Начальник отдела финансовой политики ВСНХ СССР Юрий Ларин писал: "И вот тысячелетние устои товарного строя рушатся, как карточный домик. Наши дети, выросши, будут знакомы с деньгами уже только по воспоминаниям, а наши внуки узнают о них только по цветным картинкам в учебниках истории".
Большевики планировали полностью изжить денежный вопрос в советском государстве. Они планировали построить новое общество, свободное от "презренного металла". Существовала глобальная и очень популярная в партийной и хозяйственных средах идея, согласно которой если всё подчинить диктату пролетариата и контролировать все процессы товарооборота государством - в деньгах необходимости не будет.
Если утрировано, то теория безденежного существования виделась так: "Рабочие выпускают продукцию и сдают ее государству, крестьяне создают продукты питания и сдают их государству. Государство само распределяет между членами общества все блага (с помощью карточек, талонов, купонов, бонов). Можно прийти в магазин и взять всё, что тебе нужно, с учетом потребностей и личного вклада в государственное дело. Каков твой личный вклад - определяет государство. Оно же заботится о том, чтобы стимулировать гражданина трудиться лучше, больше и продуктивнее. Деньги при этом не нужны".
Теория замечательная. Проблема состояла лишь в том, чтобы убедить население страны отказаться от денег и товарного обмена между частниками. А оно упорно отказываться от денег не желало. Да и карточки, талоны и купоны, которые были призваны осуществлять распределение, массово подделывались злоумышленниками, что вызывало разбалансирование и сбой всей системы.
Но государство семимильными шагами двигалось к построению коммунизма. Уже в двадцатых годах прошлого столетия в Советской России стала создаваться учетная система затрат трудовых единиц. Советы национализировали государственный банк, торговлю, все производственные предприятия. Казалось бы, почти все ключевые точки опоры новой экономики контролируются государством. Остался неподконтрольным лишь один элемент этой экосистемы. Тот самый, что производил продукты.
Но именно сельское хозяйство контролировать не получалось. Ни уговорами, ни агитацией, ни драконовскими методами. Даже при массовых изъятиях зерна и овощей, крестьяне все равно умудрялись припрятывать львиную долю своих запасов, и города были обречены голодать.
Тотального контроля не получалось, даже несмотря на жесткие меры. Население страны активно производило товарный обмен на "черных рынках", вне зоны контроля государства. На черном же рынке ходила по рукам огромная масса драгоценностей, которые заменили собой бумажные обесцененные советские деньги. Процветала спекуляция, теневой игрок рынка.
Советская власть пыталась помешать спекулянтам. На границах Ростовской области и Кубани развертывались заградительные отряды ЧОН, призванные помешать самодеятельному вывозу зерна в глубинную Россию. Но крестьяне, объединившись и хорошо вооруженные, продирались сквозь эти заслоны и колонны телег с частных хлебом уходили по шляхам к крупным городам. Рабоче-крестьянская милиция совершала рейд за рейдом, разгоняя черные рынки, однако через час после облавы они появлялись снова.
Дошло до того, что сам факт существования советского государства оказался под угрозой голодной cмepтu, и советскому правительству пришлось пойти на попятную. Ленин, который был ярым противником свободного рынка, с горечью признавал, что придется временно пойти на уступки.
Спекулянту дали ход. Рынки были открыты. Коммерция заработала на полную катушку. Советский червонец обеспечили золотым эквивалентом. Новая экономическая политика вытянула советскую страну из голодного омута военного коммунизма.
А уже в тридцатых годах, пройдя пятой точки все экономические перипетии, советская власть больше не задумывалась об отмене денег. И когда в 1932 году на семнадцатой Конференции ВКП(б) был предложен проект отказа от денег в пользу "продуктобмена" - он был отвергнут, а соображения эти были названы "левацкими".