Было ранее деревенское утро, я вскочил со своей кровати потому что не мог больше спать. Я сразу же побежал в кухню чтобы что-нибудь поесть, ведь живот у меня урчал как белый кит. Не успел я спуститься как навстречу мне встретился дед, который бежал в сторону туалета. Я не обратил на это должного внимания, ведь очень торопился. Добежав наконец на кухню, я сразу достал из холодильника вчерашние блинчики и начал лопать их как угорелый. Наполнив свой желудок до отказа, я подошел к подоконнику и начал смотреть на приближающийся рассвет. Солнце уже показало свои лучи из горизонта и вот первые лучи начали ослеплять мне глаза. Было очень тихо, только было слышно карканье ворон вдали, да странные звуки доносившихся из туалета. Я тут же вспомнил, что дед обещал сводить меня на рыбалку сегодня, так как я городской, для меня это было впервые. Я оделся потеплее, взял удочку из гаража и приготовил чистенькие сапоги. Всё было готово для моей первой рыбалки. И вот выходит дед из туалета и лицо у него совсем уж не радостное, он держит в одной руке свернутую газету, а другой держится за живот. И тут я понял, что никуда я сегодня не пойду и рыбалка отменяется. Я приуныл и сел на ту же самую кушетку. Слезы сами собой показывались и скатывались по щекам, я ничего не мог с собой поделать и заорал как дикий конь. Мой ужасный плачь доносился по всему дому и плавно расходился по всему поселку. Это услышала бабушка и начала спускаться вниз, дабы посмотреть, что это за звуки ( как потом она сказала, подумала, что дед занес домой свиней). Она увидела меня и ускорила шаг, и вот я уже у нее в объятиях и она своими нежными руками вытирает мои слезы. Тут я ей рассказал в чем собственно дело и она неожиданно для меня приняла решение сходить вместо деда со мной на рыбалку. Мы не теряя времени отправились в путь. Ехали мы на великах и по дороге веселились как могли, ведь настроение это позволяло. Мы понарошку подрезали друг друга, хотя один раз я так приблизился к бабушке, что она чуть не заехала в камыши, после этого мы прекратили это дело. Наконец приехав, разложили удочки как надо, сели на бережок и начали ждать улова. Рыба как назло не хотела ловится и я из-за этого очень сильно злился. После часа сидения просто так, я вскочил и начал искать булыжники, чтобы приглушить непослушную рыбу. Наконец отыскав подходящий экземпляр, я замахнулся и не успев отпустить почувствовал какую-то преграду. Это была бабушка, которая своей рукой преградила путь булыжника в воду. Потом она мне полчаса рассказывала, что этого делать нельзя, ведь я только напугаю рыбу и она больше сюда не вернется. Сделав для себя выводы, я вновь приуныл и только лишь поклевка рыбы могла поднять мне настроение. И вот неожиданно у бабушки задергался поплавок. Она это увидела и начала тащить удочку, но почему-то она это делала не как в телеке, а на себя. Она даже не крутила катушку, а просто отходила от берега и тянула удочку, словно канат. Естественно она порвала леску и мне ничего не оставалось как начать смеяться, ведь на этом моменте невозможно было устоять. После долгого объяснения бабушке как правильно подсекать рабу, мы снова уселись на берег в ожидании чуда. После еще часа без поклевки я захотел кушать и начал хотеть домой. Солнце уже вовсю светило и было достаточно жарко. Я начал ныть, что у нас ничего не получится и собирался уже домой, как заметил как моя удочка задрожала, а поплавок ходил ходуном. Я подбежал к своей удочке и начал подсекать рыбу. Это было настолько тяжело, что я начал орать бабушке, чтобы она помогла мне. И вот мы уже вместе тащим её, словно репку. Руки, ноги, лицо твердили нам, что нужно прекратить бороться с рыбой, но мы не отчаялись, а только сильнее начали тянуть, постоянно кряхтя. Наконец рыба показалась над водой и мы с помощью сочка доставили её на берег. Это была прекрасная рыба, точнее щука. Рыбалка удалась. Мы с бабушкой собрали все, что нужно и отправились домой. Солнце уже было в зените, близился обед. Я и бабушка шли по пыльной дороге с довольными лицами, птички все также щебетали, было все очень спокойно и только шум моторашки быстро приближающего к нам деда, мог потревожить этот покой.