КЕН АРМСТРОНГ И Т. КРИСТИАН МИЛЛЕР
18-летняя девушка сказала, что на нее напали с ножом. Потом она сказала, что все это выдумала. С этого и начинается наша история.
Х
12 МАРТА 2009ГОДА ЛИННВУД, ВАШИНГТОН
В тот день никто не пришел с ней в суд, кроме ее общественного защитника.
Ей было 18 лет, она обвинялась в грубом проступке, караемом тюремным заключением сроком до года.
Проступки редко привлекают внимание. Ее дело было одним из 4859, поданных в 2008 году в муниципальный суд Линнвуда, где судья говорит, что цель состоит в том, чтобы “исправить поведение — сделать Линнвуд лучшим, безопасным, здоровым местом для жизни, работы, покупок и посещения.”
Но ее проступок сделал эту новость достоянием гласности и стал предметом любопытства или, что еще хуже, презрения. Это стоило ей обретенной независимости, которой она наслаждалась после жизни в приемных семьях. Это стоило ей чувства собственного достоинства. Каждый телефонный звонок, казалось, возвещал об очередной утраченной дружбе. Подруга из 10-го класса позвонила и спросила: "Как ты можешь лгать о чем-то подобном?" Мари — это ее второе имя, Мари-ничего не сказала. Она просто послушала и повесила трубку. Даже приемные родители теперь сомневались в ней. Она сомневалась в себе, задаваясь вопросом, было ли в ней что-то, что нужно исправить.
Она сообщила, что была изнасилована в своей квартире мужчиной, который связал ее и заткнул рот кляпом. Затем, столкнувшись с непоследовательностью в своем рассказе с полицией, она признала, что это мог быть сон. Потом она призналась, что выдумала эту историю. Один телевизионный выпуск новостей объявил: "женщина из Западного Вашингтона призналась, что она плакала волком, когда речь зашла о ее изнасиловании, о котором она сообщила ранее на этой неделе.” Ее обвинили в том, что она подала ложное заявление, и именно поэтому она была здесь сегодня, чтобы принять или отклонить сделку о признании вины.
Ее адвокат был удивлен, что ей предъявили обвинение. Ее рассказ никому не причинил вреда-ни арестованных, ни даже допрошенных подозреваемых. По его мнению, полиция чувствовала себя использованной. Они не ценят, когда их время тратится впустую.
Обвинение предложило следующее: если она выполнит определенные условия в течение следующего года, обвинение будет снято. Ей нужно будет получить консультацию по психическому здоровью за ее ложь. Ей придется пройти испытательный срок под наблюдением. Ей нужно будет держаться прямо, не нарушая больше никаких законов. И ей придется заплатить 500 долларов, чтобы покрыть судебные издержки.
Мари хотела, чтобы все это осталось позади.
Она согласилась на сделку.
5 ЯНВАРЯ 2011ГОДА ГОЛДЕН, ШТАТ КОЛОРАДО
Чуть позже часа дня зимним январским днем 2011 года детектив Стейси Гэлбрейт подошла к длинному безымянному ряду многоквартирных домов, высившихся на невысоком холме в пригороде Денвера. Снег пятнами покрывал землю. Было ветрено и пронизывающе холодно. Она была там, чтобы расследовать сообщение об изнасиловании.
Гэлбрейт заметил жертву, стоявшую в слабом солнечном свете возле ее квартиры на первом этаже. Она была молода, одета в коричневое длинное пальто. В одной руке она сжимала сумку с вещами. Она выглядела спокойной и невозмутимой. Гэлбрейт представилась. Полицейские техники кишмя кишели в квартире. Гэлбрейт предложил ей и жертве укрыться от ледяных порывов ветра в ближайшей патрульной машине без опознавательных знаков.
Женщина сказала Гэлбрейту, что ей 26 лет, она студентка инженерного факультета на зимних каникулах из соседнего колледжа. Накануне вечером она была одна в своей квартире. Приготовив на ужин зеленые бобы мунг, она свернулась калачиком в постели, чтобы принять участие в марафоне "Отчаянных домохозяек” и "теории Большого Взрыва", пока не заснула. Около восьми утра ее разбудил мужчина, который прыгнул ей на спину и прижал к кровати. На нем была черная маска, больше похожая на шарф, туго повязанный вокруг лица. Он сжимал серебристо-черный пистолет. - Не кричи. Не звони, или я пристрелю тебя, - сказал он ей.
Он двигался неторопливо. Он свободно связал ей руки за спиной. Из большой черной сумки он достал чулки до бедер, прозрачные пластиковые туфли на высоких каблуках с розовыми лентами, смазку, коробку влажных салфеток и бутылку воды. В течение следующих четырех часов он неоднократно насиловал ее. Он задокументировал нападение с помощью цифровой камеры и пригрозил выложить снимки в интернет, если она обратится в полицию. Потом он велел ей почистить зубы и вымыться под душем. К тому времени, как она вышла из ванной, он уже ушел. Он забрал у нее простыни и постельное белье. Она отчетливо помнила одну физическую деталь: темное пятно на левой икре размером с яйцо.
Гэлбрейт слушал женщину с чувством тревоги. Атака была такой отвратительной, нападавший был таким опытным. Нельзя было терять ни минуты. Сидя рядом с ней на переднем сиденье машины, Гэлбрейт осторожно провел по лицу женщины длинными ватными тампонами, чтобы собрать все следы ДНК, которые могли остаться. Потом она отвезла ее в Северную больницу Святого Антония. Женщина прошла специальную судебно-медицинскую экспертизу, чтобы собрать больше доказательств ДНК. Прежде чем уйти с медсестрой, женщина предупредила Гэлбрейта:”
Гэлбрейт вернулся на место преступления. Полдюжины офицеров и техников уже приступили к работе. Они стучались в соседские двери, фотографировали квартиру, рылись в мусорных баках, протирали стены, окна, везде искали ДНК. На снегу они обнаружили цепочку следов, ведущих к задней части дома и обратно через пустое поле. Они покрасили отпечатки флуоресцентным оранжевым, чтобы они выделялись, а затем сделали снимки. Это было немного. Но кое-что. Один офицер предложил сделать перерыв в туалете. - Просто продолжай работать!- Настаивал Гэлбрейт.
В тот вечер, когда она направлялась домой, мысли Гэлбрейта лихорадочно метались. “Кто этот парень?- спросила она себя. “Как же мне его найти?- Гэлбрейт часто вызывался вести дела об изнасилованиях. Она была женой, матерью. Она хорошо умела сопереживать жертвам, которые в подавляющем большинстве были женщинами. Большинство из них подверглись нападению со стороны бойфренда, старого друга или кого-то, с кем они познакомились в клубе. Эти расследования часто сводились к вопросу о согласии. Неужели женщина сказала "да"? Они были жесткими для полицейских и прокуроров. Присяжные не решались сажать кого-то в тюрьму, когда речь шла о слове одного человека против слова другого. Изнасилования незнакомыми людьми были редкостью-около 13 процентов случаев. Но оставалась еще проблема с историей женщины. Неужели она говорит правду? Или придумывает уловку, чтобы скрыть неудачную сексуальную встречу?
В этом смысле случаи изнасилования не похожи на большинство других преступлений. Доверие к жертве часто ставилось под сомнение так же, как и вина обвиняемого. И на долгом, опасном пути между преступлением и осуждением первыми триерами факта были полицейские. Следователь должен был выяснить, говорит ли жертва правду.
У Гэлбрейта было простое правило: слушать и проверять. “Очень часто люди говорят:” верь своей жертве, верь своей жертве", - сказал Гэлбрейт. “Но я не думаю, что это правильная точка зрения. Я думаю, это слушать свою жертву. А затем подтвердить или опровергнуть, основываясь на том, как идут дела.”
Дома ее муж Дэвид вымыл посуду и уложил детей спать. Они опустились на отдельные диваны в гостиной. Гэлбрейт пересказал события дня. Нападавший был хитер, пытаясь стереть с места преступления любые следы ДНК. Прежде чем уйти, он показал студенту, как проник внутрь через раздвижную стеклянную дверь. Он предложил, чтобы она вставила дюбель в нижнюю дорожку, чтобы не допустить будущих злоумышленников. Жертва описала его как "джентльмена", сказал Гэлбрейт. ” Его будет трудно найти", - подумала она.
Дэвид Гэлбрейт привык к таким мрачным историям. В конце концов, они оба были копами. Он работал в Вестминстере, примерно в 15 милях к северо-востоку. Голден и Вестминстер были спальными городками среднего класса, зажатыми между небоскребами в центре Денвера и нависающими Скалистыми горами.
Но на этот раз все было по-другому. Слушая его, Дэвид вдруг понял, что детали этого дела ему до боли знакомы. Он сказал жене, чтобы она с утра первым делом позвонила в его отдел.
“У нас есть точно такой же, - сказал он.
Х
ЛИННВУД, ВАШИНГТОН
Она не знает , посещала ли она детский сад.
Она помнит, что была голодна и ела собачью еду.
Она сообщает, что поступила в приемную семью в возрасте шести или семи лет.
Отчет о жизни Мари, написанный экспертом по психическому здоровью, который беседовал с ней в течение пяти часов, написан с клинической отстраненностью, описывая ее жизнь до того, как она попала в приемную семью ...
Она встречалась со своим биологическим отцом только один раз.
Она сообщает, что мало знает о своей биологической матери, которая, по ее словам, часто оставляла ее на попечение бойфрендов.
Она подверглась сексуальному и физическому насилию.
... а после, с:
взрослые воспитатели и профессионалы, приходящие и уходящие из ее жизни, некоторые неприятные или оскорбительные переживания и общее отсутствие постоянства.
” Я много переезжала, когда была моложе", - говорит Мари в интервью. “Я тоже был в домах для престарелых. Около двух из них и, вероятно, 10 или 11 приемных семей.”
“Я был под действием семи разных наркотиков. А Золофт-это взрослый наркотик — я принимал его в 8 лет.”
У Мари есть два брата и сестра по материнской линии. Иногда ее помещали в приемные семьи вместе с братьями и сестрами. Чаще всего их разлучали.
Никто толком не объяснил, почему ее перевезли и что происходит. Она была просто тронута.
После того как Мари стала подростком, ее годы потрясений подошли к концу. Ее приемная семья собиралась удочерить ее. ” Я очень любила эту семью, и у меня появилось много друзей", - говорит Мари.
Первый день первого года средней школы наполняет многих учеников тревогой. Мари не могла дождаться этого момента. Она получила все уроки, которые хотела. У нее был круг общения. Она чувствовала, что принадлежит ему.
Но в первый же день в школу пришел консультант по поддержке и сказал Мари, что семья потеряла лицензию на приемную семью. Она больше не могла с ними жить. Больше никаких подробностей советник сообщить не мог.
“Я почти только что плакала, - говорит Мари. "У меня в основном было 20 минут, чтобы собрать свои вещи и уйти.”
Пока не было найдено что-то более постоянное, Мари переехала с Шеннон Маккери и ее мужем в Бельвью, процветающий, высокотехнологичный пригород к востоку от Сиэтла. Шеннон, агент по недвижимости и давняя приемная мать, познакомилась с Мари на встречах для детей с неблагополучным прошлым и почувствовала родственную душу.
Шеннон и Мари обе были “немного бестолковыми”, говорит Шеннон. “Мы могли бы смеяться друг над другом и подшучивать. Мы были очень похожи.” Несмотря на все, через что прошла Мари, “она не была озлобленной”, - говорит Шеннон. Она поддерживала связь с предыдущими приемными семьями. Она могла вести беседу со взрослыми. Ее не нужно было выставлять за дверь в школу.
Но независимо от ее привязанности к Мари, Шеннон знала, что они не могли оставить ее, потому что приемный ребенок, уже находящийся в их доме, требовал такой заботы. “Нам было очень грустно, что мы не смогли взять ее с собой”, - говорит Шеннон.
Мари покинула дом Шеннон через пару недель, чтобы переехать к Пегги Каннингем, которая работала адвокатом по делам детей в приюте для бездомных и жила в Линнвуде, небольшом пригороде примерно в 15 милях к северу от Сиэтла. Она была первым приемным ребенком Пегги.
“Я готовилась к рождению ребенка. У меня была кроватка — и они дали мне 16-летнюю девочку”, - говорит Пегги со смехом. “И это было прекрасно. У меня есть опыт работы в области психического здоровья, и я действительно долгое время работаю с детьми. И я думаю, что агентство просто подумало: ”Она справится с этим". Так что."
