Часть 73. Победа...
Часть 71. Водитель танка Подопригора...
Часть 1. Начало...
НЕМЦЫ ОПЯТЬ "ДОТЯНУЛИСЬ" ДО МЕНЯ
Мы врага такого одолели,
Никому б его не одолеть.
На войне ни разу не болели,
А теперь случилось заболеть.
С.Гудзенко
В середине апреля 1945 года Вермахт снова "дотянулся" до меня. Мы были уже сравнительно недалеко от поставленной войсковой группе, включая наш полк, цели - Лиепая. Это крупная военно-морская база, построенная русскими еще в имперские времена, усиленная при Советах (в чем автор после войны принимал активное участие) Одна из наших танковых рот с рассветом - еще, как говорили раньше, «черти на кулачках не дрались» - выдвигалась на малом ходу, без шума (насколько это возможно для таких машин) на исходные позиции.
На броне одного из танков выехали один из помощников начальника штаба, полковой сапер, связист и автор этих заметок. Я - для разведки возможности обеспечения боепитания, в виду сложного характера местности и состояния дорог. Остановились в общипанной арт-огнем рощице…
Утро было прохладное и с теплой брони слезать не хотелось. Было тихо, а тишина на передовой как-то тревожит, в ней таится какая-то угроза. Вдруг, донесся запах каши, из расположенной где-то в рядом в роще полевой кухни. Естественно, всем сразу захотелось перекусить. Начали доставать из сумок кто что имел. Внезапно над нами, словно кто-то разорвал парусину и через мгновенье позади нас, метров в пятидесяти среди деревьев, взорвалась мина, несколько секунд спустя - другая чуть в стороне. Но она летела с каким-то хлюпаньем (кто-то сказал: наверное, оперение стабилизатора оторвалось) и взорвалась в сторонке. Помначштаба задумчиво произнес: "на вилку не похоже" и продолжал медленно дожевывать свой бутерброд. Кто-то предположил, что это так называемая тревожащая стрельба наобум - ведь из-за деревьев немцы прицельно стрелять не могли… Но… третью мину мы слышать не могли потому, что она летела на нас. Не долетев десяток метров и задев, по-видимому, ветку дерева (взрыватели мин очень чувствительные) взорвалась в воздухе. Всех, кто сидел на броне, включая и присоединившегося командира танка, взрывной волной сбросило на землю. Меня при падении воткнуло лицом, головой во вспаханную гусеницами танка землю и грунт забил мне рот и ноздри. Находясь в полубессознательном состоянии, я начал задыхаться, пытаясь судорожно, пальцами, ногтями освободить рот от земли, но она точно спрессовалась. Мои судорожные движения увидел стрелок-радист, и начал было пальцами выскребывать землю, а потом достал из-за голенища ложку и ее черенком вытащил из моего рта комок глины. Уже теряя сознание, я наконец, смог вздохнуть воздух. Танкист дал мне фляжку с холодным чаем, и я смог прополоскать горло и ноздри. В этот момент я начинаю понимать, что ничего не слышу. С чьей-то помощью встал, оглядел себя и посмотрел вокруг: вроде все были живы, вставали говорили, размахивали руками, но я ничего не слышал. Кто-то отвел меня за руку: с другой стороны танка лежал с окровавленной головой лейтенант - связист. Осколок мины отправил его в лучший мир, где, как предполагают, кровавых войн не бывает.
По рации сообщили о случившемся в штаб, и за нами приехала санмашина. Двух или трех слегка травмированных доктор Бодров оставил у себя в медчасти, а меня отправил с фельдшером в санлетучке в армейский госпиталь в районе Добеле. В госпитале я числился "ходячим" больным, почти не лежал, помогал тяжело раненным, но по-прежнему еле говорил и ничего не слышал. А больные о чем-то говорят, спорят, размахивая руками, а я ничего не слышу. Тоска! Вдруг больные начинают хохотать, слушая читающего письмо. Я тереблю соседа по койке - мне тоже хочется посмеяться... Сосед пишет на обрывке бумаги, что парень написал как-то своей девушке, что попал в страшную передрягу, но, слава богу, уцелел. Накануне ранения, из-за которого он попал в госпиталь, он получил ответ. Девушка пишет (сосед принес мне письмо): "...ах, как бы я хотела быть рядом с тобой в эту трудную минуту!"
