Глава 1. Сумерки
За тяжёлой серой пеленой облаков солнце уже клонилось к закату. Виктор Иванович определил это по часовой стрелке, начавшей клониться вниз из хрупкого равновесия справа по горизонту. "Крен вправо: левая нога, ручка вправо", - прошептал про себя Иваныч и усмехнулся. Иначе как по приборам, по часам, определить время было почти невозможно, неясный намечающийся рассвет так и не наступал полностью, и это послесумеречное состояние после полудни меняло название на предсумеречное. Солнце жило где-то там, за облаками.
А здесь, под облаками, в желтом поясе агломерации жили люди. Одни, молодые и амбициозные, стремились перебраться в зелёный пояс, а дальше и в Город. Других выметала метла социального рейтинга в пригороды, и они либо цеплялись здесь, либо их путь под уклон продолжался в красный пояс. Дальше не было ничего. Дальше были черные. Что-то должно было быть и еще дальше, ведь черные жили не сами по себе, на объедках агломерации существовали, но об этом не знал никто, что там происходит дальше, между Городом и его дальними вахтами - островками необходимости. А кто знал, не спешил поделиться знанием. Здесь вообще не принято делиться.
Виктор Иванович осторожно снял очки, положил на столешницу справа от маленького настольного компьютера, и потёр глаза. Столик тоже был маленький, едва оставляя свободное место под кружку с водой и очки. От старенького монитора и постоянного сумрака глаза очень быстро уставали, начинали пересыхать и требовать что-то сделать - поморгать, почесать, а лучше прикрыть веками и перенаправить взгляд внутрь, туда, где всё было ярко и очень давно. Но надо было еще немного посёрфить, какая-то настороженность возникла от сухих строчек. Ничего конкретного, но что-то сквозило. От окошка напротив тоже сквозило. Но это даже к лучшему, хоть немного свежести.
За спиной ритмичное нечто выросло в отчетливые глухие звуки шагов. Скрипнула и стукнула дверь. Явно Ротор пришел, бугор общины.
Осмотрелся, посопел, сделал пару шагов в сторону и уселся на кровать. Напротив кровати стоял полупустой ящик с крепкой крышкой, но бугор предпочел кровать. Тяжелое дыхание, казалось, распространялось на всю комнатушку, и волнами накатывало на затылок Иваныча, смягчая сверлящий эффект взгляда Ротора.
- Ну что, есть чё? - спросил напряженно Ротор.
- Что-то неясное. Вроде всё как обычно, но что-то не так. Не пойму пока, - продолжая растирать глаза и лицо ответил Иваныч, после чего прогнул спину, не спеша надел очки и обмякнув облокотился на спинку стула.
- Не проморгаешь? Чё там вообще, мне стоит напрячься? - некоторое раздражение послушалось в голосе Ротора.
- Нет. Пока ничего. Напрягаться не надо.
Одним движением Иваныч переставил ногу в сторону и повернул тело в пол оборота, посмотрел прямо в лицо Ротору:
- А напрягаться вообще не надо. Если это эхо чего-то серьёзного, настолько скрытого, что никаких признаков не просачивается, то всё равно не надёргаешься, смысла нет. А всё остальное я увижу, остальное переживём.
- Хорошо бы. В прошлый раз даже в плюс вышли по твоей наводке, - слегка расслабившись выдохнул бугор. - Если бы не твои наводки, давно бы спровадил тебя в красное.
Ротор усмехнулся и встал. С ним в этой маленькой комнате было тесно, хоть он сиди, хоть стой. Да и вообще с Ротором рядом становится тесно. Он не самый высокий из людей, но почти квадратный, откуда не посмотришь. И голова квадратная, и мысли, наверное, тоже. Самое то, чтобы быть бугром общины. Квадратные - не значит плохие. Они основательные, надежные. Такие не мечутся, что люди, что мысли.
- А ты то что такой взвинченный? Дышишь, чуть не сдул. Я думал, у тебя новости какие. А, бугор, есть новости?
