Современный флаг Беларуси был разработан в 1995 году. Но его основа — флаг БССР, который появился еще в 1951-м. Рассказываем о его авторе, который остался в оккупированном Минске, рисовал портреты немецких офицеров и Гитлера, а также прятал советского военнопленного.
«Час ішоў, а нашы ўсё адступалі і адступалі, трэба было прыстасавацца да новых умоў»
По национальности Николай Гусев русский. Он родился в 1899 году в современной Владимирской области. Окончил сразу четыре учебных заведения, причем все они были связаны с живописью.
Шесть лет учился в иконописном училище на родине, которое окончил перед революцией 1917 года. Затем было отделение живописи витебского техникума, где Гусев учился в одно время с будущими мэтрами: скульпторами Заиром Азгуром и Андреем Бембелем. Именно во время учебы, в 1925-м он стал участвовать в выставках.
Затем была учеба на отделении графики в Ленинградском художественно-техническом институте, а также Полиграфический институт в Москве, где преподавателем Гусева был знаменитый Владимир Фаворский. С середины 1930-х годов он стал преподавать в минском политехническом институте (теперь БНТУ).
Начало войны Гусев и некоторые другие художники встретили в деревне около Пуховичей, где их семьи отдыхали, а они писали пейзажи.
— Частка гэтых мастакоў спрабавала пешкі ісці на ўсход, але нічога з гэтага не атрымалася, вярталіся не ў Мінск, а ў тую вёску, бо ведалі, што ў Мінску згарэла кватэра дый як пражыць без харчоў, — писал в мемуарах художник Евгений Тиханович, который также во время войны находился в оккупированном Минске. — А можа, прыйдзецца дачакацца нашых, бо неяк не верыцца, што назаўсёды аддалі наш Мінск ворагу Гітлеру. Так меркавалі ўсе пагалоўна, бо выхаваны былі з дзяцінства, што ніводнай пядзі чужой зямлі нам не трэба, але і сваёй зямлі ніводнай пядзі не аддадзім нікому. Час ішоў, а нашы ўсё адступалі і адступалі, трэба было прыстасавацца да новых умоў.
Некоторые художники остались в деревне, а вот Николай Гусев с семьей вернулся в Минск.
— У яго была хворая жонка, яна амаль не магла хадзіць. І дзве маленькія дачкі, — объяснял писатель Валентин Тарас.
Дом художника уцелел во время бомбежек. Но денег не было. Чтобы выжить, он рисовал портреты немецких офицеров.
— Праходзілі дні, тыдні, а ў Гусева як партрэтыста было шмат работы, пісаў ён хутка, падабенства было амаль як у фатографа, бездакорная трапнасць, дакладнасць і пунктуальнасць — усё гэта падабалася немцам — малодшым афіцэрам ды асабліва салдатам, — вспоминал Тиханович.
По его словам, к Гусеву часто приходили и словаки, чьи казармы находились на современной улице Логойский тракт (Словакия воевала на стороне Германии. — Прим. TUT.BY). Их язык был похож на белорусский, поэтому с ними было легко общаться.
— Яны прыязджалі да яго дахаты, пазіравалі. Жыў даволі нармальна, мог пракарміць сваю сям’ю, — вспоминал Тарас.
Четыре года за портрет Гитлеру
Но после войны Гусев получил четыре года лагерей. Вместе с ним был осужден и Николай Дучиц, который работал в художественном отделе городской управы. В чем была вина Гусева?
Художника Алтуфьева вызвали в немецкий Генеральный комиссариат и предложили участвовать в оформлении праздников и выставок. После долгих споров ему пришлось согласиться. Затем Алтуфьев предложил своим коллегам нарисовать портрет Радослава Островского — президента Белорусской центральной рады (организация коллаборантов, которая существовала во время войны на оккупированной части Беларуси. — Прим. TUT.BY).
Евгений Тиханович смог отказаться, поскольку, мол, никогда не создавал официальных портретов.
— Акрамя гэтых слоў пра сябе я падумаў, што гэта вельмі небяспечна, што і як я скажу, калі прыйдуць нашы? — вспоминал он.
А вот Гусев согласился. Правда, этот портрет так и не был напечатан. Немцы и их союзники скоро бежали из Беларуси. Но ранее, в 1943-м художник создал большой портрет Гитлера, который висел на майских праздниках в городском парке.
После освобождения Беларуси Николая Ивановича и Дучица арестовали. Художник Иван Ахремчик и скульптор Заир Азгур ходили к руководителю БССР Пантелеймону Пономаренко с просьбой отпустить их из тюрьмы. В те годы это требовало большого мужества: просители сами вполне могли оказаться за решеткой. Дучица удалось отстоять. А вот Николай Иванович вышел на свободу спустя четыре года
Ради объективности, во время войны Гусев занимался не только созданием портретов. В 1942—1944 годах под его руководством проходила роспись Петропавловского собора на Немиге. Точнее, художники скорее обновляли предыдущую роспись, сделанную в начале 20 века.
