В тот зимний вечер я осталась дома одна. Редкие, оттого и ценные минуты, когда хочется медленно насладиться тишиной. Зажгла свечи. Заварила чай. Руки сами потянулись к старому альбому фотографий, бабушка так бережно хранила его для меня.
Какая ты восхитительная на этом снимке! Молодая, нежная, так искренне улыбаешься. Нарядная, в черной шляпе с огромными полями. Я помню, ты рассказывала, как забегала в трамвай на Чистых прудах, придерживала руками поля в узком проходе и все пассажиры смотрели только на тебя, не отрывая глаз. А я теперь тоже ношу шляпы. Знаешь, говорят, с годами я стала похожа на тебя. Характером? Улыбкой?
Взгляд упал на фотографию симпатичного мальчишки лет пятнадцати, с родинкой на левой щеке. Странно, я прежде её не замечала. На обороте надпись: Александр М.
Кто ты, Александр М.? Почему я никогда не слышала о тебе?
Под фотографией лежал аккуратно сложенный, состаренный временем лист бумаги. Я узнала почерк.
Ты сохранила его для меня? Можно прочитаю?
***
Мне трудно говорить об этом. И что бы я сейчас ни писала – это не будет полной правдой, правдой до конца. Правду я чувствую, но объяснить – не могу. Больше всего я испытываю чувство вины, и оно никогда не проходило, сколько бы я ни старалась анализировать прошлое, чувства и поступки. Я знаю, что виновата перед Александром. И этого ничто не изменит.
Мы с ним любили друг друга, а потом началась война. Александр ушел на фронт, а я вышла замуж и «сбежала». Ты знаешь, как мне было сложно в тот период, оказаться русской немкой в войну – тяжелое испытание. Даже когда я верю, что поступила правильно, все равно, что бы я ни говорила – это будут оправдания.
Мы оба выросли в Астрахани. Я знала его с первого класса, но мы учились в параллели и лично знакомы не были. Худенький, тоненький черненький мальчишка с родинкой на левой щеке.
Познакомились мы позже, в старшей школе. Тогда наш класс считался лучшим по успеваемости. А в параллельном собралась «тёплая» компания мальчишек. Они мало учились, срывали уроки, сбегали с них и нарушали дисциплину. Это не были хулиганы в настоящем смысле этого слова. Они просто развлекались, старались превзойти друг друга в разных проделках, и мучили учителей при радостной поддержке остальных. И Педсовет решил разбить эту компанию, мальчишек разбросали по разным классам. Так Александр и оказался в нашем. Посадили его со мной за одну парту, для «исправления». Я как примерная девочка должна была влиять на него в лучшую сторону, «перевоспитывать», готовить вместе с ним уроки и «подтянуть». И последнее действительно получилось. Он был способным, стал учиться, и окончил школу с одной всего лишь четверкой. Но результат был не совсем тот, что ожидался. За первую же неделю этого педагогического эксперимента я получила столько замечаний за разговоры на уроках, сколько ни получала за всю жизнь – это мы знакомились. Еще через неделю - влюбились друг в друга. Нам было по пятнадцать лет. Не знаю, ожидали ли этого учителя, но мне кажется такой исход вполне предсказуемым.
Все дни напролёт мы проводили вместе. Сначала в школе, потом бежали домой делать уроки, он, как верный рыцарь, носил мой портфель с учебниками и стойко переносил насмешки классных остряков. Но это продолжалось недолго и вскоре все привыкли и перестали обращать на нас внимание. Приняли как должное. Вдвоем мы ходили на занятия в кружках, вместе выпускали стенгазеты, играли в спектаклях, танцевали вечерами. Он неизменно провожал меня на уроки в музыкальную школу и всегда нес тяжелую папку с нотами. Однажды, пока ждал меня с урока, он вырезал на деревянных перилах моста наши имена со стороны воды, чтоб было не видно. И много лет спустя их еще можно было нащупать рукой, пока не построили новый мост. Мы были влюблены и счастливы. Это была первая любовь, настоящая, признанная и принятая всеми, и родителями, и учителями, и товарищами.
Но постепенно я начала узнавать его вспыльчивый характер и желание обидеть, когда ему что-то не нравилось. Правда, он быстро остывал, приходил просить прощения и получал его до следующей вспышки.
Не нравилось, как он мог при всех сказать что-нибудь обидное и уйти, хлопнув дверью, а потом извиняться, когда все уйдут. Но все же, казалось, что мы не можем жить друг без друга.
