- Паш, слышь что ли, Паш? Вроде ходит кто под окнами - то, а?
- Да спи ты! Нужна ты кому - ходить у тебя под окнами...
- Нужна - не нужна, а вроде есть там кто - то. Выглянул бы - мало ли.
- Отстанешь ты или нет?! Был бы кто - Серый давно бы залаял. Всё тебе чёрте что чудится. Спи давай.
- Не кричи. Серый твой - пень глухой. Крепче тебя ночами спит. Сторож называется.
Если бы пёс по кличке Серый мог усмехаться - усмехнулся бы. Но усмехаться пёс не умел. Он просто вздохнул. Вот ведь вздорная баба: пень глухой. И ничего он не глухой. Даже наоборот - только слух у него и остался острым. Зрение подводить стало, да сила былая куда - то утекла. Всё больше лежать хочется и не шевелиться. С чего бы?
А под окнами нет никого. Так, капли с крыши, после вечернего дождя, по земле да листьям постукивают. Ну не облаивать же их?
Пёс опять вздохнул. Свернувшись калачиком в тесноватой будке, положив голову на обрез входа в неё, он дремотно оглядывал ночное небо. Сколько лет зимы сменяются вёснами, вёсны - днями летними душными, потом осень приходит - всё меняется, только ночное небо над головой остаётся неизменным. Днями - то Серому некогда в небо пялиться - забот по двору хватает, а вот ночью... Ночью можно и поднять взгляд от земли.
Интересно всё же, хозяин как - то сказал, что и на небе собаки есть. Далеко, правда, очень - в созвездии Гончих Псов. Сказал, да и забыл. А Серому запомнилось. Вот и смотрит он ночами в небо, пытаясь тех псов углядеть. Да видно и впрямь они далеко - сколько лет Серый смотрит в звёздное небо, а так ни одного пса и не увидел.
Неожиданно для себя, он поднял голову к небу и пару раз обиженно гавкнул - " Где вы, собратья небесные? ".
Женский голос:
- Паш, Паша! Да проснись же ты! Серый лает. Говорю же тебе, кто - то бродит у дома. Выдь, поглянь.
Мужской голос:
- Господи, что ж тебе, дуре старой, не спится - то?!
Заскрипели рассохшиеся половицы, на веранде вспыхнул свет. Над высоким крытым крыльцом отворилась входная дверь. В её проёме показалось грузное тело хозяина.
Позёвывая и почёсывая сквозь синюю просторную майку свой большой живот, отыскал взглядом пса.
- Ну чего ты, Серый, воздух сотрясаешь?
Пёс вылез из будки. Виновато повиливая опущенным хвостом, таща за собою ржавую цепь, подошёл к крыльцу.
- Не спится? Вот и моей старухе тоже. Всё ей черте что чудится. Эх - хе - хе.
Покряхтывая, хозяин присел на верхнюю, не залитую вечерним дождём, ступеньку крыльца.
- Ну что, псина, покурим? Да вдвоём на луну и повоем. Вон её как распёрло - то. На полнеба вывесилась.
Пёс прилёг у ног хозяина. Тот потрепал его за ушами и раскурил сигарету. По свежему, прозрачному после дождя, воздуху потянуло дымком.
Небо крупными желтовато - белыми звёздами низко висело над селом. Далёко, за станцией, в разрывах лесопосадки мелькали огни проходящего поезда. В ночной тишине хорошо слышны были перестуки колёсных пар о стыки рельс.
Прошедший вечером дождь сбил дневную липкую духоту, и так - то сейчас свежо и свободно дышалось.
- Хорошо - то как, а, Серый? Даже домой заходить не хочется. Так бы и сидел до утра. Собеседника вот только нет. Ты, псина, покивал бы мне что ли в ответ.
Серый поднял голову и внимательно посмотрел хозяину в глаза. Странные всё же создания - люди, всё им словами нужно объяснять, головой кивать. О чём говорить - то? И так ясно - хорошая ночь, тихая. Думается, мечтается хорошо. Без спешки.
Пёс, звякнув цепью, снова улёгся у ног хозяина.
- Да - а - а, Серый, поговорили, называется. А ведь чую я - понимаешь ты меня. Точно, понимаешь. Ну, может, не дословно, но суть ухватываешь. Я ведь тебя, рожу хитрую, давно раскусил. Вишь, какой ты со мною обходительный, а вот бабку мою - не любишь. Терпишь - да, но не любишь. А ведь это она тебя кормит и поит. А ты её не любишь.
- Ну не люблю и что теперь? Хуже я от этого стал? Службу плохо несу? Эх, хозяин...