- Из красных новичка переводят. Скоро пожалует. Да наших двое с вахты из Города возвращаются. Ты бы это, как-то присмотрелся вечерком, - всё еще сидя и глядя исподлобья проухал Ротор.
Встал, посмотрел прямо, сверху вниз, и уже другим тоном, четко, конкретно:
- Возьми базар на себя, байку какую травани, сочини или вспомни что. Короче, поиграй тему, посмотри на клёв, да зацепиться им не дай, нашим с новичком.
Глянул за плечо Иваныча.
- Давай агрегат, мне отчеты еще делать, расклад на неделю из управы получать. Ты всё успел, или ждал ещё чего?
- Да всё, ничего нового уже не будет. - Почесал подзаросший подбородок Иваныч, - Ну тогда сейчас и пойду в общую. Там есть кто? Свет будет?
- Должны быть. Свет будет, как обычно, на одну зарядку.
Иваныч развернулся, выключил аппарат, примитивный, но крепкий и экономичный, взял двумя руками и передал Ротору. Тот аккуратно вложил его в сумку-планшет, на ремне через плечо. И придерживая сумку на боку левой рукой пошел прочь. Дверь за собой не закрыл.
Иваныч встал, потянулся. Накинул поверх свитера с высоким горлом старую потертую рубашку, на пару размеров больше, подзакатал рукава.
Задернул на окошке кусок плотной ткани, надел поверх рамку, прижавшую края мешковины к стене, закрепил несколькими крючками. В полной темноте заучено развернулся, вышел из комнаты и закрыл дверь, задвинув щеколду. Еще одним заученным движением взвёл маячок - замки не имели смысла, а вот знать, не завелась ли в общине "крыса", или не пасёт ли кто по приказу бугра - это было полезно. Тем более положение у старика, а Иваныч - старик даже по дорежимным меркам, само собой, было очень шатким.
"Старикам здесь не место", всплыло из памяти что-то, имевшее какое-то значение в прежней жизни. Иваныч усмехнулся, и пошел длинным коридором с двумя поворотами мимо заколоченных ненужных дверей в сторону большого помещения, бывшего когда-то, видимо, холлом административного здания, ныне обжитого общиной. В этой стороне жил и старался принести общине пользу один Иваныч.
Все остальные размещались в других частях здания, но строго на первом этаже. На второй и третий, а также на чердак и крышу выходили только ради чего-нибудь далёкого, что надо рассмотреть. Да сидел там вахтенный. Бугор жил в отдельном блоке с бригадой.
Скоро совсем стемнеет.
- О, свободные руки пришли, поди ка, зачехли уже окна. Буду лампочку включать, - сходу с порога взяла Иваныча в оборот Светлана, жена бугра. По праву родства она распоряжалась всеми хозяйственными делами.
Еще две женщины сидели у дальней стены, затевая что-то на ужин. Там же стояла электрическая плита с духовым шкафом, а рядом и обычная плита. Приходилось лавировать, электричество стоило дорого и шло по лимитам, дрова и уголь тоже были не дёшевы. Дикого топлива в желтом поясе почти не осталось.
Все остальные постоянные обитатели общины до сих пор были заняты на улице. Чем? Иваныч не вникал, но точно знал - ему этого делать не хочется, в такую то погоду, вечно сырую и промозглую.
Немногочисленные дети в это время жили и учились в интернате, приедут под Новый год на каникулы. Молодежь вся на рабочих вахтах, кто на месячной, кто на весь сезон. Иначе здесь и нельзя. Только бугор да его бригада из пяти человек, да жены их, вот и все постоянные члены община. Да Иваныч каким-то странным случаем.
Все остальные здесь транзитом, никто не задержится надолго, это подозрение вызывает, если надолго. Не хочешь становиться полноправным членом общества, вступать в сетевой режим, подчиняться общим правилам? Боишься примотра социального рейтинга? Тогда вали в красный пояс. А если человек не пропащий, стремишься, то нечего тебе здесь задерживаться. Люди типа бугра и его бригады - это другое дело. Они же как кордон между цивилизацией и красными.
