Время немилосердная штука. Да и с чего ему быть милосердным к таким как Вися? Судя по всему, после нашей последней встречи Вися не прекращал пить и торчать не на секунду. Борозды морщин, абсолютно седые волосы, спутанные в какой-то комок, заношенная одежда и растрепанная борода. Я, честно говоря, его и не узнал. Он сам подошел ко мне возле магазина. Естественно я подавился, когда обернулся на звук его голоса. Голос напоминал скрежет ржавых дверных петель.
Опознал я его по высокому росту. Впрочем, это единственное что напоминало о прошлом. Он стал очень худым, почти невесомым. Приставка «Мёртвый» появилась не зря рядом с его предыдущим прозвищем. Вися действительно здорово смахивал на покойника. Лицо цвета земли, губы оттенка недозревшей вишни. Руки плетьми свисающие вдоль изможденного тела. В одной из них, конечно же, был окурок. Прима, скуренная так, что жжёт пальцы. Курили когда-нибудь такое? Вися вот вполне себе курит. Удивительно, но он еще жив.
- Ну, здорово.
- Гадость пьешь же. – Не здороваясь, сразу перебил меня он. – От неё печень садится.
- А ты смотрю, знатоком стал? Диплома медсестры нет за пазухой?
- Слесаря-гинеколога имеется. – Он протянул руку. Я её естественно пожал.
По руке можно многое сказать о человеке. У некоторых вечно потные ладошки. Владельцы таких рук нервные и дерганные. Встреча явно не приносит им радости. Их что-то беспокоит. Среди наркоманов подобные экземпляры встречаются. Но в основном в рядах начинающих. Да-да. Наркоманы очень разные. И среди них тоже есть мужики со стальным взглядом и гранитным безразличием. У этих руки естественно всегда сухие. Рукопожатие крепкое и уверенное в себе. Впрочем, такие нарики редкость. Больше всего я не любил здороваться с теми, кто протягивал согнутую в локте руку ладошкой вниз. Рукопожатие, как правило, вялое и влажное. Это значит, что передо мной очередной двуличный пассажир. Явление безнадёжное и регулярное.
У Виси рука была сухой, но вялой. Да и весь он производил впечатление какого-то мягкого то ли пластилина, то ли ещё чего-то такого что дурно пахнет. Бери и лепи что хочешь. Смотри только не запачкай манжеты. Я его помнил совсем другим.
- Ты за Креста хотел поговорить?
- Тебе Тоня уже стуканула?
- Ну да. Звонила. А чего за него говорить? Он великий человек был. Таких больше нет. И, наверное, не будет. Такой талант в землю зарыл, эх, уходят всегда лучшие. – Присказка про ушедших лучших стара как мир. Любой наркоман будет втирать об этом. Что вот именно его друг, вчера отъехавший от передозировки, был самым лучшим гитаристом, художником, фотографом. Нужное подчеркнуть. Правда, играл он исключительно на баяне, рисовал шприцом по венам, а фотографировал глазами номера телефонов барыг. Но эту мантру всегда необходимо выслушать. Обижать память о покойниках нельзя. В этом обычные люди с наркоманами схожи.
- Про талант поподробнее, Тоня говорила, что он в Париж собирался. Пойдем, может, куда-нибудь сядем? – Стоять возле магазина, который в прошлой жизни назывался «Чайка» было неудобно. Вися повел меня во дворик за углом.
– Вон скамейка. Давай тут. – Присаживаясь, он без остановки продолжил, словно выговаривал скороговорку - Миша был хорошим поэтом. Ну и гитару знал с пианино. Нормально играл. Хотя не учился никогда.
- Я что-то не помню вас на концертах в 90-х.
- А мы и не играли тогда. Я тогда только начал торчать. Мы на мутке как раз с Мишей познакомились. Раньше точка хорошая была на Пушкарной. Ох, времена были. Вечером собирались и одним баяном все шмыгались. Последний кто ставился - уже считай, себе чистый контроль вгонял. И никто не про гепатит не думал, не про СПИД. Сейчас-то уже почти никого не осталось от тех ребят. Ушли.
