========== ГЛАВА 2. Воспоминания о детстве. ==========
Мне было тогда десять лет, и я мало что понимала.
Я сидела на улице, возле дома дяди Джона, который забрал меня к себе по просьбе моего отца. Он не хотел, чтобы я росла в приюте, но лучше бы отдал туда. Летнее солнышко ласкало своим теплом, а проказник-ветер растрепал мои волосы. За два года жизни я сильно отощала и, несмотря на это, платья были тесными, короткими, и сковывали движения. Обувь тоже мне стала мала, я ходила босиком, поэтому мои ступни были в мозолях и ранах, причиняя невыносимую боль.
Однажды я подошла к дяде и попросила купить мне новую одежду. Он разозлился, схватил меня за волосы, накрутив на свой толстый кулак, чтоб я не вырвалась, и посмотрел в мои глаза. Дядя Джон был невысокого роста, смуглокожий, с русыми короткими волосами, тонкими губами и глубоко посаженными мутно-серыми глазами, в которых полыхала вечная ненависть ко мне. Всегда находился в пьяном состоянии. Краем глаза я уловила, как его левая рука замахнулась, нанеся мне по щеке обжигающий удар, который был настолько силен, что кровавая слюна вылетела изо рта. Я дернулась от боли, по щекам покатились слезы, смешиваясь с кровью, пощипывая рану на щеке. Я ощутила ее железистый привкус на губах, меня затошнило и, не удержавшись, вырвало прямо на него. Я в сердцах улыбнулась своему поступку. Мужик резко отскочил.
- Ах, ты, ДРЯНЬ! – заорал неистовым голосом он. – Я убью тебя! – я посмотрела ему в глаза, и на моем лице появилась свирепая улыбка.
Его пошатывало, но он умудрился снова меня схватить за волосы и стал вытирать мною пол. Я орала от боли и обиды, грязные волосы залепили рот. Умоляла его не бить меня, но он не слышал, вымещая на мне всю ненависть.
- Что ты думаешь, если мой брат попросил забрать тебя к себе, приютить нахлебницу, то я должен тратить свои деньги, чтоб покупать тебе красивые шмотки? Ты и так страшная и тупая, и никто на тебя не обратит внимания! Так скажи мне, зачем я должен на тебя тратить деньги? – брезгливо толкнул меня, отчего завалилась на пол. - Одевать, поить, кормить и платить за твою тупую учёбу. Твое место в борделе. Дрянь! – он ходил по комнате, как разъярённый зверь. - Давно бы избавился от тебя, если бы не деньги твоего папаши,. - Его глаза горели ненавистью.
Мой отец обещал, что после его смерти мне хватит денег на все, вплоть до двадцатилетия. При этом он написал в завещании, что его брат тоже будет получать некую сумму, если согласится взять меня к себе. Но мой отец, видимо, не учел, что его брат пьяница, транжира и не сдержит обещание, данное ему.
- Но вы же обещали! – я попыталась встать, но руки разъезжались в этой вонючей жиже, волосы облепили лицо. – Мне ежемесячно, как и вам, перечисляются деньги, так почему вы тратите их на выпивку и шлюх? – я решила идти до конца, уж лучше смерть, чем такая скотская жизнь. – ПОЧЕМУ??? – заорала охрипшим голосом. – За что вы меня так ненавидите? Я не сделала вам ни чего плохого… почему? – он подошел ко мне, присел на корточки и сказал:
- Потому что наша мать любила его больше, чем меня, и ему все доставалось на блюдечке с голубой каемочкой! – он сплюнул рядом со мной, брызги слюны попали мне на лицо.
Он встал, покачиваясь, посмотрел на меня, валяющуюся на полу, сверху вниз. И, вложив всю злобу ко мне и своему брату, ударил ногой в живот. Я отлетела к стене, ударившись спиной, закричав еще сильнее. Одежда пропиталась кровью и блевотиной, воняло так, что мне стало еще дурней.
- Когда я вернусь, чтоб тут было чисто! Ты поняла меня? Сука! – его глаза горели адским пламенем, на щеке были пятнышки моей крови.
Я кивнула и поползла на кухню за ведром, корчась от боли во всем теле, захлебываясь слезами и кровью. Он смерил меня ненавидящим взглядом и повернулся ко мне спиной, открывая дверь с ноги. Тишина.
Слезы боли, ненависти к этому человеку не кончались, больше всего сейчас хотелось умереть. Протерла ладонью лицо, пытаясь отлепить прилипшие волосы. Кое-как выползла на улицу с ведром для воды. На меня сразу уставились все соседи, тыкая пальцем и тихо перешептывались, но никто, мне не помог. Скрюченная, я шла до колодца, левой рукой держась за живот, благо, недалеко идти, но вот возвращаться было еще больнее. Вымыв пол, я спустилась в подвал и взяла свой, такой же маленький, плащ. телесная боль слегка утихла, но душевная никак не унималась. Я стояла на кухне и смотрела в одну точку, бормоча себе под нос:
- НЕНАВИЖУ, НЕНАВИЖУ!!! – схватила нож и выбежала на улицу.