В день памяти Беллы Ахмадулиной, 29 ноября, вспомнила ее стихотворение «Заклинание». С этого дня его магическое строки почему-то не отпускают…
Не плачьте обо мне – я проживу
счастливой нищей, доброй каторжанкой,
озябшею на севере южанкой,
чахоточной да злой петербужанкой
на малярийном юге проживу.
Первое предложение – обращение к миру. Наверное, это не столько о себе, сколько о женской доле на развороте XX века. Ведь в ряду однородных членов предложения мне видятся не обобщенные образы, а реальные поэтические судьбы: Марины Цветаевой («счастливой нищей»), Ариадны Эфрон, Тамара Габбе, Ольга Перовская (добрые каторжанки), Анны Ахматовой, Елены Гуро, Елизаветы Кузьминой-Караваевой…
Не плачьте обо мне – я проживу
той хромоножкой, вышедшей на паперть,
тем пьяницей,
проникнувшим на скатерть,
и этим, что малюет божью матерь,
убогим богомазом проживу.
Во второй строфе обращение ширится и растет. Почему-то мне здесь видится бунтарский образ героев Достоевского, особенно из романа «Бесы». Лебядкина Марья Тимофеевна – хромоножка, женщина лет 30-ти, болезненно-худощавая с ситцевом платье, формальная жена Ставрогина… Вечно пьяненький ее братец капитан Лебядкин…
Но вот «убогий богомаз» - это не безрукий и безногий Григорий Журавлев – автор иконописного лика последнего русского императора, а сама лирическая героиня, готовая творить по вдохновению в любых несвободы.
Не плачьте обо мне – я проживу
той грамоте наученной девчонкой,
которая в грядущести нечёткой
мои стихи моей рыжея чёлкой,
как дура будет знать. Я проживу.
Третья строфа звучит как заклинание, начинаясь и завершаясь словами: «Я проживу». Это пушкинский «Памятник» по-ахмадулински.
Ее строки будут жить, пока есть эти девочки-школьницы и студентки, что учат ее строки наизусть, твердя, как молитву, как заклинание. Читая в них, о своих искренних и глубоких чувствах. Веря каждому слову поэта, каждому аккорду неповторимой интонации Беллы.
Не плачьте обо мне – я проживу
сестры помилосердней милосердной,
в военной бесшабашности предсмертной,
да под звездой Марининой пресветлой
уж как-нибудь, а все ж я проживу.
И вот завершающий вздох. Конечно, здесь два потрясающих образа: «сестры помилосердней милосердной» и «под пресветлой звездой Марины».
В первом образе – гипербола с точки зрения обычного человека, но для Беллы – норма жить, защищая всех, кто гоним, не скрывая своего отношения, всегда приходить на помощь. Она вступалась за преследуемых властями интеллигентов Андрея Сахарова, Льва Копелева, Владимира Войновича, Георгия Владимова, публикуя свои заявления в «Нью-Йорк таймс», выступая на радио «Свобода» и «Голос Америки».
Во втором образе - преклонение перед гением Марины Цветаевой, внутреннее родство душ поэтов.
Так проступает за поэтическим строками профиль Беллы – великого поэта, нежной музы шестидесятников и истинного борца за свободу творчества.
Что вы думаете об этом стихотворении?
Какие ассоциации оно рождает?
До новых поэтических встреч на канале «Фильмокнижие».