- Ты вот есть. – Вися грустно усмехнулся, показав остатки гнилых зубов. У опиумных наркоманов всегда проблемы с зубами.
- Я-то есть, Бром еще вроде где-то бегает. А остальные всё уже. Компания там конечно пёстрая была. Монах, Рудик, Миша Крест вот оттуда же. Весело было. Только начинали тогда. Никто ничего не боялся, да и не думал не о чём.
- А баяном, зачем одним мазались?
- Так говорю ж, плевать на всё было. Кстати мне еще повезло. Я ВИЧ не там подхватил. А уже позже. На выгонке, наверное. – Выгонка была легендарным местом. В начале 00-х по рассказам очевидцев там был какой-то подвал, где 24 часа в сутки кто-то обязательно торчал.
- В подвале?
- Ну да. Там же и варили. Гердос-то тогда уже пропал из города. Твои коллеги постарались. Некоторые и торчать тогда бросили. А мы всякую муть вываривали из аптеки. Я, правда, там редко бывал. А Миша любитель был зависнуть. Хотя иногда нет-нет, но музыку мы делали. Отсылали в журналы всякие наши записи. Миша с компьютером дружил. Ну, там интернет, не интернет. Тогда ж вся эта тема только начиналась. Вот он короче куда-то что-то там и отсылал. И где-то нас даже в какой-то сборник включили. Звали играть.
- В Париж?
- И туда тоже. Миша тогда даже подлечиться лёг. Почистился. Я в деревню на месяц свалил. Вообще чистый был, прикинь? На ремиссии. Ну и в больницу потом занесло. А там-то и сказали, что я подхватил.
- Ну, жизнь-то не кончилась. – Вися внимательно посмотрел на меня. Словно пытался рассмотреть что-то важное и невидное мне самому. Может быть рог во лбу. Может быть нимб над головой. Сплюнул окурок.
- Ты, правда, так думаешь? Жизнь на самом деле закончилась, когда меня первый раз вмазали в подъезде на Трансмаше. Закончилась или началась. Оно ж с тех пор всё делится на до и после. А болезни все эти, ну что уж теперь-то про это говорить? Так вышло. Короче мы гастроли-то дали в Москве. Я на ударных, а Миша на синтезаторе жёг. Нормально вообще было. Зажгли мы там. Ну и винт заодно я попробовал. Тогда стаж-то уже у меня был пару лет, а винт не пробовал. У нас-то тут считай деревня. В Москве вообще всё иначе. Затем в Питер катались. Тоже хорошо было. Миша кстати держался. ЗОЖ, все дела. А я торчал. Завис там плотно. Ну и приняли меня там же.
- За что сел?
- Грабеж. Семерочку нарисовали. С год назад вышел. А тут мать моя женщина. Все считай уже в могилах.
- А прозвище за что новое дали?
- Мёртвый-то? Так как раз за то, что начинал еще в 90-х, а жив по сей день. Ну и вид конечно поменялся. Тюрьма ж никого краше не делает.
- Погоди. Ты вот сидел пока ведь не торчал. Зачем начал?
- Несколько раз и там ставился. Но да. Плотно начал как вышел. Гердоса нет, но зато тема с семечками имеется. Меня прикольнуло это дело. Ну а там дальше и аптека пошла в ход на кумарах. Мне ж осталось-то недолго. Мы как раз с Мишаней как встретились, так понеслась опять душа в рай. Ну, ты ж знаешь поговорку, что кто попробовал слезу мака тот плакать будет всю жизнь. Я плакать не люблю, но торчать это навсегда. Я выбор свой сделал.
- От чего Миша воткнул и что за Чёрт такой есть?
- Ты лошадей не гони ямщик. Я тебе и так всё расскажу. Встретились мы с год назад, значит с Мишей. Прям в первый день как я вышел. Прикинь? Судьба. У него тут интересно биография сложилась. Он успел с какими-то малолетками даже в группе поиграть. В Минск вот сваливал жить. Потом в Киев. Поносило типа-то. Катался на гастроли какие-то и всё грезил в Европу-то двинуть. Но не вышло ничего из той затеи. Хотя по России он катался несколько раз. Вернулся сюда. Начал тут жить даже более-менее. На складе работал каком-то. А потом его баба бросила, и он жёстко торчать начал. Классическая история.