Сначала Мари не хотела жить с Пегги. Мари привыкла находиться рядом с другими детьми. У Пегги их не было. Мари любила собак. У Пегги было две кошки. “Поначалу наши личности тоже не совпадали”, - говорит Мари. “С нами было трудно ладить. Мне кажется, что люди читают меня иначе, чем я вижу себя сам”.
Пегги, получившая папку толщиной в два-три дюйма, в которой была записана история болезни Мари, была удивлена тем, как хорошо она справлялась. Мари увлекалась мальчиками, рисованием и музыкой, будь то рок, кантри или христианская музыка. “Она была очень жизнерадостной и полной энергии, но у нее также были моменты, когда она могла быть очень напряженной”, - говорит Пегги. Как и большинство других детей, Мари хотела вписаться. Она выбрала женское белое пальто с меховым воротником, потому что считала, что это то, что должны носить девушки, но затем оставила пальто в шкафу, когда поняла, что это не так.
Признав, что старшая школа Мари была не очень подходящей — “довольно клики”, говорит Пегги, — Пегги нашла альтернативную школу, которая была. Мари устроилась поудобнее. Она оставалась близка с Шеннон, которая шутила, что они с Пегги воспитывают Мари вместе - Шеннон веселая (давай кататься на лодке), Пегги дисциплинированная (быть дома к...).
Через друзей Мари познакомилась с Джорданом Швейцером, старшеклассником, работающим в "Макдоналдсе", и со временем они стали друзьями. “Она была просто хорошим человеком, чтобы быть рядом. С ней всегда было приятно поговорить, - говорит Джордан.
Мари считает, что ее самые счастливые годы были, когда ей было 16 и 17 лет, и самым счастливым днем, возможно, был тот, который она провела со своей лучшей подругой, еще одной старшеклассницей, которая учила Мари тонкостям операторской работы.
“Я часами просиживал на пляже, наблюдая за закатом, и это было одно из моих любимых занятий. Там была одна фотография, которая мне очень понравилась. Мы пошли к океану, было около 7 часов вечера, я не знаю, о чем мы думали, я вошла туда, выскочила и откинула волосы назад.”
Вместо того, чтобы закончить среднюю школу, Мари пошла на выпускной экзамен. Ей было 17 лет, и она начала задерживаться допоздна, беспокоя Пегги, создавая напряжение между ними. Весной 2008 года Мари исполнилось 18 лет. Она могла бы остаться с Пегги, если бы соблюдала определенные правила. Но Мари хотела отправиться в путь одна.
Пегги, порывшись в интернете, обнаружила экспериментальную программу под названием Project Ladder. Запущенная годом ранее программа была призвана помочь молодым людям, выросшим в приемных семьях, перейти к самостоятельной жизни. Кейс-менеджеры показывали участникам, что можно и чего нельзя делать при покупке продуктов, обращении с кредитной картой, покупке страховки. - Правила жизни, - говорит Мари. Лучше всего было то, что проект "лестница" предоставлял субсидированное жилье, причем каждый участник получал однокомнатную квартиру.
- Это была просто находка, - говорит Пегги.
Щелей было немного, но Мари заперла одну. Она была немного напугана, но любое беспокойство смягчалось чувством гордости. Она переехала в "Олдербрук Апартментс", лесной комплекс, рекламирующий близость торгового центра и вид на каскады. Она также получила свою первую работу, предлагая образцы продуктов питания клиентам в Costco. Шесть часов на ногах ее не беспокоили. Она любила поболтать с людьми, не испытывая давления со стороны продавцов.
Так много детей, помещенных в психиатрическую лечебницу, оказались на наркотиках или в тюрьме. Мари прошла через это.
“Было просто приятно быть одной и не иметь всех правил, которые у меня были, когда я была в приемной семье”, - говорит Мари. - Это было что-то вроде свободы.
- Это было потрясающе.”
Х
6 ЯНВАРЯ 2011ГОДА ГОЛДЕН, ШТАТ КОЛОРАДО
На следующее утро после изнасилования в Голдене Гэлбрейт поспешила на работу, чтобы последовать примеру мужа. В 9: 07 утра она отправила электронное письмо в Вестминстерское полицейское управление. Тема письма была умоляющей: "секс как сходство?”
Вестминстерский детектив Эдна Хендершот устроилась поутру в своем обычном "Старбаксе": Венти, перевернутое, тощее карамельное макиато. Она прочитала письмо и мысленно перенеслась на пять месяцев назад, в свежий августовский вторник 2010 года. Она ответила на сообщение об изнасиловании в жилом комплексе "синих воротничков" в северо-западной части ее города. 59-летняя женщина рассказала ей, что она спала в своем доме, когда мужчина прыгнул ей на спину. На нем была черная маска. Он связал ей руки. Он украл ее розовый фотоаппарат Sony Cyber-shot и использовал его, чтобы сфотографировать ее. Потом он заставил ее принять душ. Он взял кухонный таймер и поставил его так, чтобы она знала, когда сможет выйти. “Я думаю, что в будущем вы не будете оставлять окна открытыми, - сказал мужчина женщине, которая недавно овдовела.
Это было еще не все. Хендершот вспомнила, что во время расследования ее дела офицер предупредил ее об инциденте в октябре 2009 года в Авроре, пригороде на другой стороне Денвера. Там 65-летняя женщина рассказала полиции, что ее изнасиловал в своей квартире мужчина с черным шарфом, обернутым вокруг лица. Он связал ей руки лентой. Он сделал снимки и пригрозил выложить их в интернет. Во время нападения он сбил желтого плюшевого мишку со стола в ее спальне. “Тебе нужна помощь, - сказала мужчине женщина, домоправительница местного братства. “Уже слишком поздно, - ответил он.
Копы могут бережно относиться к своим делам, опасаясь утечки информации, которая поставит под угрозу их расследования. Они часто не знают или не используют базу данных ФБР, созданную много лет назад, чтобы помочь поймать рецидивистов. Исследования показывают, что от одной четвертой до двух третей насильников являются серийными нападающими.
Но Хендершот сразу же распознал потенциал сотрудничества и использования всех возможных инструментов. “Две головы, три головы, четыре головы иногда лучше, чем одна, верно?” - сказала она. Как и Гэлбрейт. Ее отдел был небольшим — чуть более 40 офицеров, обслуживающих город с населением около 20 000 человек. Имело смысл только объединить усилия. “Я без колебаний обращаюсь за помощью”, - сказал Гэлбрейт. “Давайте сделаем все, что в наших силах, чтобы поймать его”.
Неделю спустя Гэлбрейт, Хендершот и детектив "Авроры" Скотт Берджесс собрались за столом переговоров в Вестминстерском полицейском управлении. Они сравнили результаты расследования. Описания нападавшего были схожи. Как и его методы. Но был и решающий момент: женщина в деле Гэлбрейта оставалась настолько сосредоточенной, насколько это было возможно во время ее испытания, запоминая детали. Она вспомнила фотоаппарат, который злоумышленник использовал для фотографирования. Это была розовая цифровая камера Sony-описание, которое соответствовало модели, украденной из квартиры жертвы в Вестминстере.
Гэлбрейт и Хендершот не были знакомы до этой встречи. Но охота за насильником объединила их. Как женщины-полицейские, обе женщины были членами женского общества в рамках братства. Средний уровень сотрудников правоохранительных органов в Америке составляет около 13 процентов женщин. Полицейские чины остаются преимущественно мужскими, часто иерархическими и милитаристскими. Но обе женщины нашли себе место. Они поднялись по служебной лестнице.
Эти двое естественно соединились. Оба были общительны. Они быстро шутили и улыбались быстрыми улыбками. Гэлбрейт был моложе. Она потрескивала энергией. Она будет двигаться “со скоростью сто миль в час в одном направлении”, сказал один из ее коллег. Хендершот был более опытен. За свою карьеру она расследовала более 100 дел об изнасилованиях. Осторожная, прилежная, требовательная - она дополняла Гэлбрейта. “Иногда, когда едешь со скоростью сто миль в час, не хватает нескольких хлебных крошек, - заметил тот же коллега.
Их первоначальные попытки опознать нападавшего потерпели неудачу. Полиция Голдена получила запись с камер наблюдения, показывающую вход в жилой комплекс, где на жертву Гэлбрейта было совершено нападение. Коллега-детектив просмотрел более 12 часов размытой видеозаписи. Он с трудом насчитал 261 автомобиль и людей, прибывающих и убывающих в ночь инцидента. Была одна возможная зацепка. В предрассветные часы белый пикап Mazda появлялся 10 раз. Может быть, нападавший ждал, пока женщина уснет? Но попытки установить личность владельца автомобиля не увенчались успехом. Номерной знак был нечитаемым.
Шли недели, а тупики продолжались. Хендершот обратился к базе данных, предназначенной для захвата серийных насильников, связывая дела в разных юрисдикциях. Это оказалось только плохой наводкой. Разочарование росло. “Кто-то еще может пострадать, - забеспокоилась Гэлбрейт.
К концу января детективы решили, что им нужно расширить сферу своей деятельности. Хендершот попросила одного из криминальных аналитиков своего департамента проверить близлежащие агентства на предмет подобных преступлений. Аналитик обнаружил инцидент в Лейквуде, другом пригороде Денвера, который произошел примерно за месяц до изнасилования в Вестминстере. В то время полиция назвала это дело кражей со взломом. Но в Новом Свете это выглядело очень похоже на неудавшуюся попытку изнасилования, совершенную злоумышленником, который очень походил на описание насильника. Аналитик бросил Хендершоту сообщение: "вы должны прийти поговорить со мной прямо сейчас.”
В отчете подробно рассказывалось, как к 46-летней художнице в ее доме пристал мужчина с ножом. На нем была черная маска. Он попытался связать ее запястья. Но когда мужчина отвернулся, женщина выпрыгнула из окна своей спальни. Она сломала три ребра и проколола легкое в семифутовом падении на землю, но сумела спастись.
Следователи на месте происшествия обнаружили несколько весьма незначительных улик. Грозовые дожди промочили местность еще до нападения. Полиция обнаружила отпечатки обуви на мягкой влажной почве возле спальни женщины. На окне они обнаружили следы от сот.
Пчелиные соты. Хендершот ухватился за них. Следователи на месте преступления в Вестминстере обнаружили похожие следы на окне квартиры жертвы. Хендершот попросил сравнения. Следы на двух местах преступления были одинаковыми. Они также выглядели похожими на отпечатки от пары перчаток Under Armour, которые следователь из Лейквуда, по наитию, обнаружил в магазине спортивных товаров Дика.
Гэлбрейт проверил следы, оставленные на месте преступления в Лейквуде. Они совпадали со следами на снегу возле квартиры ее жертвы в Голдене. Она отправила снимки отпечатков обуви в crimeshoe.com, веб-сайт, который обещал переместить расследование “от неопознанного отпечатка обуви на месте преступления к подробной информации об обуви в один простой шаг."Сайт, ныне несуществующий, идентифицировал отпечатки как сделанные парой сетчатых ботинок Adidas ZX 700, доступных в магазинах после марта 2005 года.
К концу января 2011 года детективы связали четыре изнасилования в течение 15-месячного периода в пригородах Денвера. След начался в Авроре, к востоку от Денвера, в октябре. 4, 2009, с 65-летней женщиной. Он поднялся девять месяцев спустя и в 22 милях к Западу, когда насильник напал на художника в Нью-Йорке. Лейквуд. Через месяц после этого 59-летняя вдова была изнасилована в Вестминстере, примерно в 10 милях к северу. И вот, наконец, в январе 2011 года произошло нападение на 26-летнего мужчину в Голдене, примерно в 15 милях к юго-западу от Вестминстера. Если бы вы нарисовали карту, это было бы почти так же, как если бы насильник кружил по компасным точкам пригородов Денвера.
Гэлбрейт и Хендершот обратились к ДНК, чтобы идентифицировать серийного насильника. Детективы тщательно обследовали место преступления. Техники вымыли оконные стекла, дверные ручки, даже ручки унитаза — все, к чему мог прикоснуться нападавший. Но этот человек был знаком с методами работы правоохранительных органов, возможно, даже копом. Он знал, что нельзя оставлять свою ДНК на месте преступления. Он использовал влажные салфетки, чтобы очистить свой эякулят. Он приказал женщинам принять душ. Уходя, он забрал с собой их одежду и постельное белье.
Он был очень пунктуален. Но не идеально. Нападавший оставил после себя едва заметные следы. Техники извлекли три образца так называемой сенсорной ДНК, всего семь или восемь клеток кожи, которые могут быть проанализированы с помощью современных лабораторных методов.
Один образец был взят из кухонного таймера в Вестминстере. Вторая - от жертвы в Золотом. И еще один - от плюшевого мишки в Авроре.
