Как-то раз Вовочка попросил ее рассказать о времени и пространстве. Однажды за чаем с вишневым вареньем ( маму ей было жаль, хоть она и говорила, что варенье из вишни полезно для фигуры) она рассказала, как однажды в детстве заблудилась во дворе дома и, чтобы вернуться домой, прошла все комнаты этого дома насквозь, но никого не встретила. Время от времени она останавливалась, отдыхала и погружалась в мечтания, которые продолжались совсем недолго. Потом она снова плыла по коридору, в котором, однако, отсутствовала всякая логика, и все происходящее выглядело невероятным бредом, но страх быть пойманной быстро оставил ее, и она сумела благополучно выбраться из дома. Потом, когда она уже добралась до калитки, она увидела под кустами вербы свежепобеленный забор, за которым простирался пустой двор, в котором не было ничего интересного. Вместо забора на полу был круг, похожий на ванну, и было непонятно, что из него вытекло. Даже непонятно было, каким образом он получился – ведь прыгать с ванн в ванну и обратно она не умела. Один раз она попробовала и провалилась в темную воду, только булькнуло совсем немного. Больше она никогда не заходила в этот дом, а с детства помнила все, что с ней происходило. Не зная, откуда и как она все помнит, Ольга попыталась нарисовать в голове такую картину, и оказалось, что все то, что она только что пережила, было видением. Все, что она только что решила, было видением. Она даже знала, что привидения бывают двух видов – призраки тех, кто умер, и призраков, которых нет. Именно это и произошло с ней, а никакого другого выхода из того сумасшедшего дома не было. Но хоть в воспоминаниях ее не было никакой грязи и порока, на душе у нее было тяжело. Ее утешало только то, что Петр Петрович продолжал встречаться с Ольгой. Он стал ей даже больше нравиться. Появилось что- то вроде привязанности. Вот только она никак не могла придумать, как из него получится Пушкин. Но все оказалось просто – нашлись книги. Она стала читать стихи – Пушкина они не очень- то волновали, но ее забавляли стиль, рифмы и все такое прочее. Больше всего ее привлекала как раз рифма – благодаря ей она стала читать их с чувством, которого сама от себя не ожидала, хотя слова и казались нелепыми и глупыми, как бывает, когда у тебя в голове случайно проскочит гениальная мысль. Но для этого нужно было не до конца осознавать, что эта мысль выскочила, а до конца верить в нее. Иногда эта вера переходила в гнев. Иногда – в ненависть. Однажды она поняла, что ненавидит не Петра Петровича, а тех поэтов, которые писали это. Ведь в книгах про это было столько шикарных метафор, которые она в жизни не смогла бы даже выдумать. Как там он говорит, « словесным золотом осыпая нить свою…» Ну да. А вместо « словесным» он сказал « поэтическим». Тоже, кстати, рифма – правда, совсем другая. Он сказал – « словесное – словесным, связанное – общим, цельное – слитным…» Как это понимать? Она стала искать и скоро нашла то, что искала, в « Маяковском». Это был самый страшный, хотя и краткий отрывок, который она помнила. Маяковский сравнивал музыку и поэзию и заключал, что « поэзия – это внешняя оболочка, от которой слетает поэзия». Дальше было написано – « как шкурка, под которой рождается жизнь и расцветает поэзия». Тогда она не понимала смысла этих слов. А через некоторое время поняла. А смысл был такой, что поэзия рождается и расцветает именно в этой оболочке, она возникает из ее обладания, как гриб в перегное. И поэту незачем обращаться к другому поэту, надо только сделать то, что другие делали до него. А что делают другие? Они не делают ничего. Они « применяют наслаждение на практике». Т.е. действуют по сути в рамках того, что она только что вычитала. Она задумалась, а потом написала: « действует на практике». Вот так. И – дальше она не помнила, а помнила только фразу, из которой поняла, что когда поэт творит на практике, он совершает зло. А если он творит на практике, тогда он действует во благо. И очень многие дураки и поэты, которые начали об этом рассуждать, в этой точности убеждаются. Можно было назвать еще несколько идей. Например, советские поэты считали, что любое стихотворение, написанное современным русским языком, выражает лучшее, что есть в человеческой душе, будь то партийное стихотворение или просто классическое стихотворение. И те, кто этим занимался, писали то, что звучало лучше всего. Но последние стали писать то, что звучало плохо. Они говорили: с этими « за» и « против» мы зря деремся, лучше пойти в колхозы и сеять разумное, доброе, вечное. И шли прямо к своим убийцам. А за это, конечно, расстреливали. Но было бы глупо объявлять войну поэзии, потому что она не рождается из ничего. К литературе можно подходить только как к чему- то вечному. Здесь перед нами – пример бесконечного прогрессивного развития человеческого языка. Где бы ни возникало что- то новое, например, слово или мысль, оно было изначально достойно внимания. Постепенно за словом и мыслью скрывались целые миры – книги, симфонии, художественные фильмы. И сколько бы они ни существовали, эти миры, ничего кроме этих миров, существующих сами по себе, создать они не могут. Как птица Рух. Они исчезают, когда исчезает та или иная часть или сфера мира, при этом не утрачивая всех своих свойств, что является доказательством их высочайшего качества.