- Что за баба? – Вися покосился на меня.
- Ты чего дурака-то включаешь? Тоня его тёлкой была.
- Тоня?
- Ну да. Она его кинула и понеслась. То семечки, то за быстрым в столицу катался он. Но ты сам знаешь, как быстро человек падает. Я когда вышел он уже всё. Двигался по направлению в сторону ада. Ну, или рая. Тут бог его знает. Юзал всё что под руку попадёт. Я-то в принципе однолюб. Мне опиаты подавай. А он как с цепи сорвался. И главное стал народ кидать. Нагло кидал. Ну и конечно то сотовый подрежет, то музыку с машины.
- В смысле магнитолу?
- В смысле да. Самое странное, что я его печали не понял вообще. Тоня-то она ж безотказная как автомат Калашникова. Она в этом плане легка. Даже когда она с Мишей встречалась. Типа встречалась. Ты сам знаешь, что все эти встречи заканчиваются мутками. Хотя он вот решил, что у него любовь. Ну и где-то он и познакомился с твоим Чёртом. Где не знаю. Он за ту тему говорить не любил. Тот его творчеством проникся, или еще у них какие дела были, не знаю. Знаю, что на гастроль он катался под руководством Чёрта в столицу. Это было, вот почти сразу как я вышел. Меня не взяли с собой, что, кстати, мне не понравилось. Ну да ладно. Я не обидчивый. Где играл он, я не знаю. Знаю, что играть он начал лютую муть. Эмбиент какой-то, но странный. Стрёмный я б даже сказал. Такое никто не играл. Во всяком случае, я не слышал. Тексты заумные. Всё про смерть и тьму. Я в те дела не лез. Попробовали даже как-то с ним поиграть, но нет. Я своё видимо уже отыграл. Руки не те. Да и на кумарах считай всё время. Мы ж за месяц тогда до состояния такого опустились, что и слов-то нет. Какая там музыка? В голове другое всё. Миша кстати тогда уже был весь в кредитах, синтезатор он свой толкнул к тому времени. Ну и проторчали заодно и аппаратуру всю из его хаты. Удивительно, что он сам до этого не додумался. А потом появился гердос. Миша где-то вырубил. Ну, точнее его Чёрт и угостил. Мы вмазались и он свалил. У него дела какие-то были. Нашли его через пару дней. На Наугорке. Не люблю я тот район. Но вот такая история.
- Так, а от чего он?
- Овера словил. А откачать некому было. Хотя с его стажем вряд ли кто-то вообще откачал бы.
- Нашли в лесополосе, что там рядом?
- Ага.
- За Родика кстати чего-нибудь знаешь?
- Не, не знаком. Слышать слышал, но никогда мы не пересекались. Он кстати где-то тут обитает. На чайке в смысле. Но я его знать не могу, потому что он мелкий еще. Это уже новое поколение торчей. Моё всё. Считай, уходит. Остается благословить живых.
- На торчево?
- Да хоть на что. – Вися напряженно улыбнулся. – Ты мне вот чего лучше скажи. Чего тебе покойник-то сделал?
- Да ничего. Я за тетрадку хотел спросить. – В пустых глазах Виси мелькнуло удивление. – Ты чего-нибудь знаешь о ней?
- Мне её в руки он не давал. Говорил, что вредно это. Тот, кто читает эту ересь, становится на путь. Точнее на дорогу. – Он усмехнулся.
- Вы как самураи прям. Я ваш-то путь вижу. На лбу написан.
- Ага, те еще самураи. За тетрадку я тебе ничего не скажу, а вот с Чёртом я как-то встречался пару раз. Он передавал мне семечки и герасима для Миши. Миша совсем плохой был. У него с ногой же еще проблемы были. Еле ходил под конец. Тромбоз. Нога гнила потихонечку. Как вмажется еще конечно бегал, но чаще все-таки еле ходил.
- А к врачу? – Вися задумчиво почесал голову. Видно было, что пытается собраться с мыслями.