Х
11 АВГУСТА 2008ГОДА ЛИННВУД, ВАШИНГТОН
Незадолго до девяти утра в понедельник два детектива Линнвудской полиции откликнулись на сообщение об изнасиловании в квартире Олдербрука. Двое других полицейских уже были там, охраняя место преступления. Офицер к-9 был снаружи, его собака пыталась взять след.
Детективы, сержанты Джеффри Мейсон и Джерри Риттгарн, нашли жертву, Мари, на диване, завернутую в одеяло, плачущую без остановки. Ее сопровождали ее приемная мать, Пегги Каннингем, и Уэйн Нэш, ее кейс-менеджер в Project Ladder.
Мари, которой три месяца назад исполнилось 18 лет, рассказала полиции, что большую часть ночи разговаривала по телефону со своей подругой Джордан. После того, как она наконец заснула, ее разбудил мужчина с ножом, а затем связал, завязал глаза, заткнул рот кляпом и изнасиловал. Она полагала, что на мужчине был презерватив. Что касается того, как выглядел нападавший на нее, Мари могла бы сообщить несколько подробностей. Белый мужчина, серый свитер. Мари сказала полиции, что нападение, казалось, длилось долго, но она не могла сказать наверняка. Все это было как в тумане.
Мари сказала, что после того, как насильник ушел, ей удалось ногами достать ножницы из нижнего ящика шкафа; она порезалась, затем попыталась позвонить Джордану. Когда Джордан не ответила, Мари позвонила своей приемной матери, затем соседке сверху, которая спустилась в квартиру Мари и позвонила в 911.
Мейсон, которому тогда было 39 лет, провел свои годы в основном в патрульной службе и борьбе с наркотиками. Дольше всего он работал в правоохранительных органах в небольшом полицейском управлении в Орегоне, где прослужил почти девять лет и получил медаль за отвагу. Он был нанят Линнвудом в 2003 году и служил в оперативной группе по борьбе с наркотиками. Его повысили до сержанта — и перевели в отдел уголовных расследований — за шесть недель до сообщения о нападении Мари. Ранее он работал только над одним или двумя делами об изнасиловании. Но это расследование должен был вести он.
Риттгарн проработал в департаменте 11 лет, последние четыре в качестве детектива. Ранее он работал техником в аэрокосмической промышленности. До этого он служил в морской пехоте, специализируясь на авионике вертолетов.
В полицейском управлении Линнвуда было 79 присяжных офицеров, обслуживавших город с населением около 34 000 человек. В 2008 году дело Мари было одним из 10 сообщений об изнасиловании, поступивших в департамент; поскольку их было так мало, в отделе уголовных расследований не было отдельного подразделения по преступлениям на сексуальной почве.
К тому времени, когда Мари сообщила о нападении, специалисты по сексуальным преступлениям разработали протоколы, в которых признавались трудности и деликатность расследования случаев изнасилования. В этих руководствах, доступных для всех полицейских управлений, подробно описаны распространенные ошибки.
Следователи, посоветовал один из гидов, не должны предполагать, что настоящая жертва будет скорее в истерике, чем спокойна; способна проявлять явные признаки физического повреждения; и уверена в каждой детали. Некоторые жертвы путают нюансы или даже отрекаются. Полиция также не должна запутываться в стереотипах — полагая, например, что взрослая жертва будет более правдоподобной, чем подросток.
Полиция не должна допрашивать потерпевших или угрожать применением полиграфа. Тесты на детекторе лжи особенно ненадежны с людьми, которые были травмированы, и могут разрушить доверие жертвы к правоохранительным органам. Многие Штаты запрещают полиции использовать их с жертвами изнасилования.
Полицейские, обходя квартиру Мари, обнаружили, что задняя раздвижная стеклянная дверь не заперта и слегка приоткрыта. Она вела к заднему крыльцу с деревянными перилами, которые были покрыты грязью — за исключением одной части, около трех футов шириной, где она выглядела так, как будто кто-то почистил поверхность, перелезая через нее. На кровати офицеры нашли шнурки от ботинок-видимо, для того, чтобы связать Мари. Поверх компьютерного монитора они нашли второй шнурок, привязанный к паре нижнего белья, очевидно, повязку на глазах или кляп. Оба шнурка были сняты с черных теннисных туфель Мари в гостиной. Рядом с кроватью лежал нож с черной рукояткой. Мари сказала, что нож принадлежал ей, что он был принесен из кухни и что насильник угрожал ей. Полиция нашла сумочку Мари на полу спальни, ее бумажник на кровати, а разрешение на обучение, по какой-то причине извлеченное из бумажника, на подоконнике спальни.
Мейсон сказал Мэри, что ей нужно ехать в больницу для обследования на предмет сексуального насилия. После того, как Мари ушла в сопровождении своей приемной матери и менеджера по делам, детективы помогли обработать место происшествия. В поисках презерватива или обертки от него Риттгарн проверил ванную, мусорные баки и ближайший склон холма, но ничего не нашел. Собака, находившаяся снаружи, пошла на юг, к офисному зданию, но не смогла привести полицейских ни к чему, что могло бы опознать насильника.
В больнице медперсонал собрал у Мари более десятка мазков. Анализы были взяты на гепатит, хламидиоз, ВИЧ. Мари получила Зитромакс и Супракс для возможного воздействия венерических заболеваний, а также экстренные противозачаточные таблетки.
В медицинском заключении были отмечены ссадины на запястьях Мари и на ее влагалище. Кровоподтек на правом запястье составлял 6,5 сантиметра, или около 2,5 дюйма, на левом-7 сантиметров.
Во время осмотра, говорилось в медицинском заключении, Мари была “бдительна и ориентирована, и не испытывала острых расстройств.”
В тот день, когда она сообщила об изнасиловании, вернувшись из больницы, Мари позвонила Шеннон, своей бывшей приемной матери. “Она позвонила и сказала:” Меня изнасиловали", - говорит Шеннон. - Просто не было никаких эмоций. Она как будто говорила мне, что сделала бутерброд.- То, что Мари не впала в истерику и даже не расстроилась, заставило Шеннон задаться вопросом, говорит ли она правду.
На следующий день, когда Шеннон увидела Мари в ее квартире, ее сомнения усилились. Когда Шеннон вошла в кухню, Мари не встретилась с ней взглядом. “Это показалось мне очень странным, - говорит Шеннон. “Мы всегда обнимались, и она смотрела тебе прямо в глаза.- В спальне Мари вела себя как ни в чем не бывало, и ничто не указывало на то, что там произошло что-то ужасное. Снаружи Мэри " каталась по траве, хихикая и смеясь”, говорит Шеннон. И когда они вдвоем пошли покупать новое постельное белье — старое постельное белье Мари было взято в качестве вещественного доказательства, - Мари пришла в ярость, когда не смогла найти такой же комплект. “Зачем тебе каждый день смотреть на одни и те же простыни и покрывала, когда тебя изнасиловали на этой кровати?- Подумала Шеннон.
Пегги тоже была озадачена поведением Мари. Когда Мари позвонила ей в тот первый день, еще до приезда полиции,” она плакала, и я едва ее слышала", - говорит Пегги. - Ее голос был похож на этот крошечный голосок, и я не могла сказать точно. Мне это показалось нереальным. ... В каком-то смысле это тоже было похоже на драму.” В то время у Пегги были новые приемные дети — две сестры, обе подростки. Незадолго до этого Мэри сопровождала Пегги, сестер и ее бойфренда на пикник. По мнению Пегги, Мари провела весь день, пытаясь привлечь к себе внимание — настолько, что теперь Пегги задавалась вопросом, было ли это больше похоже на то же самое, только более отчаянное.
Вбежав утром в квартиру, Пегги обнаружила Мари плачущей на полу. “Но это было так странно, потому что я села рядом с ней, и она рассказывала мне, что произошло, и я поняла это — я большая поклонница закона и порядка, и у меня просто появилось это действительно странное чувство”, - говорит Пегги. “Это было похоже на то, как будто она рассказывала мне сценарий истории закона и порядка.- Отчасти из-за того, что говорила Мари. Зачем насильнику связывать ее шнурками? И отчасти из-за того, как это сказала Мари: “она казалась такой отстраненной и отстраненной эмоционально.”
Две женщины, которые помогали растить Мари, разговаривали по телефону. Пегги сказала Шеннон, что у нее есть сомнения. Шеннон сказала, что тоже. Ни один из них не знал, что Мари лгунья — преувеличивать, конечно, хотеть внимания, конечно, — но теперь оба знали, что они не одиноки в том, что Мари все это выдумала.
В Августе. 12, на следующий день после того, как Мари сообщила об изнасиловании, зазвонил телефон сержанта Мейсона. Звонивший “рассказал, что [Мари] в прошлом пыталась привлечь к себе внимание, и человек задавался вопросом, имело ли место” изнасилование", - писал позже Мейсон.
В отчете Мейсона не было указано, кто звонил, но звонила Пегги.
Она позвонила в полицию, чтобы поделиться своими опасениями. Затем Мейсон приехал к ней домой и лично побеседовал с ней. Когда она рассказала полиции о своем скептицизме, она попросила, чтобы ее лечили анонимно. “Я не хотела, чтобы это вернулось к Мари, - говорит Пегги. - Вообще-то я старался быть хорошим гражданином. Ну ты понимаешь? Я не хотел, чтобы они тратили свои ресурсы на что-то, что может быть, вы знаете, эта личная драма продолжается.”
Кроме того, Мейсон получил наводку, что Мари недовольна своей квартирой. Может быть, она придумала изнасилование, чтобы ее перевели в другое место.
В Августе. 13, Мари встретилась с Мейсоном в полицейском участке Линнвуда и подала письменное заявление, описывая, что произошло. Заявление было всего на одной странице. Но для Мейсона существовал один критический момент. Мари написала, что нападавший сказал, что она может развязать себя, как только он уйдет:
После того, как он ушел, я схватила свой телефон (который был прямо рядом с моей головой) ртом и попыталась перезвонить Джордану. Он не ответил, и я позвонила своей приемной маме. ... Она пришла сразу же. Я поговорил с ней по телефону и попытался развязаться.
Это никак не вязалось с тем, что Мэри уже говорила Мейсону. До этого она сказала детективу, что пыталась дозвониться до Джордана после того, как перерезала шнурки. В этом письменном заявлении она описала, как звонила ему, будучи все еще связанной.
Позже в тот же день Мейсон поговорил с Ритгарном, своим коллегой — детективом, и сказал, что, основываясь на непоследовательности Мэри и на том, что он узнал от Пегги и Джордана, он теперь верит, что Мари придумала эту историю.
Страх перед ложными обвинениями в изнасиловании имеет давнюю историю в правовой системе. В 1600-х годах главный судья Англии Мэтью Хейл предупреждал, что изнасилование “является обвинением, которое легко сделать и трудно доказать, и труднее защитить обвиняемую сторону."Судьи в США читали так называемое предупреждение Хейла присяжным вплоть до 1980-х годов, но самые последние исследования показывают, что ложные сообщения относительно редки. Данные ФБР показывают, что полиция ежегодно объявляет около 5% случаев изнасилования необоснованными или безосновательными. Социологи, детально изучающие полицейские протоколы и использующие методологически строгие стандарты, приводят аналогичные однозначные показатели.
На следующее утро Мейсон отправился к Джордану домой, чтобы взять у него интервью. Джордан сказал детективу, что они с Мари перестали встречаться пару месяцев назад, но остались хорошими друзьями. Он ничего не сказал о том, что сомневается в рассказе Мари, согласно письменному резюме Мейсона. Но он сказал, что Мари сказала ему: когда она попыталась позвонить ему утром, то использовала пальцы ног, потому что была связана.
Позже в тот же день — август. 14, через три дня после того, как Мари сообщила об изнасиловании — Мейсон позвонил Мари, чтобы спросить, могут ли они встретиться. Он сказал, что может приехать и забрать ее, чтобы отвезти в полицейский участок.
“У меня неприятности?- Спросила Мари у детектива.
12 марта 2009
года Линвуд, Вашингтон
В тот день в суд с ней никто не пришел, кроме ее государственного защитника.
Ей было 18 лет, ее обвинили в грубом правонарушении, наказуемом тюремным заключением на срок до года.
Но ее проступок попал в новости и сделал ее объектом любопытства или, что еще хуже, презрения. Это стоило ей вновь обретенной независимости, которой она наслаждалась после жизни в приемных семьях. Это стоило ей чувства собственного достоинства. Каждый телефонный звонок, казалось, возвещал о потере еще одной дружбы. Старый школьный друг позвонил и спросил: “Как ты мог лгать о чем-то подобном?” Мари – это ее второе имя – ничего не сказала. Даже ее приемные родители сомневались в ней. Она сомневалась в себе, задаваясь вопросом, было ли в ней что-то, что нужно было исправить.