Это она с виду ласковая да обходительная, на глазах. Знал бы ты, какая она злющая за спиной твоей. Думаешь, почему у меня лапы задние плохо двигаются? Её заботами. Так черенком от лопаты недавно отходила - два дня пластом лежал. А тебе сказала - отравился я, когда чужие объедки съел. Да и чужие объедки я не от большой радости ел - она ведь до этого два дня меня голодом на цепи держала. Да приговаривала: " Чтоб ты сдох скорее, псина старая ". А ты: любишь - не любишь. С чего б мне её любить - то?!
Ты - то, хозяин, хороший. Добрый. Вот и думаешь, что все кругом добрыми должны быть. А так не бывает. Хотя это ты и сам, видимо, знаешь, да вдумываться не хочешь. Наверное, тебе так проще. Только такое добро и во зло бывает. Когда злу ответа нет, оно и творит дела свои чёрные. Да что уж теперь, жизнь прошла, какие уж тут счёты...
- А помнишь, Серый, как ты на охоте меня от кабана - секача спас? Тебе достался его удар клыками. До сих пор удивляюсь, как ты выжил тогда - ведь я твои кишки по всему лесу собирал... Да - а - а. Не ты бы - меня бы тогда и отпели.
- Помню. Как не помнить. Я ведь тоже думал - хана мне. Не оклемаюсь. Не успей ты меня к ветеринару привезти.
Да много чего было, разве всё упомнишь. Ты ведь тоже меня не бросил, когда я ранней осенью под лёд провалился. Дурной я тогда был, молодой. Не знал тогда, что вода может быть стеклянной. Вот и узнал. До сих пор вижу, как ты, словно большой ледокол, своим телом лёд взламывал, ко мне пробивался. Я - то ничего, быстро отлежался, а тебя ведь еле откачали. Я, хозяин, всё помню. Потому и хорошо мне с тобой. А вот в твоих, хозяин, семейных делах - я не судья. Хорошо тебе с твоей старухой, значит всё правильно. И жизни тебя учить - не моё собачье дело.
- Слышь, Серый, жизнь - то наша с тобой под уклон катится. А, кажется, что и не жили ещё. Как думаешь, долго мы ещё красоту эту несказанную видеть будем?
- Не знаю. Ты, хозяин, может, и поживёшь ещё, а мои дни - то уж на излёте...
Какой - то лёгкий еле ощутимый шорох заставил пса поднять голову. По небу, в сторону земли, вдоль Млечного пути, бежали три больших собаки. Мелкими переливчатыми звёздочками искрилась их шерсть, глаза горели жёлтым огнём.
- Вот, значит, вы какие, собаки из созвездия Гончих псов. В гости бы зашли что ли...
Собаки словно услышали его мысли. Через мгновение они впрыгнули во двор и остановились рядом с лежащим Серым.
- Здравствуйте, братья небесные. Я так долго вас ждал.
- Здравствуй, брат. Мы всегда это знали. Мы за тобой. Пришёл твой срок уходить.
- Куда?
- Туда, куда уходят все собаки, завершив свой земной путь, - в созвездие Гончих псов.
- У меня ещё есть немного времени?
- Нет. Ты здесь, на земле, всё уже завершил. Ты достойно прошёл земное чистилище. Ты познал всё: и любовь, и ненависть, дружбу и злобу чужую, тепло и холод, боль и радость. У тебя были и друзья, и враги. О чём ещё может желать живущий?
- Я хочу попрощаться с хозяином.
- Он не поймёт.
- Поймёт...
- У тебя есть одно мгновение.
Серый поднял глаза на сидящего на крыльце хозяина. Тот, притулившись головой к балясине крыльца, смотрел в небо. Ощутив взгляд пса, обернулся к нему.
- Что, Серый, плоховато? Странный ты какой - то сегодня.
Пёс дёрнул, словно поперхнулся, горлом и выдавил из себя: " Га - а - в... ", потом откинул голову на землю и, вытянувшись всем телом, затих...
- Серый? Ты что, Серый?! Ты чего это удумал, Серый?!
Серый уходил со звёздными псами в небо. Бег его был лёгок и упруг. Ему было спокойно и светло. Он возвращался в свою стаю. Впереди его, показывая дорогу, бежали гончие псы.
Серый оглянулся. Посреди знакомого двора, перед телом собаки, на коленях стоял хозяин и теребил его, пытаясь вернуть к жизни.
" Ничего, хозяин, не переживай. Мне было хорошо с тобой. Если захочешь вспомнить меня, погляди в звёздное небо, найди созвездие Гончих псов, и я отвечу тебе... "
Андрей Растворцев.