Бугор вообще здесь сам воплощает социальный контроль и сетевой режим. Раз в неделю шлет отчеты, где про каждого все прописано. Про прошлое его лучше не спрашивать. Видать, и вышвырнуть его нельзя, заслуги имеет перед режимом, и среди людей ему нельзя. И доверие к нему режим имеет. Вот и сидит здесь атаманом, бугром общины на самом краю цивилизации, где кончается последняя хилая линия электропередач, куда доходит лимитированный сигнал информационного поля Города, где в нескольких километрах железнодорожный тупик, куда раз в неделю приходит поезд. По субботам.
Вот и сегодня суббота.
Щиты, затянутые войлоком, стояли тут же, у окон. На них оставлены маленькие оконца. Когда станет еще холоднее и задуют злые ветра, щиты будут на окнах постоянно. А пока только на ночь. Иваныч установил все шесть, закрепив крючками. Крючки здесь были универсальным инструментом.
- Ну, чего встал, иди теперь ставни закрывай, наши не скоро вернутся, так что кроме тебя некому, - Продолжила управление реальностью Светлана. - Бушлат вон накинь, да иди.
Иваныч так и сделал. Взял с вешалки общий бушлат, который здесь на случай таких ситуативных дел, и вышел во двор. Небольшое пространство было загорожен высоким самодельным забором. В заборе оставлена калитка. Ворот для автотранспорта нет, все грузы, когда они бывали, таскали на себе от калитки в дом. До калитки катили на тачках.
Иваныч закрыл ставни, конечно, на крючки. Ставни плотные, внахлёст, чтобы свет не проникал. Даже если через забор кто глянет, ничего не увидит.
На улице было свежо, но всё же мерзко. Старик поспешил обратно в дом.
В доме уже горела над столом, стоящим по центру, лампочка, запитанная от аккумулятора. По лимитам электричество шло только на плиту и большой зарядный ящик с гнездами под разнообразные аккумуляторы. Делать отводы кабеля самостоятельно запрещалось, это тщательно контролировалось при внезапных проверках.
- А теперь сходи дежурному воды отнеси, - Всё не успокаивалась бугриха.
Иваныч повесил на крючок бушлат, взял с плиты горячий чайник, и пошел в угол, где за широкими дверями был коридор. Там, дальше, где коридор поворачивал налево, за такими же дверями была лестница, ведущая на самый верх. Рукав коридора отгораживала самодельная стенка, само собой, с дверью. Там комнаты молодежи. Комнаты бригады выстроили в актовом зале, вход туда был из конца коридора и из общей. Через двери. Двери здесь любили, ничуть не меньше, чем крючки.
Иваныч прошел второй и третий этажи, и вошел через дверь на чердак. Там было обустроено место дежурного, наблюдавшего за округой, но главной заботой было пространство перед входом, там, за забором. И дорога идущая меж болот и буреломов из красного пояса. Но каждые 30 минут надо было вставать, и обходит чердак по кругу, заглядывая в каждое оконце, осматривая всё вокруг.
- О, Иваныч, а ты че здесь? - удивился закутанный в тулуп мужик, сидевший напротив большого окна без стекол.
- Серёга, ты? - прищурился старик.
- Ага, я, по плану по графику. Вот вахту достою и как раз на ужин поспею.
- На, Светлана тебе воды горячей послала. Тоже по плану по графику.
- Это хорошо, хоть погреюсь слегонца. Но тут главное не обоссаться, - загоготал закашлял из поднятого воротника дежурный Серёга, на лице у которого отпечатались все 35 лет его жизни, местами удалой, но по большей части безрадостной.
- Опа, а это что такое? - выпрямился и напрягся, до того развалившийся на полулежаке дежурный.