Она сообщила, что была изнасилована в своей квартире мужчиной, который связал ее и заткнул ей рот кляпом. Затем, столкнувшись с полицией из-за несоответствий в ее рассказе, она признала, что это мог быть сон. Затем она призналась, что выдумала эту историю. Ее обвинили в подаче ложного заявления, и именно поэтому она была здесь сегодня, чтобы принять или отклонить сделку о признании вины.
Предложение обвинения заключалось в следующем: если она выполнит определенные условия в течение следующего года, обвинение будет снято. Ей нужно было бы получить консультацию по психическому здоровью из-за ее лжи. Ей нужно будет пройти испытательный срок под наблюдением. И ей придется заплатить 500 долларов (320 фунтов стерлингов), чтобы покрыть судебные издержки.
Она согласилась на сделку.
5 Января 2011
года Голден, штат Колорадо
, детектив Стейси Гэлбрейт подошла к длинному, безликому ряду многоквартирных домов, которые поднимались на невысокий холм в пригороде Денвера. Снег покрывал землю пятнами. Она была там, чтобы расследовать сообщение об изнасиловании.
Женщина сказала Гэлбрейту, что ей 26 лет. Накануне вечером она была одна в своей квартире. Около 8 утра ее разбудил мужчина, который прыгнул ей на спину и прижал к кровати. На нем была черная маска, которая больше походила на шарф, туго завязанный вокруг его лица. Он схватил пистолет. “Не кричи. Не звони, или я пристрелю тебя, - сказал он ей.
Он двигался намеренно. Он свободно связал ей руки за спиной. Из большой черной сумки он достал чулки до бедер, прозрачные пластиковые туфли на высоких каблуках с розовыми ленточками, смазку, коробку влажных салфеток и воду в бутылках. В течение следующих четырех часов он неоднократно насиловал ее. Он задокументировал нападение с помощью цифровой камеры и пригрозил выложить снимки в Интернет, если она обратится в полицию. После этого он приказал ей почистить зубы и помыться в душе. К тому времени, как она вышла из ванной, он уже ушел. Он забрал у нее простыни и постельное белье. Она вспомнила одну физическую деталь: темное пятно на его левой икре размером с яйцо.
Дома муж Гэлбрейт, Дэвид, вымыл посуду и уложил детей спать. Гэлбрейт пересказал события прошедшего дня. Ее муж привык к таким мрачным историям. В конце концов, они оба были полицейскими – он работал в соседнем полицейском управлении Вестминстера. На этот раз, однако, было что-то другое. Слушая, Дэвид понял, что детали были тревожно знакомыми.
“У нас есть точно такой же”, - сказал он.
Линвуд, Вашингтон
Она не знает, посещала ли она детский сад. Она помнит, как была голодна и ела собачий корм. Она сообщает, что попала в приемную семью в возрасте шести или семи лет.
Отчет о жизни Мари, написанный экспертом по психическому здоровью, который брал у нее интервью в течение пяти часов, написан с клинической беспристрастностью и описывает ее жизнь до того, как она попала в приемную семью …
Она встречалась со своим биологическим отцом только один раз. Она сообщает, что мало что знает о своей биологической матери, которая, по ее словам, часто оставляла ее на попечение бойфрендов. Она подверглась сексуальному и физическому насилию.
... и после:
Взрослые воспитатели и профессионалы, приходящие в ее жизнь, а затем уходящие из нее, некоторые неприятные или жестокие переживания и общее отсутствие постоянства.
Будучи подростком, Мари переехала к Шеннон Маккуери и ее мужу в Бельвью, к востоку от Сиэтла. Шеннон, агент по недвижимости, и Мари обе были “немного бестолковыми”, говорит Шеннон. “Мы могли бы посмеяться друг над другом”. Несмотря на все, через что Мари пришлось пройти, “Она не была озлобленной”, - говорит Шеннон.
Но, несмотря на ее привязанность к Мари, Шеннон знала, что они не смогут оставить ее, потому что приемный ребенок, уже находящийся в их доме, требовал такой заботы. Мари покинула дом Шеннон через пару недель, чтобы переехать к Пегги Каннингем, которая работала в приюте для бездомных и жила в Линвуде, небольшом пригороде примерно в 15 милях к северу от Сиэтла. Мари была первым приемным ребенком Пегги. Она оставалась близка с Шеннон, которая шутила, что они с Пегги вместе воспитывают Мари – Шеннон веселая (пойдем кататься на лодке), Пегги дисциплинирующая (будь дома к ...).
Весной 2008 года Мари исполнилось 18 лет. Она могла бы остаться с Пегги, при условии, что та будет соблюдать определенные правила. Но Мари хотела отправиться в путь самостоятельно.
Пегги обнаружила программу под названием Project Ladder, предназначенную для того, чтобы помочь молодым людям, выросшим в приемных семьях, перейти к самостоятельной жизни. Мари переехала в апартаменты Олдербрука. Она также получила свою первую работу в Costco.
Так много детей, помещенных в специализированные учреждения, оказались под воздействием наркотиков или в тюрьме. Мари справилась с этим.
“Было просто приятно побыть одной и не соблюдать всех правил, которые были у меня, когда я находилась в приемной семье”, - говорит Мари. “Это была свобода”.
6 Января 2011
года Голден, Колорадо
Гэлбрейт поспешила на работу, чтобы последовать примеру своего мужа. В 9.07 утра она отправила электронное письмо в полицию Вестминстера. Тема письма была умоляющей: “Секс или сходство?”
Вестминстерский детектив Эдна Хендершот провела утро, как обычно, в "Старбаксе": макиато с карамелью "венти", перевернутый вверх дном. Она прочитала электронное письмо, и ее мысли перенеслись на пять месяцев назад, во вторник в августе 2010 года. Она отреагировала на сообщение об изнасиловании в жилом комплексе на северо-западе ее города. 59-летняя женщина спала в своем доме, когда мужчина прыгнул ей на спину. На нем была черная маска. Он связал ей руки. Он украл ее розовую камеру Sony Cyber-shot и использовал ее для съемки. После этого он заставил ее принять душ. “Я думаю, в будущем вы не будете оставлять свои окна открытыми”, - сказал мужчина женщине, которая недавно овдовела.
Это было еще не все. Хендершот вспомнила, что во время расследования ее дела офицер предупредил ее об инциденте в октябре 2009 года в Авроре, пригороде на другой стороне Денвера. Там 65-летняя женщина сообщила полиции, что была изнасилована в своей квартире мужчиной в черном шарфе. Он связал ей руки лентой. Он сделал снимки и пригрозил выложить их в Интернет. “Вам следует обратиться за помощью”, - сказала женщина мужчине. “Для этого уже слишком поздно”, - ответил он.
Неделю спустя Гэлбрейт, Хендершот и детектив "Авроры" Скотт Берджесс собрались за столом для совещаний. Они сравнили результаты исследований. Описания нападавшего были схожи. Так же, как и его методы. Но был решающий момент: женщина в деле Гэлбрейта вспомнила камеру, которой пользовался нападавший. Это был розовый цифровой фотоаппарат Sony – описание соответствовало модели, украденной из квартиры жертвы в Вестминстере.
Полиция Голдена получила запись с камер наблюдения, на которой виден вход в жилой комплекс, где подверглась нападению жертва Гэлбрейта. Детектив просмотрел более 12 часов отснятого материала. Он насчитал 261 автомобиль и людей, въезжавших и выезжавших в ночь инцидента. Была одна зацепка. В предрассветные часы белый пикап Mazda появлялся десять раз. Может быть, это был злоумышленник, ожидавший, пока женщина уснет? Номерной знак был нечитаем.
К концу января детективы решили, что им необходимо расширить сферу своей деятельности. Хендершот попросила одного из криминальных аналитиков своего отдела обыскать близлежащие агентства на предмет подобных преступлений. Аналитик обнаружил инцидент в Лейквуде, другом пригороде Денвера, который произошел примерно за месяц до изнасилования в Вестминстере. В то время полиция квалифицировала это дело как кражу со взломом.
В отчете подробно рассказывалось о том, как к 46-летней художнице в ее доме напал мужчина с ножом. На нем была черная маска. Он попытался связать ей запястья. Но когда мужчина отвернулся, женщина выпрыгнула из окна своей спальни. Полиция обнаружила отпечатки обуви на земле возле спальни женщины. На одном из окон они обнаружили следы пчелиных сот.
Следы от сот. Хендершот ухватился за них. Следователи с места преступления в Вестминстере обнаружили похожие следы на окне квартиры жертвы. Следы на двух местах преступления были одинаковыми. Гэлбрейт проверил следы, оставленные на месте преступления в Лейквуде. Они совпадали со следами на снегу возле квартиры ее жертвы в Голдене.
К концу января 2011 года детективы связали четыре изнасилования за пятнадцатимесячный период в пригородах Денвера. След начался в Авроре, к востоку от Денвера, 4 октября 2009 года, с 65-летней женщины. Это произошло 9 месяцев спустя и в 22 милях к западу, когда насильник напал на художника в Лейквуде. Через месяц после этого 59-летняя вдова была изнасилована в Вестминстере, примерно в 10 милях к северу. А затем, в январе 2011 года, произошло нападение на 26-летнего мужчину в Голдене, примерно в 15 милях к юго-западу от Вестминстера.
Гэлбрейт и Хендершот обратились к анализу ДНК, чтобы идентифицировать серийного насильника. Он был пунктуален. Но не идеально. Нападавший оставил после себя мельчайшие следы. Техники извлекли три образца так называемой сенсорной ДНК – всего семь или восемь клеток кожи, которые можно проанализировать с помощью современных лабораторных методов.
9 Февраля 2011
года Вестминстер, штат Колорадо
После пятинедельного увлечения было мало зацепок и ни одного подозреваемого. Затем криминальный аналитик из полицейского управления Лейквуда провел поиск сообщений о подозрительных транспортных средствах или грабителях в радиусе четверти мили от дома жертвы в Лейквуде за предыдущие шесть месяцев. За три недели до попытки изнасилования женщина позвонила в полицию и сообщила о подозрительном пикапе, припаркованном на улице, внутри которого находился мужчина. Полиция проверила это, но мужчина исчез. Что привлекло внимание аналитика, так это местоположение пикапа. Он был припаркован в полуквартале от дома жертвы в Лейквуде.
Пикапом была белая "Мазда" 1993 года выпуска.
Он был зарегистрирован на имя Марка Патрика О'Лири.
Могут ли детективы связать грузовик О'Лири с размытым изображением белой "Мазды" на записи наблюдения из Голдена? Аарон Хасселл, детектив по делу Лейквуда, ввел номерной знак из отчета Лейквуда: 935VHX. Он получил попадание. Патрульная машина Лейквуда сфотографировала О'Лири, стоящего возле своей белой "Мазды" на подъездной дорожке своего дома – всего через два часа после августовского нападения на вдову в Вестминстере.
Хасселл передал изображение Гэлбрейту. Она сравнила белую "Мазду" О'Лири с записью с камеры наблюдения. На одном стоп-кадре было видно, что у ее белой "Мазды" разбито зеркало со стороны пассажира. То же самое произошло и с грузовиком О'Лири. Обе машины имели сзади буксировочные шары. У обоих были пятна на спине в одном и том же месте. “Это наш парень”, - сказал Гэлбрейт.
Хендершот обнаружил, что патрульная машина Лейквуда сделала снимок, когда О'Лири направлялся в отделение Департамента автотранспорта штата Колорадо. Записи DMV показали, что О'Лири получил водительские права примерно через четыре часа после нападения в Вестминстере. На фотографии был изображен мужчина ростом 6 футов 1 дюйм с карими глазами. Ему было 32 года и весил он 220 фунтов. Внешнее описание соответствовало описанию, предоставленному жертвами.
Хендершот не хотел быть слишком поспешным. “Я воодушевлена, я взволнована”, - сказала она. Но: “Я еще не принял своего решения, что, ура, мы поймали этого парня”. У О'Лири не было криминального прошлого. Он не был зарегистрированным сексуальным преступником. Он служил в армии.
Утром в пятницу, 11 февраля, агенты ФБР вели наблюдение за домом О'Лири. Это был небольшой одноэтажный дом в захудалом районе. Сразу после полудня агенты видели, как уходили женщина и мужчина, похожие на О'Лири. Они проследили за парой до ближайшего ресторана и наблюдали, как они едят. Когда они закончили, вбежали агенты. Они схватили со стола чашки для питья. На ободах должны быть следы его ДНК.