- Я вот думал, кстати, об этом много раз. Почему мы не идём в больницу, когда совсем плохо. То есть, как вмажусь, то думаю, а как ломать начинает, то сам понимаешь не до этого. Наверное, потому и не ходим мы по врачам. Мозг только на кайф работает. Достать, достать, достать. И всё. Больше ничего не надо. Вмажешь и жить можно, а без кайфа жизни словно нет. И меня нет.
- Вися. Ведь ты же умный был раньше. Я тебя хорошо помню. Здоровый такой, рассуждал за Камю, за революцию. Как так вышло?
- Опиум всё забрал. А жалеть себя уже поздно. Раньше надо было.
- За Тоню расскажи-ка чего-нибудь.
- А я ничего и не знаю толком. Странная она разве что. Да и Миша тоже под конец совсем из ума выжил. Но у него-то понятно. Там дозняк страшный был. Сжег себе весь котелок. Он знаешь, чего делал? Вмажется и сидит бензин нюхает. Это кому рассказать не поверят. А потом и водки мог запросто в себя залить. Там совсем беда была. Всеядный. Бак у него конкретно потёк. Тоня же от природы сумасшедшая. И хитрая кстати. Да. Я с ней мутил пару раз. Очень беспокойная дама. Но не дура. Начитанная, видно, что породистая.
- Где её Миша нашел-то?
- На концерте где ж еще.
- А за Чёрта чего скажешь. Вы же встречались.
- Ага, встречались. Если это так назвать можно. Я к машине подошел, мне через окно всё отдали и бывай Вася. Машина Волга кстати. Зелёная. Кислотная. Таких в городе я не видел больше. – Я чуть не подпрыгнул от радости. Наконец-то появилась хоть какая-то зацепка. – Вот тебе и вся любовь. Я видишь, тебе всё по дружбе старой рассказываю. Да и тайн тут никаких.
- А с ментом сидеть рядом оно как? По понятиям?
- Нет. Но если для дела то можно. Да и какие понятия? Я вот тебе мог бы чего-нибудь рассказать толкового если б ты мне семечек дал.
- Чего?
- Семечек.
- Вися, знаешь поговорку про веничек? Откуда хоть вы вообще берете бред, что опера раздают семечки?
- Так я ж по дружбе.
- Дружба у тебя одна и сам знаешь с кем. Мистер героин. Я же просто твой собеседник. И вот по дружбе тебе советую мне такое больше не предлагать. Я ж тебя дурака могу и оформить.
- Не можешь. Потому что тебе это не надо. Ты Чёрта хочешь взять. И въехать в замуты с тетрадкой. Только я б на твоём месте забил бы на это. Слыхал я, что он опасный человек.
- Господи, вы сговорились что ли? Опасный, не человек, погоняло такое еще. Хватит уже этой чуши.
- Ну, хватит, так хватит. Я пойду.
- Бывай. – Вися ушел, не попрощавшись и не протянув мне своей руки. Когда-то в ней уверенно лежала барабанная палочка. Теперь ему было не до музыки. Он торопился. На город уже опустились сумерки, а ему видимо хотелось вмазаться. Я же остался на лавочке.
Знакомый двор. Сюда мы бегали после школы. Она тут рядом, за углом. Наверняка всё с точно такими же обшарпанными стенами. Сколько ж лет я здесь не был? Вон в том подъезде мы как-то прятались от дождя. А в беседке, которая спряталась в кустах, играли в карты. Здесь же как-то я подрался. И целовался я тоже тут. Вися, словно специально притащил меня в этот двор. Будто зная, что на меня свалится горький поток ностальгии. Ну вот. Свалился
Неужто это было со мной? Наташка, Ирка, Рыжий Лёха и я. Где они все? Куда делся этот фантастический мир? Чем я вообще тут занимаюсь? И что имею по итогам? Вереницу каких-то наркоманов, сотню грустных и однообразных историй и конечно очередную скуренную пачку сигарет.
Сумерки окончательно меня обступили, оставалось только выбрать в какую сторону двигаться. Налево в магазин, направо через парк домой. Естественно, как и все порядочные мужики, я свернул налево. Почему бы собственно и нет?