Линна плачет. Линна смеётся. То замирает на несколько долгих минут, словно кошка, вглядываясь в одной ей известное ничто, то скачет по комнате как горная козочка, неистово хохоча. Линна влюблена. Линна счастлива. Завтра – Самайн. Праздник тёмных, праздник умерших, праздник, когда души предков дают своё благословение. Завтра решится её судьба.
Линна – единственная дочь Харальда, главы поселения. Выросшая без матери, рано умершей от поветрия, среди шестерых братьев, она стала отрадой отцу. Красивая, лёгкая, весёлая – она так напоминала Харальду горячо любимую жену, что ей прощались любые шалости. Но и надзор за ней был строгим. Без братьев из дому ни ногой! Даже на женские посиделки-постирушки у реки, и то – под приглядом. Линну это не беспокоило ровно до тех пор, пока она не влюбилась.
Ей было пятнадцать. Шумел Бельтайн. Голову кружила весна. Молодежь шумной ватагой гуляла в лесу. Костры, хороводы, песни, сладкое вино… Когда хороводы разомкнулись и танцы превратились в салки-догонялки, Линна побежала. Она мчалась, словно лань, чувствуя в венах горячий весенний ток, чувствуя своё молодое, налитое силой тело. Бежала, ощущая свободу и весну каждой клеточкой. Бежала, пока не была поймана сильными мужскими руками.
Он поймал Линну так неожиданно, что её венок из пахучего любистока сполз прямо на глаза, и она не сразу увидела, кому досталась. А когда увидела… Йорд. Нет, он не был красив. Но он был статен, по-мужски развит и словно высечен из камня. Он глядел на неё пристально, не мигая, словно колючим тёрном оплетал. Крепко держал в объятиях, слушая, как колотится сердце Линны. Ни движением, ни словом не выдавал эмоций, просто стоял, держал и смотрел. А когда их нашли вездесущие братья Линны, промолвил: «Моя будешь».
Ох и взъярился тогда Харальд, когда узнал, с кем объединил Бельтайн его единственную дочь! Его кровинушка, его отрадушка и Йорд, этот безродный, нищий сын камнетёса! А ведь Харальд совсем другой партии надеялся. Да и рано еще Линне замуж, рано! Не нагулялась еще девица, в доме отчем еще не насиделась! Тогда Линна начала плакать и яриться. Бушевала долго, много отцу и братьям гадких слов кричала, пока Харальд вожжами ей не пригрозил.
Разрешилось дело на совете старейшин. Всё поселение собралась тогда, чтобы узнать, отдаст ли Харальд свою дочь за камнетёса. А старейшины разрешили Йорду забрать Линну. Но наложили гейс: не раньше чем через три года. И все три года никто больше не должен был становиться между Линной и Йордом. А через три года они рука в руке прыгнут через костёр Самайна, и если духи умерших предков благословят их союз, а гейс не будет нарушен, то станет Линна женой Йорда.
И вот, три года миновали. Линне уже восемнадцать. Линна плачет. Линна смеётся. Все эти годы Йорда не было рядом. Он ушёл, в поисках заработка, подальше от невесты, подальше от соблазна. И лишь семь дней назад вернулся. Ещё больше возмужал, еще резче стал его профиль, словно ветром высечен в скале. Он пришел к Харальду и бросил перед ним большой кошель, туго набитый серебром. «Для неё». Два слова сказал и ушел. А душа Линны ухнула сначала в пятки, а потом вознеслась на небо. Он пришёл за ней! Он не отказался от неё!
Завтра Самайн. Линна плачет. Линна смеётся. Она счастлива, но душа её терзается сомнениями. Одобрят ли предки? Пропустит ли священный костёр Самайна их пару? Йорд – взрослый парень, не нарушил ли он гейса, не позволил ли себе увлечения на ночь? Три года – срок большой… В себе Линна была уверена. С таким-то надзором особо не забалуешь: отец и братья шагу ступить одной не дают.
Но тут же царапнуло, закрутило, понесло воспоминаниями… Да нет же! Не было ничего! В прошлый Бельтайн, когда подружки уговорили выйти повеселиться. Когда светлой шумной ночью бежала Линна из дома через окошко. Когда кружилась в хороводе и звонко пела у костра. Когда надела венок из дурманящих весенних трав. Когда бежала со всеми вместе, а внезапно оказалась одна. Одна, да не одна, прижатая к стволу могучего дуба. И горячие губы Свена, воеводиного сына, шепчут ей что-то весеннее-бесстыдное… Нет! Не было ничего! Оттолкнула тогда его Линна! Оттолкнула ведь? Убежала, словно заяц от серого лиса, дрожа и трясясь от страха… и возбуждения. И что, что снился ей потом Свен не раз, и не два? Его губы, и руки, и горячее дыхание… Не было ничего! А сны – это просто сны! Её гейс не нарушен, никто не встал между ней и Йордом!
Самайн пришел шумно. Мычал, визжал и топал скот, ведомый на забой. Шумел народ, пробуя свежее пиво, молодое вино и горячее мясо. Тёмные духи вступали в свою силу. Разгорались костры Самайна.
Линна и Йорд стоят в кругу у огня. Всё поселение здесь. Насупившись смотрит Харальд, не доволен он выбором дочери. Безучастно наблюдают старейшины, знают они, что всё в руках богов и только духи ведают, что истинно. С любопытством глазеет толпа. Подружки с завистью рассматривают пару. Ревностью горят глаза Свена, воеводина сына. Не каждому дано пройти испытания гейсами! Теперь прыжок через огонь Самайна не просто забавный ритуал. Теперь – огонь очистит души влюблённых и благословит их на долгую жизнь. Или сожжет до тла за несдержанное обещание, за нарушенный гейс.
«Хоть бы ты сгорел! И она будет моя!»
«Хоть бы он не сгорел! И я буду его!»
«Вот бы кто-нибудь сгорел!»
«Моя будет»
Йорд берёт Линну за руку. Линна спокойна. Линна нервничает. Быстрее бы всё закончилось. Йорд похож на камень и рука его крепка и надежна. Они подходят к костру Самайна. Огонь бушует, духи готовы. Линна и Йорд делают шаг, потом другой, разгоняются и взмывают над пламенем…
На глазах у многолюдной толпы, жаждущей зрелищ, но желающей поскорей продолжить праздничный пир, на глазах у недовольных, завидующих и ревнующих, духи умерших предков вынесли своё решение.
Взмывая над костром, Линна ощутила необычайную лёгкость. Счастливо засмеялась – всё будет хорошо – и обернулась к Йорду, чтобы увидеть его недоумевающий, а затем испуганный взгляд, и рассыпаться миллионом золотых искр. А изумлённый Йорд бухнулся у костра не человеком, а каменным валуном-истуканом.
Толпа ахнула. Толпа испугалась. Толпа разбежалась. Ошеломлённые, недовольные, испуганные, разочарованные, убитые горем люди разбредались по домам, чтобы там принять и понять решение предков и продолжить жить. И лишь безучастные старейшины сделали пометки о произошедшем, как об истории двух влюблённых, не выдержавших гейса: о Линне, сгоревшей в костре нечаянной страсти, и Йорде, глубоко запрятавшем чувства в каменном сердце.