Пока агенты следили за человеком, предположительно Марком О'Лири, в дверь дома постучал другой агент ФБР. Он планировал установить поблизости камеру наблюдения и хотел убедиться, что поблизости никого нет. Неожиданно к двери подошел мужчина. Он был похож на Марка О'Лири. Сбитый с толку, агент сказал мужчине, что он прочесывает окрестности, чтобы предупредить о грабителе в этом районе. Мужчина представился. Это был Марк О'Лири. Его брат, Майкл О'Лири, только что ушел пообедать со своей девушкой.
Внешность Майкла сбивала с толку. Следователи не знали, что существует два брата О'Лири. Они решили сравнить ДНК Майкла, собранную из ресторанной чашки, с ДНК, найденной на местах преступлений. К 2 часам дня в субботу у них был результат. ДНК из чашки совпала с ДНК, собранной у жертв. Человек О'Лири был ответственен за это. Но какой именно?
Гэлбрейт напечатал ордер на обыск, чтобы войти в дом братьев. Она точно знала, что ищет. Темная отметина на его ноге.
Х
9 ФЕВРАЛЯ 2011ГОДА ВЕСТМИНСТЕР, ШТАТ КОЛОРАДО
В Феврале. 9 ноября 2011 года более десятка полицейских и агентов из ФБР и бюро расследований штата Колорадо собрались в комнате для брифингов в Вестминстерском полицейском участке, чтобы обсудить состояние расследования.
Новости были не очень хорошие. После пятиминутной давки было мало зацепок и ни одного подозреваемого. Анализ сенсорной ДНК дал смешанные результаты. Эти образцы сузили круг подозреваемых до мужчин, принадлежащих к одной отцовской линии. Но не было достаточно генетического материала, чтобы идентифицировать одну особь. Таким образом, результаты не могли быть введены в общенациональную базу данных ДНК ФБР, чтобы проверить совпадение с подозреваемым.
Гэлбрейт не терял надежды. По крайней мере, теперь он был бетонным. Тот же человек был на работе. “Он огромен, - сказала она. “Но этого недостаточно.”
Когда совещание подошло к концу, молодой криминалист из Лейквудского полицейского управления встал. В течение последних шести месяцев она искала любые сообщения о подозрительных машинах или грабителях в радиусе четверти мили от дома жертвы в Лейквуде. Она что-то обнаружила. Но она не знала, важно ли это.
За три недели до попытки изнасилования в Лейквуде женщина поздно вечером позвонила в полицию, чтобы сообщить о подозрительном пикапе, припаркованном на улице с мужчиной внутри. Полиция проверила его, но мужчина исчез. Офицер подал краткий рапорт об автомобиле. Что привлекло внимание аналитика, так это местонахождение пикапа. Он был припаркован в полуквартале от дома жертвы Лейквуда, на пустом поле, примыкающем к ее заднему двору.
Пикап оказался белой Маздой 1993 года выпуска.
Он был зарегистрирован на человека из Лейквуда по имени Марк Патрик О'Лири.
Расследование мгновенно стало неотложным. Могли ли детективы связать "Мазду" О'Лири с размытым изображением белой "Мазды" на записи с камер наблюдения из Голдена? Аарон Хасселл, детектив по делу Лейквуда, помчался в свой кабинет. Патрульные машины Лейквуда имели камеры, которые автоматически снимали каждый номерной знак, который они проезжали. Результатом стала доступная для поиска база данных из тысяч номеров тегов, индексированных по времени и местоположению. Хасселл набрал номер машины из отчета Лейквуда: 935VHX. Он получил удар. Патрульная машина Лейквуда сфотографировала О'Лири, стоящего возле своей белой "Мазды" на подъездной дорожке к его дому — всего через два часа после августовского нападения на вдову в Вестминстере.
Хассел передал изображение Гэлбрейту. Она осторожно сравнила белую "Мазду" О'Лири с пленкой видеонаблюдения. На одном стоп-кадре было видно, что у ее белой "Мазды" разбито боковое зеркало заднего вида. Как и грузовик О'Лири. У обеих машин сзади были шаровые тяги. У обоих на спине были пятна в одном и том же месте — возможно, оторванная наклейка на бампере.
“Это наш парень, - сказал Гэлбрейт.
Хендершот обнаружил, что патрульная машина Лейквуда сделала снимок, когда О'Лири направлялся в ближайший филиал Департамента автомобильного транспорта штата Колорадо. Записи DMV показали, что О'Лири сидел за кражу водительских прав примерно через четыре часа после нападения в Вестминстере. На фотографии был изображен мужчина ростом 6 футов 1 дюйм с карими глазами. Ему было 32 года и 220 фунтов. На нем была белая футболка. Физическое описание полностью соответствовало описаниям, представленным жертвами. Вдова из Вестминстера рассказала Хендершоту, что нападавший был одет в белую футболку.
Хендершот не хотел торопиться. - Я воодушевлена, я взволнована, - сказала она. Но “я еще не принял своего решения, что да, у нас есть парень.” В течение следующих 24 часов более дюжины следователей приложили свои коллективные усилия и опыт, чтобы выяснить все возможное об О'Лири. У о'Лири не было судимости. Он не был зарегистрированным сексуальным преступником. Он служил в армии. Гэлбрейт и ее муж Дэвид снова сидели друг против друга на диванах в гостиной. Они использовали ноутбуки для поиска любых ссылок на О'Лири, каждый из которых использовал другую поисковую систему. Вскоре Дэвид на что-то наткнулся. О'Лири приобрел порнографический сайт в сентябре 2008 года. Интересно, есть ли там фотографии его жертв?
Следователи решили попытаться получить образец ДНК О'Лири. Хотя разрушенная ДНК, взятая с места преступления, не могла полностью совпадать с ДНК О'Лири, она могла показать, что преступление, скорее всего, совершил мужчина из его семьи. Если бы детективы смогли устранить родственников О'Лири мужского пола, они могли бы с высокой степенью уверенности установить О'Лири на месте преступления. “Мы все еще должны провести окончательное опознание, - сказал Хендершот.
Утром в пятницу, 22 февраля. 11, агенты ФБР следили за домом О'Лири. Это был маленький одноэтажный дом с серым сайдингом в полуквартале от бензоколонки, автомастерской и карнизерии в захудалом районе. Его окружал низкий сетчатый забор. Высокие, голые зимой деревья возвышались над крышей. Сразу после полудня агенты увидели, как женщина и мужчина, похожий на О'Лири, ушли. Они проследили за парой до ближайшего ресторана и наблюдали, как они едят. Когда они закончили, агенты ворвались внутрь. Они схватили со стола чашки для питья. На ободках должны быть следы его ДНК.
Пока агенты следили за человеком, предположительно Марком О'Лири, в дверь дома постучал еще один агент ФБР. Он планировал установить поблизости камеру наблюдения и хотел убедиться, что поблизости никого нет. Неожиданно в дверях появился мужчина. Он был похож на Марка О'Лири. Сбитый с толку, агент вернулся к отработанной уловке. Он сказал мужчине, что прочесывает окрестности, чтобы предупредить о грабителе в этом районе. Мужчина представился. Это был Марк О'Лири. Его брат, Майкл О'Лири, только что ушел обедать со своей девушкой. О'Лири поблагодарил офицера за информацию и закрыл дверь.
Вид Майкла был ошеломляющим. Следователи не знали, что Майкл жил со своим братом. Или что он был так похож. Они решили сравнить ДНК Майкла О'Лири, взятую из ресторанного стакана, с ДНК, найденной на месте преступления. Аналитики из бюро расследований штата Колорадо получили образцы. Обычно анализ ДНК занимал месяцы. Но в данном случае они работали всю ночь. К двум часам дня в субботу у них был результат. ДНК из чашки совпала с ДНК, собранной у жертв. За это отвечал человек О'Лири. Но какой именно?
Гэлбрейт исключил отца братьев — он был слишком стар и жил в другом штате. Но следователи пока не могли исключить Майкла в качестве подозреваемого. Вполне возможно, что изнасилования совершил Майкл. Или даже что Майкл и Марк работали вместе. Им нужно было больше информации.
Гэлбрейт торопливо напечатал ордер на обыск, чтобы войти в дом братьев. Когда она закончила, на улице уже стемнело. Она позвонила судье, который дежурил в выходные. Он настоял на факсе. Гэлбрейт помчался в безопасное место рядом с ее домом, чтобы отправить ордер. Судья подписал его в субботу в 10 часов вечера.
Она точно знала, что ищет. Она доверяла памяти своей жертвы. Темная отметина на ноге.
Она написала по электронной почте криминалисту из другого полицейского управления: "я так хочу увидеть ногу этого парня! ПЛОХОЙ.”
11 Августа 2008
года Линнвуд, Вашингтон
Незадолго до девяти утра в понедельник два детектива из Линнвуда отреагировали на сообщение об изнасиловании в апартаментах Олдербрук. Детективы Джеффри Мейсон и Джерри Риттгарн нашли жертву, Мари, на диване, завернутую в одеяло, которая то и дело плакала.
Мари рассказала полиции, что разговаривала по телефону со своей подругой Джордан. После того как она заснула, ее разбудил мужчина с ножом, а затем связал, завязал глаза, заткнул рот кляпом и изнасиловал. Она считала, что на мужчине был презерватив. Белый мужчина в сером свитере.
Мари сказала, что после того, как насильник ушел, ей удалось ногами достать ножницы из ящика стола; она освободилась, а затем попыталась позвонить Джордану. Когда Джордан не ответила, Мари позвонила своей приемной матери, затем соседке, которая позвонила в 911.
В тот день, когда она сообщила об изнасиловании, Мари, вернувшись из больницы, позвонила Шеннон, своей бывшей приемной матери. “Она позвонила и сказала:”Меня изнасиловали", ‘ говорит Шеннон. “Там просто не было никаких эмоций. Это было так, как будто она говорила мне, что сделала сэндвич ”. То, что Мари не была в истерике или расстроена, заставило Шеннон задуматься, говорит ли Мари правду.
На следующий день, когда Шеннон увидела Мари в своей квартире, ее сомнения усилились. Мари не встретилась с ней взглядом. “Это показалось мне очень странным”, - говорит Шеннон. “Мы всегда обнимались, и она смотрела тебе прямо в глаза”. В спальне Мари выглядела непринужденно, и ничто не указывало на то, что там произошло что-то ужасное. И когда они вдвоем пошли покупать новое постельное белье – старое постельное белье Мари было изъято в качестве вещественного доказательства, – Мари пришла в ярость, когда не смогла найти такой же комплект. “Почему ты хочешь иметь одни и те же простыни и покрывало, чтобы смотреть на них каждый день, когда тебя изнасиловали на этом постельном комплекте?” Шеннон задумалась.
Пегги тоже была озадачена поведением Мари. Пегги говорит: “Ее голос был похож на этот маленький тоненький голоск, и я не могла точно сказать. Для меня это звучало нереально … В некотором смысле это тоже звучало как большая драма”.
Пегги сказала Шеннон, что у нее есть сомнения. Шеннон сказала, что она тоже. Ни один из них не знал, что Мари лгунья – преувеличивать, конечно, чтобы привлечь внимание, – но теперь оба знали, что они не одиноки, задаваясь вопросом, не выдумала ли это Мари.
Пегги позвонила в полицию, чтобы поделиться своими опасениями. Джеффри Мейсон также получил наводку, что Мари недовольна своей квартирой. Может быть, она выдумала изнасилование, чтобы ее перевели в другое место.
Мэри встретилась с Мейсоном в полицейском участке Линвуда и дала письменное заявление, описав, что произошло. Заявление занимало всего одну страницу. Но для Мейсона был один критический момент. Мари написала, что нападавший сказал, что она может развязаться, как только он уйдет:
После того, как он ушел, я схватила свой телефон (который был прямо рядом с моей головой) ртом и попыталась перезвонить Джордану. Он не ответил, поэтому я позвонила своей приемной маме … Она сразу же пришла. Я поговорил с ней по телефону и попытался развязаться.
Ранее она сказала детективу, что пыталась дозвониться до Джордана после того, как разрезала шнурки. В этом письменном заявлении она описала, как звонила ему, все еще будучи связанной.
Позже в тот же день Мейсон поговорил с Риттгарном, своим коллегой–детективом, и сказал, что, основываясь на несоответствиях Мари и на том, что он узнал от Пегги и Джордана, он теперь считает, что Мари выдумала эту историю.
Через три дня после того, как Мари сообщила об изнасиловании, Мейсон позвонил Мари, чтобы спросить, могут ли они встретиться. Он сказал, что может приехать и забрать ее, чтобы отвезти в полицейский участок.
“У меня неприятности?” - Спросила Мари.