Мне тоже ответ девушки показался забавным... Прошло несколько дней. Я изнывал от безделья и до отупения перечитывал газеты. Вдруг в палате появился наш доктор Бодров в белом халате сверх формы и, пользуясь своей привлекательностью, раздобыл у миловидной сестры мою медкарточку. С удовлетворенным видом просмотрел и переписал себе записи лечащего врача. Деловито (этому, по сути еще мальчику, всегда хотелось выглядеть деловым и серьезным врачом) написал в своем блокноте: больной Аникин, я забираю вас в полковую санчасть.
Дальнейший "разговор" (он писал, я кое-как, с запинкой, отвечал), происходил, по памяти, примерно в таком духе:
- Ты спятил, Борис?
- Есть данные, что полк могут перебросить на другой фронт.
- Что из того?
- Тебя загонят после госпиталя черт знает куда!
- Замена найдется.
- Не дури, Тарасов (начальник штаба) сказал, что тебя надо выручать, если медицина позволяет.
- Да меня никто не выпишет!
- Ну, это мое дело. - И надо же - в палату вошел главный врач.
Разговор Бориса с главным я, понятно, не слышал и воспроизвожу его по рассказу нашего доктора.
Главврач, естественно, сказал, что не выпишет меня. Борис настаивал, ссылаясь на распоряжение командира полка (что, конечно было полуправдой). Бодров с медкартой в руках доказывал, что, судя по анализам и самочувствию больного, дело идет на поправку, а слух скоро восстановится. И что в своей медчасти, он гарантирует необходимый уход и выписанные врачом медикаменты. Главврач возмутился, увидев в руках Бориса мед карточку, вызвал и обругал бедняжку медсестру за выдачу медкарточки постороннему, хотя он и военврач. В конце концов, главврач просто устал спорить и сказал, что отпустит меня только под письменную просьбу и ответственность нашего доктора. Борис тут же вытащил из полевой сумки бланк, написал требуемое, и поставил свою личную докторскую печать. Он хотел также взять и анализы, но главврач разрешил только переписать их, сухо простился, сказав на прощание Борису, что по его мнению он (Борис) больше танкист, чем врач.
Я рассмеялся, когда позже узнал об этом высказывании главврача. В какой-то степени он был прав - с кем поведешься - от того и наберешься. Конечно, это был не очень разумный поступок и со стороны Бориса и моей. Все равно после демобилизации мне пришлось несколько раз серьезно подлечиваться в госпитале. Много позже, после войны, когда Борис стал солидным врачом, и он признал это. Но, как поется в песенке ученых - артистов Никитиных:
Когда мы были молодые, Мы чушь прекрасную несли...
Тогда же я был очень доволен: как и все наши, боялся вдруг оказаться в резерве, потом в какой-то части - в "чужом монастыре". Где не будет тех, с кем проехал, прошел и прополз тысячи военных верст. В медчасти полка я обретался довольно долго - по сути, почти до конца войны. Довольно быстро восстановилась речь, медленнее координация движений.
Слух тоже медленно улучшался, но полностью, по существу, так и не восстановился. С делами боепитания успешно справлялся арттехник П. Папоян... И вот, я уже начал чувствовать себя вроде в работе, "на коне", как вдруг... разразился долгожданный, но все равно неожиданный МИР...
Часть 73. Победа...
Часть 71. Водитель танка Подопригора...
Часть 1. Начало...
Делитесь информацией! Спасибо за прочтение статьи!
Ставьте лайки и новые статьи из нашего канала будут быстрее показываться в вашей ленте.
подписывайтесь на канал!
Буду рад видеть Ваши комментарии, интересно Ваше мнение !!!
НО негатив и оскорбления - блок и удаление