немедленно платите!
- Хватит орать на меня! Твой ублюдок виноват сам. Пошли, сын. Ничего они не сделают.
Уже в машине он спросил:
- Чего такой взвинченный? Всё нормально будет, не ссы. Главное ты сделал.
- А если они действительно подадут в суд?
- Будут идиотами. Я их съем вместе с косточками.
Вечером зазвонил телефон. Я поднял трубку:
- Алё.
- Кто это?
- Сергей.
- Дай отца.
- Кто его спрашивает?
- Стихов старший! Быстро дал отца! – он орал в трубку.
- Пап, это тебя. Отец Стихова.
- Давай сюда, – он взял трубку, – Слушаю.
С минуту он спокойно слушал крик, потом подчёркнуто вежливо и интеллигентно заговорил:
- Хорошо, только дайте мне ваш адрес, я сам занесу. Мало ли в школе чего случиться может. А пятьсот баксов на дороге не валяются, – он записал адрес, попрощался и положил трубку. Я вопросительно уставился на него.
- Как, говоришь, их фамилия?
- Стихов…
- Достали. Придётся поучить, – он говорил спокойно, будто решал обычную повседневную задачу.
Следующий день в школе прошёл в тишине. На уроках шептались только бабы, и то мало. Остальным будто рот зашили. К директору тоже не вызывали. Но к нам домой, уже ближе к ночи, наведалась делегация. Стихов с родителями, как неприкаянные, стояли на лестничной клетке.
- Чего надо? – грубо спросил отец. Вся интеллигентность испарилась. Будто другой человек вчера по телефону говорил.
Стихов старший побелел и глубоко вдохнул. Они молчали несколько секунд, и отец уже начал закрывать дверь, но глава семьи сделал шаг вперёд и неуверенно проговорил:
- Извините нас.
Отец немигающим взглядом смотрел на них. Ждал.
- Чего вы хотите? – опять глава семейства. Мать и сын как онемели.
- Пошли вон, – отец хлопнул дверью у них перед носом.
Чуть позже, за чаем, я задал вопрос:
- Это ведь ты всё устроил? Что они сами пришли извиняться?
- Да.
- Как?
- Его проверили на дороге двенадцать раз за сегодня. На десятый он стал орать и наряд уложил его на асфальт. Намекнули, откуда ноги растут. Вот, припёрся. Стал бы дальше выкаблучиваться – мы бы ему подкинули дрянь какую-нибудь. Запомни, сын, не будь жертвой.