«А гусевский пленный сидит у них наверху и фабрикует себе паспорт»
Но самое главное: художник помогал людям. Информация об этом есть в воспоминаниях Ольги Бембель-Дедок, жены скульптора Андрея Бембеля, которая также жила под оккупацией (цитируемый фрагмент ее мемуаров напечатан в книге «Вакол Глебкі», составителем которой является Анна Северинец).
Как писала Бембель, однажды к Гусевым пришел раненый танкист.
— Он ранен, лежит в лазарете для почечных, для смертников. Иногда выходит через дырку в проволоке, чтоб просить подаяние. Так он пришел и к Гусевым. Он танкист. Инженер (до войны). Ищет приюта, чтобы совсем уйти, пока не вернули снова в лагерь смерти. Да Гусевы уже и согласны оставить его у себя. Я просто рада, что и они хотят что-то сделать. И у них совесть не выносит жить просто так, в стороне от жестокой борьбы. И просто тянет пойти на какой-то риск.
В итоге танкист остался у Гусевых. Фактически хозяин дома прикрывал его.
— А гусевский пленный сидит у них наверху и фабрикует себе паспорт. Бланк есть, а печать он вырезает из куска резины, и очень искусно. А внизу «Никола» пишет портреты гестаповских шишек, и те не знают, что над их головой подделывает себе паспорт советский танкист. Паспорт на имя Волина. И этот Волин не раз уходил через дверь своей мансарды на чердак. А оттуда был выход в соседнюю квартиру. А мы ведем с фашистами разговоры о том, о сем, — писала Бембель.
Затем Гусев и вовсе прописал танкиста у себя на квартире.
— Вот Никола подает домовую книгу и паспорт. Девица встает и уходит с книгой и паспортом. Что это? Провал?! Мы встречаемся взглядом, но говорить нельзя. Я должна прийти домой, так условлено. Возвращается барышня, зовет с собой Гусева. Все! Вернулась одна, продолжает работу. Я механически протягиваю книгу, у меня все проходит гладко. А дальше? Что делать? Ждать? Уйти скорее, пока не зацапали? Жду. Ведь есть еще надежда. И вдруг — Гусев. Живой и здоровый. Только очень бледный. В карман засовывает книгу и чертыхается сквозь зубы. «Нет, нет! Глупо. Зачем лезть черту в пасть? Кто нас гнал?» Я ведь подумала: Гусеву конец. А дома что? Здесь отпустили, а там уже, может, Волина схватили, адрес известен.
Как выяснилось, когда девушка взяла паспорт, то что-то сказала. Художнику послышалось слово «подроблен» (то есть подделан).
— И он попрощался с жизнью. Начальник-фашист спросил, кто этот парень, и задал еще какие-то вопросы. Никола сказал «пленник», и его отпустили. И мы пошли домой. Дома все тихо. Но трое суток Волин прятался [на другой квартире]. Потом мы опять осмелели, и он вернулся в свою мансарду.
«Разрешите, я оставлю детей у Гусевых»
Во время оккупации Ольга Бембель прописала у себя на чужой паспорт Нину Житницкую, еврейку по национальности. Когда Нину задержали, полицаи пришли и за Ольгой.
Возник вопрос, что делать с двумя детьми.
— А дети уже проснулись. Клара дико, пронзительно закричала. Мук — за нею, еще громче. Уж он-то вообще ничего не понимал.
— Зачем вам дети? Они же русские! Разрешите, я оставлю их у Гусевых. Все это дикое недоразумение, оно сразу разъяснится.
Полицай «смягчается». Я беру кусок хлеба — весь, какой был, и мы все идем к Гусевым (дети часто были в гостях у этой семьи. — Прим. TUT.BY).
Тамара (жена Николая Гусева. — TUT.BY) побелела. Никто не успел сказать ни слова. Только Мария Степановна запричитала. Я попросила их оставить у себя детей до моего возвращения, — вспоминала Ольга Бембель.
На допросах Бембель удалось убедить следователя, что в этих детях течет немецкая кровь, а сама она — русская, жена художника. Еврейку, мол, прятала, поскольку пожалела ее.
В качестве свидетелей вызывают Гусева, Волкова (мы еще вернемся к этой фамилии), мемуариста Тихановича. Наконец Ольгу отпускают.
— У Гусевых слезы и плач. Бросаются на шею, будто я с того света. Волнуются за Николу. «Сейчас придет», — говорю и бросаюсь к детям. … А Мария Степановна твердит: «Мы думали, вас уже нет. Недаром ваш Алик звал Колю папой. Усыновился заранее. Так я и думала, что придется нам их усыновить».