14 Августа 2008
года Линвуд, Вашингтон
По опыту сержанта Мейсона, когда кто-то спрашивал, не попали ли они в беду, почти всегда так и было.
Мейсон не потратил много времени на то, чтобы поговорить с Мари, сказав ей, что между ее показаниями и показаниями других свидетелей есть несоответствия. Она снова повторила эту историю – только на этот раз, сказав, что верит в то, что изнасилование произошло, вместо того, чтобы утверждать это наверняка. Риттгарн сказал Мари, что ее история и доказательства не совпадают. Он спросил, действительно ли по району разгуливает насильник, которого должна искать полиция. “Нет”, - сказала ему Мари мягким голосом, опустив глаза.
“Основываясь на ее ответах и языке тела, было очевидно, что [Мари] лгала об изнасиловании”, - позже написал Риттгарн.
Не зачитав Мари ее прав, детективы попросили ее написать правдивую историю, признав, что она солгала, признав, по сути, что она совершила преступление. Она согласилась, и они оставили ее одну на несколько минут. Когда они вернулись, то увидели, что новое заявление Мари описывает изнасилование как сон, а не ложь.
“Почему ты не написал, что выдумал эту историю?” - Спросил Риттгарн.
Мари, плача, сказала, что верит в то, что изнасилование действительно произошло. Она стукнула кулаком по столу и сказала, что настроена “довольно позитивно”.
“Как ты думаешь, что должно случиться с тем, кто будет лгать о чем-то подобном?” - Спросил Риттгарн у Мари.
В конце концов, Мари, казалось, расслабилась. Она извинилась – и согласилась написать еще одно заявление, не оставляя сомнений, что это ложь.
У меня было много стрессовых событий, и я хотел пообщаться с кем-нибудь, но никто не мог этого сделать, поэтому я придумал эту историю и не ожидал, что она зайдет так далеко … Этого никогда не должно было случиться.
Это заявление, по-видимому, удовлетворило детективов.
18 августа, через неделю после того, как она сообщила об изнасиловании, она встретилась с двумя менеджерами проекта "Лестница" и настояла на том, что подписала отречение под давлением. Затем все трое отправились в полицейский участок, чтобы Мари могла отказаться от своего отречения, то есть сказать детективам, что в первый раз она говорила правду. Она хотела пройти тест на детекторе лжи. Риттгарн сказал Мари, что если она пройдет тест и провалится, ее отправят в тюрьму. Более того, он рекомендовал бы проекту "Лестница" оказать ей жилищную помощь.
Мари отступила. Позже в тот же день она отправилась к подруге домой. По пути она пересекла мост. Она подумывала о прыжке. “Наверное, это был единственный раз в моей жизни, когда я просто хотела умереть”, - говорит она.
Дома она избегала спальни, предпочитая спать на диване с включенным светом. “Я попала в эту темную дыру”, - говорит она сейчас. Чувство собственного достоинства уступило место отвращению к самому себе. Она начала курить, пить, набирать вес.
Для Мари это было знакомое упражнение, которое она могла проследить до того, как в детстве подвергалась насилию. Выключен. Держите это в себе. Веди себя так, будто ничего плохого не случилось.
Ни Пегги, ни Шеннон не бросили ее, но все было по-другому. Мари знала, что оба усомнились в ее рассказе еще до того, как это сделала полиция. Х
14 АВГУСТА 2008 ГОДА ЛИННВУД, ВАШИНГТОН
По опыту сержанта Мейсона, когда кто-то спрашивал, не попали ли они в беду, почти всегда так оно и было.
Когда Мейсон в сопровождении детектива Риттгарна заехал за Мари около 3: 30 вечера, они нашли ее возле ее квартиры, сидящей на траве. Все трое отправились в полицейский участок Линвуда, где детективы проводили Мари в конференц-зал.
Из того, что Мейсон написал позже, он почти не тратил времени на разговоры с Мари, говоря ей, что есть несоответствия между ее показаниями и показаниями других свидетелей. Мари сказала, что не знает никаких расхождений. Но она повторила свою историю снова — только на этот раз, сказав, что верит в изнасилование, вместо того чтобы сказать это наверняка. Со слезами на глазах она описывала свое прошлое — всех приемных родителей, изнасилование, когда ей было 7 лет, собственное жилье и чувство одиночества. Риттгарн сказал Мари, что ее история и доказательства не совпадают. Он сказал, что, по его мнению, она выдумала эту историю — под влиянием момента, а не по какому-то заранее обдуманному плану. Он спросил, действительно ли в округе бродит насильник, которого должна искать полиция. - Нет, - тихо ответила Мари, опустив глаза.
” Основываясь на ее ответах и языке тела, было очевидно, что [Мари] лгала об изнасиловании", - писал позже Риттгарн.
Не читая Мари ее права — вы имеете право на адвоката, Вы имеете право хранить молчание — детективы попросили Мари написать правдивую историю, признав, что она солгала, признав, в сущности, что она совершила преступление. Она согласилась, и они оставили ее одну на несколько минут. На бланке она заполнила свое имя, адрес и номер социального страхования, а затем написала, в частности::
В тот вечер я разговаривала с Джорданом по телефону о его дне и вообще обо всем. После того, как я поговорила с ним по телефону, я начала думать обо всех вещах, которые были напряжены, и я также боялась жить одна. Когда я засыпал, мне снилось, что кто-то вломился и изнасиловал меня.
Когда детективы вернулись, они увидели, что новое заявление Мари описывает изнасилование как сон, а не ложь.
Почему ты не написал, что сам придумал эту историю? - Спросил риттгарн.
Мари, плача, сказала, что верит в то, что изнасилование действительно произошло. Она стукнула кулаком по столу и сказала, что “вполне уверена.”
Довольно позитивно или на самом деле позитивно? - Спросил риттгарн.
- Может быть, произошло изнасилование, и я отключилась, - сказала Мари.
Как вы думаете, что должно случиться с тем, кто лжет о чем-то подобном? - Спросил ритгарн у Мари.
“Мне нужно обратиться к психологу, - сказала Мари.
Мейсон вернулся к вещественным доказательствам. Он сказал Мари, что ее описание того, как она звонила Джордану, отличалось от того, что сообщил Джордан.
Мари, закрыв лицо руками, посмотрела вниз. А потом ... - ее глаза забегали взад и вперед, словно она обдумывала ответ.”
Детективы вернулись к тому, что она говорила раньше — о стрессе, одиночестве, — и в конце концов Мари, казалось, расслабилась. Она перестала плакать. Она даже слегка рассмеялась. Она извинилась — и согласилась написать еще одно заявление, не оставляя сомнений, что это была ложь.
У меня было много стрессовых вещей, и я хотел потусоваться с кем-то, но никто не мог этого сделать, поэтому я придумал эту историю и не ожидал, что она зайдет так далеко. - Не знаю, почему я не мог поступить иначе. Этого никогда не должно было случиться.
Это заявление, по-видимому, удовлетворило детективов. Позже риттгарн напишет: "основываясь на нашем интервью с [Мари] и несоответствиях, обнаруженных сержантом Мейсоном в некоторых заявлениях, мы были уверены, что [Мари] теперь говорит нам правду, что она не была изнасилована.”
Мари показалось, что допрос длился несколько часов. Она сделала то, что делала всегда, когда испытывала стресс. Она щелкнула выключателем, как она это называла, подавляя все чувства, с которыми не знала, что делать. Прежде чем она призналась, что придумала эту историю, она не могла смотреть в глаза двум детективам, двум мужчинам. А потом она сможет. Потом она улыбнулась. Она пошла в ванную и привела себя в порядок. Щелчок выключателя принес облегчение-и это позволит ей уйти.
На следующий день Мэри сказала Уэйну Нэшу, своему куратору в проекте "лестница", что полиция ей не поверила. Понимая, что ей грозит опасность, она сказала, что ей нужен адвокат.
Вместо этого руководители проекта обратились к сержанту Мейсону. Он сказал им, что улики не подтверждают рассказ Мари и что она взяла свои слова обратно.
Но теперь Мари не сдавалась. В Августе. 18, через неделю после того, как она сообщила об изнасиловании, она встретилась с двумя менеджерами проекта "Лестница" и настаивала, что подписала отречение под давлением. Затем все трое отправились в полицейский участок, чтобы Мари могла отречься от своих показаний — то есть сказать детективам, что в первый раз она говорила правду.
Пока менеджеры программы ждали снаружи, Мари встретилась с Ритгарном и еще одним офицером.
Риттгарн спросил Мари, что происходит. Мари сказала, что ее действительно изнасиловали, и начала плакать, говоря, что ей мерещится мужчина, лежащий на ней. Она хотела пройти тест на детекторе лжи. Риттгарн сказал Мари, что если она сдаст тест и провалится, ее посадят в тюрьму. Более того, он порекомендовал бы проекту лестница вытащить ее жилищную помощь.
Мари отступила. Полицейские проводили ее вниз, где представители проекта "Лестница" спросили, не была ли она изнасилована. Мари сказала, что нет.
Выйдя из полицейского участка, Мари поняла, что все еще не закончила. Ей нужно было сделать еще кое-что. Менеджеры проекта сказали Мари, что если она хочет остаться в программе — если она хочет сохранить свою субсидированную квартиру — ей придется признаться кому-то еще.
Позже в тот же день в жилом комплексе было созвано собрание, на котором все сверстники Мари собрались в кружок. Мари, как и было указано, рассказала своим коллегам-участникам проекта "Лестница", что она солгала о том, что ее изнасиловали. Им не нужно беспокоиться, сказала она группе. Там не было никого, кто причинил бы ей боль, и никого, кто мог бы причинить им боль в следующий раз.
Если в комнате и было сочувствие, то оно исходило только от одного человека-молодой женщины справа от нее. Остальное было неловкое, мучительное молчание.
После собрания Мари отправилась к подруге. По дороге она пересекла мост. Она подумала, не прыгнуть ли ей. “Наверное, это был единственный раз в моей жизни, когда я просто хотела умереть, - говорит она. Она позвонила подруге и сказала: “пожалуйста, забери меня, пока я не наделала глупостей.- Потом Мари швырнула телефон за борт.
Позже в том же месяце произошел последний сюрприз. Мари получила письмо, в котором сообщалось, что ее разыскивают в суде. Ее обвинили в даче ложных показаний и приговорили к тюремному заключению сроком до года. Уголовное дело было подписано сержантом Мейсоном. После этого документы отправились в небольшую юридическую фирму, которую Линнвуд нанял для расследования мелких правонарушений.
Для Мейсона его решение подать цитату не требовало сложного исчисления. Он был уверен, что Мари солгала. Полиция потратила уйму ресурсов, чтобы найти эту ложь. По закону ее ложь считалась преступлением. На самом деле все было очень просто.
Нет точных статистических данных о том, как часто полиция арестовывает женщин за ложные сообщения об изнасилованиях, а также о том, как часто прокуроры передают такие дела в суд. Никто не собирает такие данные. Но ведущие правоохранительные организации призывают проявлять осторожность при предъявлении таких обвинений. Международная ассоциация начальников полиции и ФБР подчеркивают необходимость тщательного расследования, прежде чем отказываться от сообщения об изнасиловании. Копы должны работать так же усердно, чтобы доказать ложь, как и правду.
На практике многие полицейские департаменты будут выдвигать обвинения против женщин только в экстремальных обстоятельствах-скажем, в особо публичном деле, где пострадала репутация подозреваемого или где полиция затратила значительные следственные ресурсы. Это нежелание проистекает из убеждения, что в случаях изнасилования самая большая проблема заключается не в ложных сообщениях, а в отсутствии сообщений. Национальные опросы показывают, что только от одной пятой до одной трети случаев изнасилования поступают в полицию. Одна из причин заключается в том, что женщины боятся, что полиция им не поверит.
Через несколько дней после сообщения о том, что ее изнасиловали, Мари уволилась с работы в "Костко", не в силах стоять там, глядя на людей, погруженная в свои мысли. Теперь же ее потери росли.
Проект "лестница" ввел для нее комендантский час в 9 часов вечера и удвоил число встреч с персоналом.
СМИ писали о том, что Мари предъявили обвинение, не опознав ее. (Заголовок "Сиэтл пост-Интеллидженсер" гласил: "полиция: рапорт Линнвуда об изнасиловании был мистификацией.Лучшая школьная подруга Мари — та самая, которая учила ее фотографировать и сфотографировала ее выходящей из прибоя, - создала веб-страницу, назвав Мари лгуньей, с фотографией со страницы Мари в Myspace, с полицейскими отчетами, с полным именем Мари. Узнав об этом месте, Мари пришла в неистовство, разгромив свою квартиру.
