Отношения Махидеавран с Сулейманом начали трещать по швам еще до того, как она с маленьким Мустафой перебралась из Манисы в Топкапы - вслед за повелителем. И никакая Хюррем в этом не была виновата. Потому как самой Хюррем и на горизонте еще практически не наблюдалось. То есть она там уже забрезжила, но не обозначилась.
Пересматриваешь заново первые серии "Великолепного века" и понимаешь, что никаких шансов на великую взаимность с Сулейманом у "весенней розочки" не имелось изначально. По крайней мере, с моментов ее появления в кадрах. И в коридорах Топкапы. Если в Манисе они вдвоем еще окучивали какую-то любовь-морковь, то потом все резко изменилось. Сулейман узнал, что он теперь - официальный падишах Османской империи, в его распоряжении - новый гарем и другие крутые игрушки. И Махидевран в круг основных приоритетов, видно, не вписалась.
Пока нежная розочка собирала пожитки, чтобы выехать вместе с ребенком за любимым мужем, тот уже вовсю примерял на себя корону статус главы государства. Проводил заседания совета, рубил головы взяточникам, принимал послов, разрабатывал планы военных походов. Ну, а на досуге дегустировал новых наложниц вроде Айше-хатун.
Кстати, Айше-то никто на хальвет к Сулейману не отправлял - по знаменитому "золотому пути" она не ходила. Ее просто позвали прибирать покои падишаха. Но султан вдруг объявился на пороге до окончания уборки, в связи с чем все "уборщики" склонили головы и задом попятились к дверям. Тут блуждающий взгляд Сулеймана упал на Айше, и он скомандовал: "А ты останься!". Вот, собственно, и всё. Привет, хальвет! Никаких подготовок, хамамов и прочих спецэффектов. Отхальветил - и посреди ночи выставил за дверь. Спасибо, хатун, ты теперь фаворитка, иди-ка прочь.
Когда Айше выпал шанс ублажить падишаха, будущая Хюррем, то бишь Александра, уже была во дворце. Но она пока еще не строила планов по охмурению Сулеймана, даже в глаза его не видела. Однако пример Айше ее очень вдохновил. Еще и Нигяр на ушко кое-чего нашептала. В рыжей голове забурлили амбиции, и скоро славянка сумела удачно закинуть свой первый крючок: окликнула Сулеймана по имени, стоило ему пройти мимо гарема.
Буквально на следующий день в Топкапы наконец прибыла Махидевран. Она жаждала встречи с Сулейманом. Пока ехала в карете, всю дорогу вспоминала, как они хорошо проводили время вдвоем.
Вряд ли она ждала, что Сулейман встретит ее самолично у дворцовых ворот с огромным букетом роз в руках, но на какой-то более или менее теплый прием с его стороны рассчитывала. Но любимый муженек, свет ее очей, был рад только Мустафе. Обнял его, расцеловал, а на свою розочку даже не посмотрел. Так, кивнул на ходу, буркнул что-то приветственное сквозь зубы и помчался по коридору - вершить великие дела.
А она осталась стоять, как оплеванная. Со скорбной мимикой на лице. Вот здесь Сулейман впервые и показал, что Махидевран для него не значит ровным счетом почти ничего. Он видел в ней только мать Мустафы, а не интересную женщину.
В тот же вечер состоялся знаменитый праздник в гареме, на который Ибрагим пригласил вместе с другими наложницами и Александру - чтобы повелителя развлекали плясками. Там уже наша Саша себя показала: соблазнила Сулеймана экстравагантным танцем и получила от него "хальветный" фиолетовый платок. Правда, хальвет случился не сразу же после праздника, а чуть позже. Но суть не в том. А в том, что Хюррем никакого отношения не имела к разбитому женскому счастью Махидевран. Та уже и так приехала с мешком осколков. Не пылал к ней Сулейман никакими страстями, иначе бы вел себя с ней иначе и сам бы ее к себе позвал сразу после приезда.