Потом вдруг что-то произошло между нами, по непонятной для меня причине мы отдалились друг от друга. Никто не подозревал об этом, мы продолжали сидеть за одной партой и вместе возвращались из школы домой, но на этом всё кончалось. Не знаю и не понимаю до сих пор, из-за чего это произошло, обида, ревность или было что-то другое, но мы не разговаривали почти год. Я болезненно переживала нашу размолвку, не находила себе места. Было столько слёз и недоумения, что когда мы помирились, я твердо решила, никогда никому не позволю взять над собой такую власть и дать возможность причинить мне такую боль. А себе не дам воли так влюбиться, чтоб страдать. А ведь мне тогда было только шестнадцать. Я повзрослела и стала другой, теперь я боялась снова пережить боль и разочарование, уже не могла и не хотела любить так безоглядно. Может быть, это и называется разлюбить?
Увы, прошло время, когда мне всё представлялось в розовом свете, я трезво смотрела на него, видела его трудный характер, его властность, давление, ревность. Мне хотелось свободы. Многое в нем не нравилось, несмотря на мою к нему сильную привязанность. Мне претили его критически-насмешливое и открыто презрительное отношение к некоторым нашим товарищам, его надменность. Раньше я этого не замечала. В то же время я без него скучала, ждала встреч. Слишком многое нас связывало. Мы продолжали по-прежнему бывать везде вместе, но наши отношения, незаметно для других, сильно изменились. Теперь он уже боялся потерять меня. Я чувствовала, что он любит меня больше чем я его, а ведь раньше об этом не задумывалась.
В 40-м, после окончания школы я решила ехать учиться в Ленинград. Наверное, было жестоко не пригласить его с собой, ведь он ждал, что мы будем и дальше вместе, но был слишком горд, чтобы показать это.
В следующий раз мы увиделись только в 44-м, когда он вернулся с фронта, а я уже вышла замуж. Было болезненно увидеть друг друга после моего предательства. Мы встретились случайно, на улице. Я старалась поскорее уйти, объяснений мне не хотелось, чувствовала себя виноватой. Он догнал меня, шёл рядом до моего дома. Он молчал, я тоже, лишь слёзы лились. Я вошла в дом, он остался на улице, мы расстались, не сказав друг другу ни слова.
В последний раз мы встретились в конце 47-го, перед самым Новым годом. Он искал меня, узнал, что я в Ленинграде, выяснил, где учусь и ждал после занятий. Предложил прогуляться. Когда мы очутились вдвоем на набережной Невы, то вдруг на миг, мне показалось, что всё вернулось в прошлое, на пять лет назад. Вечер казался волшебным, прямо-таки взывал к романтике. Был небольшой мороз, падали крупные хлопья снега, всё стало таким белым вокруг, какие-то неясные очертания домов и спешащих мимо нас людей, сквозь падающий густой снег. Снежинки на лице, на пальто - ощущение нереальности.
Мы долго гуляли и разговаривали, казалось как-то легко снова говорить обо всём. Он объяснил, зачем нашел меня. Чтобы узнать, счастлива ли я, поскольку любит меня до сих пор. Я ответила, что счастлива, что люблю мужа и мне хорошо с ним. Я видела как ему больно, он надеялся на иной ответ. Мы расстались друзьями, ушла горечь и обида и осталась невыносимая грусть.
Но когда он спросил меня, счастлива ли я – вдруг на минуту засомневалась, не принимаю ли душевный покой, удовольствие от учёбы и жизни в Ленинграде за счастье – и, вообще, что такое счастье?
Детка, я хотела, чтобы ты знала эту историю, это часть моей жизни, я хранила ее в своем сердце, просто не успела рассказать, а, может, не хватило смелости. Когда придет время, напиши свою историю, для своей девочки. Ведь правду говорят, первая любовь, она не забывается…
***
Я бережно свернула письмо, чувствуя, что вернусь к нему снова. Подошла к окну. Задумалась. Что такое счастье? Ощущение? Момент? Мгновение? Может ли счастье длиться годами, измеряться временем, храниться в нашем сердце? А счастлива ли я сейчас?
Шла вторая половина декабря. Снег еще не выпал, но вовсю кружился в мыслях и движениях прохожих. Улицы постепенно наряжались в светящиеся новогодние одежды, и подарочная суета уже успела с головой захватить весь город. В такие дни непременно хочется остаться дома, замедлиться, натянуть на себя все самое нежное, неспешно пить имбирный чай и вспоминать старые добрые семейные истории.
Вот этот волшебный момент, когда в тебе только зарождается предчувствие приближающегося праздника объяснить невозможно. Всегда неожиданно, даже как-то трогательно, точно родом из детства. И сейчас это волшебство как будто с воздухом влетело в приоткрытое окно и вмиг окутало меня с головы до ног предновогодней магией. Улыбнулась, поймав его. Вот оно и счастье - в моменте! Не отпущу!