Мари перестала ходить в церковь. “Я злилась на Бога, - говорит она. Она потеряла интерес к фотографии. Она боялась выходить на улицу. “Однажды ночью я действительно попыталась дойти до магазина одна и почувствовала, что кто-то преследует меня, - говорит она. “Это меня напугало. Я даже не успел отойти от дома на полмили. Я побежал домой.- Дома она избегала спальни, предпочитая спать на диване с включенным светом.
“Я вошла в эту темную дыру, - говорит она.
Чувство собственного достоинства уступило место отвращению к себе. Она начала курить, пить, набирать вес.
Для Мари это была привычная тренировка, которую она могла проследить до тех лет, когда подвергалась насилию в детстве, и до тех лет, когда она была в приемной семье, прыгая из дома в дом и из школы в школу. Прекратить. Держи это в себе. Веди себя так, как будто ничего плохого не случилось, как будто ничто никогда ее не трогало. Поскольку она жаждала нормальной жизни, она похоронит боль.
Ни Пегги, ни Шеннон не бросили ее, но все было по-другому. Мари знала, что оба усомнились в ее словах еще до того, как это сделала полиция.
Для Мари дом Шеннон уже давно стал убежищем или передышкой. Мэри и Шеннон гуляли в лесу или брали лодку, а потом, в конце дня, разбивались в доме Шеннон. Теперь же, опасаясь, что он может стать объектом несправедливого обвинения, муж Шеннон решил, что будет лучше, если Мари больше не будет ночевать у него. “Когда вы становитесь приемным родителем, вы открыты для этого”, - говорит Шеннон.
На долю Шеннон выпало сообщить эту новость. Доставка его раздавила ее. Получение его раздавило Мари.
В начале октября, менее чем через два месяца после того, как Мари была обвинена в ложном сообщении, 63-летняя женщина сообщила об изнасиловании в своем кондоминиуме в Киркленде, к востоку от Сиэтла. Незнакомец был в перчатках. В руке он держал нож. Он связал женщину-ее собственными шнурками. Он сделал снимки и пригрозил выложить их в интернет. В течение последних двух или трех месяцев, сказала женщина полиции, она чувствовала себя так, как будто кто-то следил за ней.
Шеннон увидела отчет о нападении в телевизионных новостях и была поражена. Ее отец был начальником полиции в Кенте, к югу от Сиэтла. Она выросла в полиции, доверяла полиции, знала, как работает полиция. Она подошла к компьютеру, посмотрела номер и позвонила — немедленно — чтобы предупредить полицию в Киркленде о рассказе Мэри, сообщить им обо всех параллелях.
Шеннон позвонила Мэри и предложила ей также связаться с полицией Киркленда. Мари никогда этого не делала.
“Я просто слишком испугалась, - говорит Мари. Она и так уже через многое прошла. Она не могла заставить себя снова встретиться с полицией и сказать что-нибудь еще. Но она все же зашла в интернет и посмотрела, что случилось с женщиной в Киркленде. Когда она прочла эту историю, то заплакала.
В конце концов детектив из Киркленда перезвонил Шеннон. Основываясь на подсказке Шеннона, следователи Киркланда связались со своими коллегами из Линнвуда, и им сказали, что жертва Линнвуда не была жертвой, история была выдумана.
Одним из детективов, работавших над делом Киркленда, была Одра Вебер. Она помнит, как дважды звонила линнвудским детективам, и ей сказали, что они не верят рассказу Мэри. “Я просто доверял их суждениям, с точки зрения их дела, они знают детали, а я нет”, - говорит Вебер. Но она помнит, что была” немного шокирована", узнав, что они предъявили обвинение Мари. Она отпустила его и повесила трубку, думая: "Хорошо, я надеюсь, что это сработает для вас, ребята.”
Х
13 Февраля 2011
года Лейквуд, Колорадо
В 8.15 утра детектив Гэлбрейт постучал в дверь О'Лири.
После паузы Марк О'Лири открыл дверь. На нем была серая толстовка с капюшоном, мешковатые серые брюки от спортивного костюма и серые домашние туфли без шнуровки. Он был один. Гэлбрейт оттащил его в сторону и обыскал. Когда она добралась до его ног, то приподняла штанину, чтобы посмотреть.
Вот оно, на левой икре О'Лири: темное родимое пятно размером с яйцо.
Это был он.
Следователи обнаружили пару ботинок Adidas ZX 700 в гардеробе О'Лири. Следы совпадали со следами на снегу в Голдене и за окном в Лейквуде. Они обнаружили пару перчаток Under Armour с рисунком в виде сот. В ванной был черный шарф, повязанный так, чтобы он служил маской.
“Он был военным, поэтому был очень организован”, - сказал Гэлбрейт. “Это был самый чистый дом, который я когда-либо обыскивал”.
Следователи обнаружили черный пистолет Ruger .380 калибра, розовую камеру Sony Cyber-shot и большой рюкзак, а также влажные салфетки и смазку. Внутри стереооборудования была спрятана коллекция женского нижнего белья. Трофеи.
К началу марта специалист по компьютерной экспертизе взломал файлы, которые О'Лири хранил на своем жестком диске. Он нашел папку под названием “Девушки” – и фотографии, которые О'Лири сделал со своими жертвами.
Но затем Гэлбрейт наткнулась на изображение женщины, которую она не узнала. Это была молодая женщина – намного моложе жертв из Колорадо. На фотографиях она выглядела напуганной, связанной и с кляпом во рту лежала на кровати. Гэлбрейта затошнило. Как она сможет ее опознать? Как она добьется справедливости для себя?
Просмотрев изображения, она нашла ответ. Это была фотография водительских прав ученицы, прикрепленная к груди женщины.
На нем было ее имя. И там был ее адрес.
Линвуд, штат Вашингтон.
11 Августа 2008
года Линвуд, Вашингтон
Он приехал в предрассветные часы, затем ждал возле ее квартиры, возле ее спальни, слушая, как она разговаривает по телефону, ожидая, пока она заснет. Впервые он заметил ее пару недель назад, через окно, когда прятался возле ее квартиры. С тех пор он дважды вламывался в ее квартиру, оба раза через ту же стеклянную дверь.
У него был термин для того, что он собирался сделать: “театр изнасилования”. Извращенные фантазии одолевали его с детства, еще с тех времен, когда он видел, как Джабба Хатт поработил и заковал в цепи принцессу Лею в фильме "Возвращение джедая". “Куда ты идешь, когда тебе пять лет и ты уже думаешь о наручниках?” - спрашивал он себя. Ему было всего восемь лет, когда он впервые вломился в чужой дом. Это была такая спешка. С тех пор он вломился более чем в дюжину домов.
Теперь ему было 30 лет, армейский ветеран – пехотинец, дважды служил в Южной Корее, – который записался в резерв, но уже несколько месяцев не появлялся на службе.
На кухне он подошел к блоку для ножей и достал из верхнего ряда лезвие с черной ручкой.
В гостиной он снял шнурки с ее черных теннисных туфель и поставил туфли на место. Один детектив позже написал в отчете: “Туфли лежали рядом друг с другом у края дивана, на подошвах, как будто их положили туда (не потревожили)”.
Он просто соблюдал порядок, как и во всем остальном.
Он продевал один из шнурков в нижнее белье. Затем он направился в спальню.
Около 7 утра он стоял в дверях ее спальни, держа в левой руке на уровне плеча нож.
Он смотрел, как она просыпается.
"Отвернись", – сказал он Мари, и она отвернулась. Перевернись на живот, сказал он ей. Она так и сделала – и тогда он оседлал ее, приставив нож к ее лицу.
"Тебе следовало бы знать лучше, чем оставлять дверь незапертой", - сказал он ей.
9 Декабря 2011
года Голден, Колорадо
9 декабря 2011 года, почти через год после ареста, О'Лири был приговорен к 327 с половиной годам тюремного заключения за теракты в Колорадо – максимум, разрешенный законом. Он никогда не будет освобожден.
В интервью полиции после вынесения приговора О'Лири подробно рассказал о своих нападениях. Он описал это чувство после изнасилования одной пожилой жертвы. “Это было так, как будто я только что съел ужин на День благодарения”, - сказал он.
Пять других нападений – одно в Вашингтоне, четыре в Колорадо – произошли после нападения на Мари.
После того, как О'Лири был связан с изнасилованием Мари, начальник полиции Линвуда Стивен Дженсен потребовал провести внешнюю проверку того, как его отдел провел расследование. В отчете, ранее не обнародованном, сержант Грегг Ринта, руководитель отдела по борьбе с сексуальными преступлениями Управления шерифа округа Снохомиш, написал, что произошедшее было “ничем иным, как принуждением жертвы к признанию в том, что она солгала об изнасиловании”.
То, что Мари отреклась, не было ничего удивительного, писала Ринта, учитывая “издевательства”, которым она подвергалась. Детективы превратили “незначительные несоответствия”, распространенные среди жертв, в расхождения, игнорируя при этом убедительные доказательства того, что преступление имело место. Что касается угроз тюрьмы и возможного лишения жилищной помощи, “Эти заявления являются принудительными, жестокими и невероятно непрофессиональными”, - написала Ринта. “Я не могу представить себе НИКАКОГО оправдания” для их создания.
Никто в полицейском управлении Линвуда не был привлечен к дисциплинарной ответственности.
Мари подала в суд на город и заплатила 150 000 долларов (около 100 000 фунтов стерлингов). Она уехала из штата, получила коммерческие водительские права и устроилась на работу дальнобойщиком. Она вышла замуж, и в октябре у них с мужем родился второй ребенок. Она попросила, чтобы ее нынешнее местонахождение не разглашалось.
Полная версия этой статьи была первоначально совместно опубликована ProPublica и Проектом Маршалла. Ложное сообщение, написанное Кеном Армстронгом и Т. Кристианом Миллером, опубликовано Хатчинсоном 6 февраля (£ 16,99). Восьмисерийный сериал Netflix "Невероятно" уже есть можно смотреть.
×××
Были также подтверждены счета жертв. Большинство из них описывали белого человека с зелеными или карими глазами, ростом около 6 футов и весом около 200 фунтов. Они говорили о том, что их связали. Они упомянули, что он украл их нижнее белье. В доме О'Лири сыщики обнаружили черный "Ругер".Пистолет 380-го калибра, розовая камера Sony Cyber-shot и большой рюкзак, а также влажные салфетки и смазка. Спрятанные в шкафу за стереоаппаратурой, детективы обнаружили коллекцию женского нижнего белья. Трофеи.
В тот вечер Хендершот поехала Сообщить новость своей жертве, 59-летней вдове из Вестминстера. В прошлом году эта женщина потеряла мужа из-за рака. У нее не было семьи поблизости. Она все еще не оправилась от душевных и физических страданий, которые испытала во время нападения. Хендершот встретил ее в ресторане "у Денни". Она нашла ее в дальнем углу, где та в одиночестве ужинала.
“Я вошла, и она была очень рада меня видеть, и я ей сказала. Я имею в виду, что меня бросает в дрожь, когда я думаю об этом, даже сейчас, - сказал Хендершот. “Я сказал ей: "все кончено. Все кончено. Он у нас есть.’ ” В начале марта специалист по судебным компьютерам взломал файлы, которые О'Лири хранил на своем жестком диске. Он нашел папку под названием “Девушки " - и фотографии, которые О'Лири сделал со своими жертвами в Голдене и Вестминстере. Гэлбрейт узнал их в лицо. Но тут Гэлбрейт наткнулся на изображение женщины, которую она не узнала. Это была молодая женщина — гораздо моложе жертв из Колорадо, возможно, подросток. На фотографиях она выглядела испуганной, связанной и с кляпом во рту на кровати. Гэлбрейта затошнило. Как она ее опознает? Как она найдет справедливость для себя?
Просмотрев снимки, она нашла ответ. Это была фотография ученического удостоверения женщины, прикрепленная к ее груди. Там было ее имя. И там был ее адрес.
Линнвуд, Вашингтон.
Х
11 АВГУСТА 2008ГОДА ЛИННВУД, ВАШИНГТОН
Он приехал в предрассветные часы, потом ждал у дверей ее квартиры, у дверей ее спальни, слушал, как она говорит по телефону, ждал, когда она заснет.
Ночь была сухой, позволяя ему устроиться поудобнее. Тонкая стена позволяла ему слышать ее голос. Пару раз он покидал свою позицию, ненадолго, опасаясь, что его заметят.
Он любил деревья за то, что они давали укрытие, а в Олдербрук-Апартментс их было предостаточно. Апартаменты не предлагали уединения дома, но все же, были преимущества. Во-первых, все эти окна. И все эти раздвижные стеклянные двери-до смешного легко открыть, когда их не оставляют незапертыми, как это часто бывает.