По почти не накатанной дороге со стороны красного пояса катил, переваливаясь из стороны в сторону броневик, с уткнувшимся в сторону стволом пулемета на крыше. У пулемета скучал камуфляж в броне и каске. Лицо закрыто подшлемником-маской, и даже очки на глаза спущены. Броневик уже зажег фары, пулеметчик включать свой прожектор не спешил. Следом за броневиком переваливался по колдобинам кунг. В таких вывозили изгнанных в красный пояс и еще дальше.
- Чего они у нас позабыли? - Серёга потянулся к допотопному телефону, подсоединенному к генератору с ручкой. Новейшее изобретение желтого пояса, очень модное последние года два. Прогресс был неумолим даже здесь.
- Тебя бугор не предупреждал? Вроде новичка из красных привезти должны, - Похвастался осведомленностью Иваныч. - Но лучше уточнить.
- А лучше доложить, - Пробормотал крутя ручку, утонувшую в рукаве тулупа, Серёга, а затем сорвал трубку, подождал ответа на том конце провода и рявкнул. - Говорит дежурный, вижу колонну: броня и кунг-скотовоз, двигаются в нашу сторону.
Сосредоточенно выслушал, положил трубку. Глянул на Иваныча.
- Может и новичок, а может и за кем из наших. Они нам не докладывают. А может и не они это, а черные в набеге, - Задумчиво и не спеша проговорил дежурный, поднимая с пола пулемёт и пристраивая его под окном. Так, чтобы и не торчал, не провоцировал скучающего на броне, но и под руками был. Достал откуда-то бинокль, и присев, так что только макушка да глаза торчали, принялся разглядывать гостей.
Колонна остановилась метрах в 20 от забора. Пулеметчик на броне зажег прожектор, спаренный с пулеметом, с стал шарить по забору и фасаду здания, добравшись до чердачного окна замер. Серёга убрал бинокль и встал, зажмурившись поднял руки, показывая, что в них ничего нет. Прожектор сместился чуть ниже. Иваныч просто не двигался, притворившись частью конструкции. Кто их знает, этих скучающих на броне? А если и вправду черный, то тоже лучше не отсвечивать.
Из кунга вылез еще один скучающий, весь запакованный. Обошел кунг и открыл дверцу сзади. Что-то прокричал туда. Из двери выпрыгнул выпал силуэт, силуэту бросил из кунга рюкзак, он его поймал, закинул за спину, и неуверенно пошел к забору, на время скрывшись из поля зрения. Скучающий залез обратно в кунг. Колонна не двигалась, видимо, ожидая, когда силует зайдет за забор.
Сергей присел, снова покрутил генератор и взял трубку:
- Это дежурный. Колонна выгрузила гостя. Гость у калитки.
А в это время к калитке уже бежала одна из женщин, кажется, Алла, как раз жена Сергея. Открыла, впустила силуэт, заперла калитку. Провела в дом.
На броне выключили прожектор. Двинулись, переваливаясь с бока на бок, прочь, дальше по дороге, куда-то в сторону зеленого пояса, в сторону Города.
- Ну и хорошо, ну и ладно, - проговорил Серёга, провожая взглядом колонну. Покрутил, поднял трубку, - Дежурный. Колонна ушла, гостя встретили.
Иваныч поёжился.
- Пойду я, посмотрю на красного. Сегодня еще двое наших с работы приедут. А остальные то где?
- Да где-где, с красными торговаться пошли. Рыбу, может и мяса какого наменять. Сегодня вряд ли вернутся, с палатками ушли. Точно не в мою вахту. А этот снизу теперь уже наш, желтый. Красных мы за порог не пускаем.
- Да, ты прав. Ну, ладно, пошел я.
Иваныч развернулся и двинулся вниз. Знакомиться с новеньким, который, быть может, поживет здесь дней несколько, и уедет искать своего счастья в неизвестность. А может и застрянет на несколько лет, уезжая регулярно на заработки, и возвращаясь, зависнув между Городом и лесом. А потом, как не достаточно мотивированный, не стойкий в своем стремлении к режиму, укатится обратно, туда, откуда привезли его сейчас в кунге.
Окончательно стемнело.