Создание флага
В 1951 году состоялась полноценная реабилитация Николая Гусева: он поучаствовал в создании флага.
До этого года флагом республики являлось красное полотнище, на котором было написано БССР, нарисованы серп, молот и звезда. Но Беларусь и Украина стали членами ООН, поэтому их флаги, которые почти не отличались от советского, решили изменить.
Верховный Совет СССР принял соответствующее постановление в 1947-м, но в БССР не спешили. Лишь в 1951-м Верховный Совет БССР поручил Академии наук разработать флаг.
Профессор Михаил Кацер, который тогда работал в Академии наук, предложил положить в основу орнамента узор. Его в 1917-м выткала на полотенце крестьянка Матрена Маркевич, родная сестра Кацера. А вот рисунок флага (в том числе и орнамента) как раз выполнил Гусев.
Его жизнь постепенно наладилась. До своей смерти (в 1965-м) Николай Иванович преподавал в политехническом институте. Последние два года возглавлял кафедру рисунка, акварели и скульптуры. Создал портреты поэта Петруся Бровки и дирижера Рыгора Ширмы.
Известно, что одна из дочерей художника была первой женой известного белорусского искусствоведа и журналиста Владимира Бойко.
«Мастак павінен быў скончыць жыццё самагубствам, каб не пісаць партрэты немцаў?»
Валентин Тарас, который сам партизанил с 13 лет, писал в своих мемуарах, что никакой вины Гусева не было. Скорее, он стал жертвой обстоятельств.
— У чым віна мільёнаў жанчын з малымі дзецьмі на руках, усіх тых, хто раптам апынуўся на тэрыторыі, якую мудрае кіраўніцтва Савецкага Саюзу бяздарна здало захопнікам. Што павінны былі рабіць усе гэтыя жанчыны, старыя, падлеткі? Пагалоўна скончыць жыццё самагубствам, каб не праць бялізну нямецкім жаўнерам, не ісці на працу ў нямецкія сталоўкі дзеля магчымасці прыносіць дзецям недаедкі? Не ісці ў санітаркі нямецкіх шпіталяў дзеля таго ж кавалку хлеба для галодных дзетак? I мастак Мікалай Іванавіч Гусеў, (…), таксама павінен быў скончыць жыццё самагубствам, каб не пісаць партрэты немцаў для ўратавання сям'і ад голаду? Калі патрабуюць такога патрыятызму, то я — антыпатрыёт. Таму што — не людажэрца!
Да, некоторые художники смогли отказаться от «заманчивого предложения» нарисовать фюрера. Но не зная всех обстоятельств, сложно однозначно сказать, мог так поступить Гусев или нет.
Почему нам важно знать о трагической судьбе Николая Гусева? Потому что факты его жизни разбивают все пропагандистские штампы о национальном бело-красно-белом флаге.
С экранов телевизоров теперь модно напоминать, что его использовали в своих целях коллаборационисты (хотя та же картина наблюдалась в других странах). Поэтому, дескать, его использовать нельзя.
Между тем создатель бело-красно-белого флага Клавдий Дуж-Душевский во время войны, рискуя жизнью, спас из ковенского гетто еврейскую девочку и вырастил ее как собственную дочь. При этом с нацистами он (в отличие от Гусева) никак не был связан.
Выше, в фрагменте, где шла речь о вызове свидетелей, упоминался художник Волков. Судя по всему, речь идет о художнике Валентине Волкове, который оставался в оккупированном Минске. Но именно он в 1926-м участвовал в конкурсе на создание герба БССР и победил. В 1938-м он переработал рисунок. В Сети можно найти упоминания о том, что Волков также рисовал немецких офицеров. А ведь основа современных герба и флага Беларуси — именно в символике БССР.
Или приведем другой пример. В октябре 2020 года митрополит Вениамин высказался против исполнения гимна «Магутны Божа» «в границах богослужения и на приходе ради мира общин». Причину объяснил тогдашний пресс-секретарь Белорусской православной церкви Сергей Лепин. Мол, «некоторые прихожане видят в гимне „Магутны Божа“ негативные политические коннотации, поскольку его слова написаны в 1943 году Натальей Арсеньевой — женой Франтишка Кушеля, лидера Белорусской краевой обороны». БКА — это коллаборационистское военное образование, созданное на территории оккупированной немцами Беларуси 23 февраля 1944 года. Но с Арсеньевой и самим текстом, который был написан за год до появления БКА, оно никак не связано.
Но ведь никто не предлагает отказываться от красно-зеленого флага лишь потому, что его создатель жил под оккупацией и рисовал портреты Гитлера. Пора прекратить по поводу и без повода вспоминать фюрера и нацистскую оккупацию как аргумент в политических спорах. И руководствоваться именно научными фактами.