На самом деле она была не в его вкусе. Он понял это раньше, когда заглядывал в ее спальню. Но он проводил так много времени на охоте (так он это называл), сотни часов, может быть, даже тысячи, что приучил себя включать в свои фантазии как можно больше женщин, молодых или старых.
Тогда его труд не пропадет даром.
Он и раньше рыскал по улицам и вламывался в дома женщин, но идти до конца-совсем другое дело. Он учился на прошлых неудачах — однажды, когда он стоял в маске за дверью спальни женщины, которую собирался изнасиловать, вошел парень, - поэтому теперь он тщательно следил за происходящим: заглядывал в окна, заранее вламывался, собирал информацию. Годы спустя детективы находили на его мобильном телефоне записи с камер наблюдения за другой целью (его слова), в которых подробно описывалось, в какой комнате она была и когда, какой свет был выключен или включен, какие окна и жалюзи были открыты или закрыты, был ли ее парень там или ушел. "БФ в пижаме, игра окончена", - написал он в одной из ночных записей.
Он будет расстреливать личные документы жертвы. Он узнает ее дату рождения и номер машины. Он будет смотреть, как она смотрит телевизор. А в конце охоты, перед тем как приступить к делу, он должен был сделать последний обход дома, или то, что он называл “предбоевым осмотром”, чтобы убедиться, что в пределах досягаемости цели нет никакого оружия.
Х
Незадолго до восхода солнца он услышал, что телефонный разговор закончился. Он подождал еще немного, позволяя тишине затянуться, затем перелез через перила и проскользнул в незапертую стеклянную дверь. Следующие полчаса, пока она спала, он готовился, уговаривая себя довести дело до конца.
В первый раз он заметил ее пару недель назад через окно, когда она пряталась возле своей квартиры. С тех пор он дважды вламывался к ней, и оба раза через ту же стеклянную дверь.
У него был термин для того, что он собирался сделать: “театр изнасилования.- Девиантные фантазии овладели им с самого детства, когда он увидел, как Джабба Хатт порабощает и заковывает в цепи принцессу Лею. Куда вы идете, когда вам 5 лет и вы уже думаете о наручниках? - спрашивал он себя. Ему было всего 8 лет, когда он впервые ворвался в дом. Это была такая спешка. С тех пор он вломился в более чем дюжину домов.
Теперь ему было 30 лет, ветеран армии-пехота, два срока в Южной Корее-который записался в резерв, только он не появлялся на службе в течение нескольких месяцев.
На кухне он подошел к ножевому блоку и достал лезвие с черной ручкой из верхнего ряда, крайнего слева.
В гостиной он снял шнурки с ее черных теннисных туфель и поставил их на место. Один детектив позже написал в отчете: "туфли лежали рядом друг с другом у края дивана и двери спальни, на подошвах, как будто их туда положили (не потревожили).”
Он просто был аккуратен и аккуратен, как всегда.
Он продернул один из шнурков через нижнее белье.
Затем он направился в спальню.
Около семи утра он стоял в дверях ее спальни, держа на уровне плеча нож в левой руке.
Он смотрел, как она просыпается.
- Отвернись, — сказал он Мари, и она послушалась. - Перевернись на живот, - сказал он ей. Она так и сделала — и тогда он оседлал ее, приставив нож к ее лицу.
- Убери руки за спину, - сказал он ей. Она так и сделала. Он связал ей руки и закрыл глаза. Он засунул ей в рот тряпку, чтобы заглушить любой звук.
- У вас был интересный разговор, - сказал он, давая ей понять, что он был там, слушал, ждал.
- Тебе лучше знать, что нельзя оставлять дверь незапертой, - сказал он ей.
Перевернись на спину, сказал он ей, и она послушалась, а потом он изнасиловал ее, и пока он насиловал ее, он провел по ней руками в перчатках.
Он положил ей на грудь разрешение на обучение и сфотографировал ее.
Когда он закончил, он сказал, что если она расскажет полиции, он выложит фотографии в интернет, чтобы ее дети, когда у нее будут дети, могли их увидеть.
Он вытащил кляп и снял повязку, велев ей отвести глаза и не высовываться из-под подушки.
Одной из последних вещей, которые он сказал, было то, что он сожалеет. Он сказал, что чувствует себя глупо, что в его голове это выглядело лучше.
Он вышел из комнаты, подошел к входной двери и исчез.
ЭПИЛОГ
О'Лири признал себя виновным по 28 пунктам обвинения в изнасиловании и связанных с ним уголовных преступлениях в Колорадо. В Декабре. 9 декабря 2011 года, почти через год после ареста, О'Лири был приговорен к 327 с половиной годам тюрьмы за нападения в Колорадо — максимум, разрешенный законом. В настоящее время он помещен в исправительное учреждение Стерлинга в пустынном, отдаленном северо-восточном углу Колорадо. Он никогда не будет освобожден.
В беседе с полицией после вынесения приговора О'Лири подробно рассказал о своих нападениях. Он описал это чувство после изнасилования одной пожилой жертвы. “Как будто я только что съел обед в честь Дня Благодарения, - сказал он.
Он позволил пролить несколько уроков для правоохранительных органов. Он хвастался контрмерами, которые принял, чтобы его не поймали. Он знал, что в армии есть образец его ДНК. Поэтому он принял меры, чтобы не оставлять никаких следов генетического материала. Он также понял, что полицейские отделы часто не общаются. Поэтому он намеренно совершал каждое изнасилование в разных юрисдикциях.
Пять других нападений — одно в Вашингтоне, четыре в Колорадо — произошли после нападения на Мари.
“Если бы Вашингтон уделял мне чуть больше внимания, я, вероятно, был бы интересен раньше, - сказал О'Лири.
Х
Работая в Колорадо, Гэлбрейт связал О'Лири не только с изнасилованием в Линнвуде, штат Вашингтон, но и с изнасилованием в соседнем Киркленде. Она установила связь, работая с криминальным аналитиком штата Вашингтон, чтобы найти в базе данных нераскрытые дела, подобные преступлениям О'Лири. Затем она нашла имя жертвы Киркланда на компьютере О'Лири, прикрепленном к зашифрованному файлу.
О'Лири признал себя виновным по обоим вашингтонским делам. В июне 2012 года он был приговорен к 40 годам за изнасилование в Киркленде и к 28 с половиной годам за изнасилование Мари в Линнвуде.
Х
После того, как О'Лири был связан с изнасилованием Мари, начальник полиции Линнвуда Стивен Дженсен потребовал внешнего обзора того, как его департамент провел расследование. В отчете, ранее не обнародованном, сержант Грегг Ринта, инспектор по сексуальным преступлениям из Управления шерифа округа Снохомиш, написал, что то, что произошло, было “ничем иным, как принуждением жертвы к признанию, что она солгала об изнасиловании.”
То, что Мари отреклась, неудивительно, писала Ринта, учитывая “издевательства” и “травлю”, которым она подвергалась. Детективы превратили “незначительные несоответствия " — распространенные среди жертв-в несоответствия, игнорируя при этом веские доказательства того, что преступление имело место. Что касается угроз тюремного заключения и возможного отказа в предоставлении жилья, если Мари не пройдет проверку на полиграфе: “эти заявления являются принудительными, жестокими и невероятно непрофессиональными”, - написала Ринта. “Я не могу представить себе никакого оправдания для подобных заявлений.”
Дженсен также распорядился провести внутреннюю проверку, которая была столь же обличительной. Решение Мейсона было необоснованно поколеблено телефонным звонком Пегги. Вторая беседа детективов с Мари была " рассчитана на то, чтобы добиться признания в ложных сообщениях."Обвинение в ложном сообщении возникло из-за "добровольной спешки".”
Несмотря на жесткие формулировки рецензентов, никто в Линнвудском полицейском управлении не был дисциплинирован.
В недавнем интервью Стив Райдер, нынешний командир отдела уголовных расследований Линнвуда, назвал дело Мари “серьезным провалом“, который оставил сотрудников департамента с глубоким чувством сожаления: "зная, что она прошла через это жестокое нападение, а затем мы сказали ей, что она солгала? Это ужасно. Мы все пришли на эту работу, чтобы помогать людям, а не причинять им боль."Линнвуд сержант родни Конхайм сказал о Мари:" она была жертвой дважды.”
Сержант Мейсон сейчас снова в отделе по борьбе с наркотиками, возглавляет оперативную группу. На допросе в той же самой комнате, где он столкнулся с Мари семь лет назад, он сказал: “Это была не ее работа-пытаться убедить меня. Оглядываясь назад, я понимаю, что это была моя работа — докопаться до сути.”
Случай Мари привел к изменениям в практике и культуре, сказал Райдер. Детективы проходят дополнительную подготовку по вопросам жертв изнасилований. Жертвы изнасилования получают немедленную помощь от адвокатов в местном медицинском центре. Следователи должны иметь "окончательные доказательства" лжи, прежде чем сомневаться в сообщении об изнасиловании, и обвинение в ложном сообщении теперь должно быть рассмотрено с вышестоящими лицами. “Мы многому научились из этого. И мы не хотим, чтобы это случилось с кем-нибудь еще, - сказал Райдер.
Риттгарн, покинувший Линнвудское полицейское управление до ареста О'Лири, отказался давать интервью для этой истории. Как и "Закор и Томас", адвокатская контора, которая занималась судебным преследованием Мари от имени Линнвуда.
В 2008 году дело Мари было одним из четырех, названных полицией Линнвуда необоснованными, согласно статистике, сообщенной ФБР. За пять лет с 2008 по 2012 год департамент установил, что 10 из 47 изнасилований, сообщенных в полицию Линнвуда, были необоснованными — 21,3 процента. Это в пять раз превышает средний показатель по стране в 4,3 процента для агентств, охватывающих аналогичное население в течение того же периода. Райдер сказал, что его агентство стало более осторожным, называя дело необоснованным с тех пор, как Мари. "Я бы рискнул сказать, что мы расследуем наши дела гораздо энергичнее, чем это делают многие департаменты”, - сказал он. - Теперь мы очень осторожны, чтобы правильно закрыть его.”
Х
Через два с половиной года после того, как Мари заклеймили как лгунью, полиция Линнвуда нашла ее к югу от Сиэтла и сообщила ей новость: ее насильник был арестован в Колорадо. Они вручили ей конверт с информацией о консультациях для жертв изнасилования. Они сказали, что ее досье будет вычеркнуто. И они вручили ей 500 долларов-возмещение судебных издержек. Мари не выдержала, испытав одновременно шок, облегчение и гнев.
После этого Шеннон повела Мари на прогулку в лес и сказала ей: "мне так жаль, что я сомневалась в тебе.- Мари простила, и немедленно. Пегги тоже извинилась. Теперь она жалеет, что поделилась своими сомнениями с полицией. “Потому что я чувствую, что если бы я закрыла рот, они бы сделали свою работу”, - говорит она.
Мари подала в суд на город и согласилась на 150 000 долларов. ” Было принято решение об управлении рисками", - сказал адвокат Линнвуда газете Herald в Эверетте, штат Вашингтон.
Мари уехала из штата, получила коммерческие водительские права и устроилась дальнобойщиком. Она вышла замуж, и в октябре у них с мужем родился второй ребенок. Она попросила, чтобы ее нынешнее местонахождение не разглашалось.
Перед отъездом из Вашингтона, чтобы начать новую жизнь, Мари записалась на прием в полицейский участок Линвуда. Она прошла в конференц-зал и стала ждать. Риттгарн уже ушел из отдела, но тут вошел Мейсон, выглядевший “как потерявшийся щенок”, как говорит Мэри. - Он потирал голову и выглядел так, словно ему было стыдно за то, что они сделали.- Он сказал Мари, что ему очень жаль ... очень жаль, - говорит Мари. Мари он казался искренним.
Недавно Мари спросили, думала ли она о том, чтобы не сообщать об изнасиловании.
- Нет, - ответила она. Она хотела быть честной. Она хотела вспомнить все, что могла. Она хотела помочь полиции.
“Чтобы больше никто не пострадал, - сказала она. “Они будут искать человека, который сделал это со мной.”
Х
Спасибо, что прочитали эту историю–мы надеемся, что вы нашли ее мощной. На подготовку доклада у проекта Маршалла ушел почти год: мы рассмотрели сотни юридических документов, представили многочисленные запросы о свободе информации и опросили многих людей, которые действительно пострадали. Пожалуйста, подумайте о поддержке нашей работы. Некоммерческие СМИ зависят от таких читателей, как вы, чтобы создавать подобные истории.
Ссылка на статью https://www.themarshallproject.org/2015/12/16/an-unbelievable-story-of-rape?ref=hp-2-112#.nXDOj42tQ