Я хотел бы рассказать об одном удивительном человеке, Иване Аркадьевиче Симонове, мужчине 43-х лет, вдовце, настоящем гражданине и коллекционере редких бабочек. Вчера он, наконец, умер. Смерть оказалось внезапной, как и большинство смертей, причины которых мне было суждено найти. Моя профессия – следователь, моё призвание – разгадывать загадки в журналах и отыскивать убийц, мой любимый цвет – красный. Иван Аркадьевич был, кстати, весь в ярко-алой крови, когда его нашли. Всё как я люблю.
Мой трудный день начался с выезда на место преступления. Сидя за рулем машины с чашкой кофе в руке, я искал в телефоне способ открыть дверь на 97 уровне. Главное, как говорит начальство, оперативность. Но мне плевать на начальство с высокой, как говорится, колокольни, но в нашем случае, с моста, а они подумали, что дождик капает. Допив кофе, я погнал на вызов. Два часа столичных пробок, и я смотрю на труп. Ну, и стоило ли это зрелище двух часов пробок? Он лежал абсолютно естественно для связанного по рукам и ногам человека, его взгляд выражал озабоченность в связи с тупой раной головы, оставленной злоумышленником. То, что его убийца является злоумышленником, я приметил сразу. Рядом с покойником ловким глазом я тут же обнаружил орудие убийства- 20-килограммовую кувалду с прилипшими кусками мозга. Не проводя дополнительных экспертиз, кроме анализа медицинской карты, я с высокой долей уверенности могу сделать сразу несколько выводов:
1) И.А. Симонов страдал гипертонией, диабетом второго типа и подагрой, но, по иронии судьбы, смерть принесла огромная кувалда, разбив голову, словно грецкий орех
2) Он не был всеобщим любимчиком, учитывая, что его связали и раскроили череп.
3) Он был коллекционером редких бабочек. Возможно, это сможет вывести на след убийцы. Коллекционеры редких бабочек – первые маньяки и насильники. На них мы всем отделом списываем все висяки и, при возможности, отправляем на пожизненный срок за решетку.
4) До ограбления квартиры, Симонов был состоятельным человеком, после нашего осмотра квартиры им стал я.
Мне требовалось опросить возможных свидетелей преступления, и, конечно же, я начал с молодой девушки. Она ничего не видела и не слышала никаких криков, но её крики услышал весь дом. Теперь она у нас проходит по делу об изнасиловании. Мог ли любящий муж, находящийся в командировке, всё подстроить и тайком вернуться домой, чтобы надругаться над супругой – по нашей версии, вполне. Теперь её делом займется мой коллега, я ему посоветовал. Следующим свидетелем стала пожилая тётушка, что жила этажом выше. Она рассказала, что к Симонову часто заходили какие-то люди, что вчера слышала крики в половину третьего дня. Так же она сообщила о женских криках часом назад. Я неспроста написал, что она жила, а не живет. К великому сожалению, она скоропостижно скончалась тем же вечером, выпав из окна своей квартиры. За 72 года она нажила себе всего-то сорок пять тысяч рублей, три золотых перстня и одного врага. Кто же мог её убить – ума не приложу, и надеюсь, что все последуют моему примеру. Следующим свидетелем, а в скором времени, и главным подозреваемым стал его родной брат, Федор Аркадьевич. Он был единственным, кому была выгодна смерть брат, потому как теперь вся родительская любовь - его. На его след нас вывел сосед, исполнив свой гражданский долг. Он сообщил, что около двух дней назад Федор постучал в его дверь, как раз, когда тот стряхивал пыль со своей коллекции тяжелого холодного оружия. По его словам, Федор был полон гнева и постоянно говорил о смерти родного брата через два дня. Как мы выяснили, сосед вёл общие подпольные дела вместе с покойным, поэтому знал его, как никто лучше. Тут кто-то скажет, что мы где-то запутались, но последний аргумент соседа отмел всякие сомнения. Он сказал, что сам видел, как Федор убил Ивана кувалдой, и в доказательство свои слов продемонстрировал на арбузе, как с помощью точно такой же кувалды можно разбить голову вдребезги. Поскольку арбуз не является точной копией человеческой головы, мы повторили в морге этот опыт на выпавшей из окна старухе. В некотором смысле, мы вошли во вкус, и как следствие, все последующие похороны производились в закрытых гробах.
Мы организовали допрос с пристрастием, даже сыграли в плохого и хорошего полицейского: я бил его по голове уголовным кодексом, а напарник библией. В дело пошел электрический ток - им мы заряжали утюг. Федор выгладил нам все рубашки, после чего поставил себе раскаленный прибор на грудь, как в точности и написано в его показаниях. От очной ставки он чуть с ума не сошел, но нахождение в помещении с телом своего брата не помогло следствию, хотя и весьма позабавило. В конце концов, мы вывели его на чистую воду, где под угрозой утопления, Федор признался во всех совершенных им грехах: убийстве брата, изнасиловании соседки, ограблении покойной старушки и организации собачьих боёв. Мы хотели ещё признания в совращении несовершеннолетних, но как раз поступила информация о двоюродном брате погибшего, мерзавце и подонке, которого не стыдно обокрасть и оболгать. Вся семейка оказалась впутана в эту чудовищную историю; четыре квартиры, три автомобиля, а также крупные счета были конфискованы в пользу потерпевшей стороны, коей оказался сосед покойного.
Вечер близился к закату, чертова работа начисто лишила меня желания верить в справедливость закона и порядка. Я стал слишком стар для всех этих подстав и коррупционных схем. Хотелось оставить пост и уйти на покой, но благо, во тьме ночной я разглядел знакомый силуэт своей первой школьной любви. Кто знает, в каких мерзостях мне предстоит с утра обвинять её подонка-мужа, или мерзавца-жениха, или, на крайний случай, соседского парнишку-сироту.