Кто еще на лете?
Ну что, по мартинке и ко мне? Нет, красавчег, сначала за резиной!
Боли не было. Был тугой удар, после которого, как в страшном сне, трескаясь и брызжа стеклом, окружающая действительность перевернулась несколько раз.
Он не испугался – не в его привычках. Сжимая зубы, нащупал ручку, открыл дверь и вывалился из машины, резанув локоть о разбитое стекло.
Мелькнула мысль – крови как-то мало. Встал на четвереньки, голова кружилась. Уцепился за порог, подтянулся, матерясь, выпрямился. Хрустнуло в ноге. Огляделся. Искореженный отбойник спас от глубокого кювета. Нечто темное и густое неспешно вытекало из-под того, что раньше было машиной. Потрескивали на морозе раскаленные тормозные диски, шел пар из-под капота. Умирающие реле противно щелкали; медленно, кружась, большими хлопьями шел снег, накрывая белой пеленой окружающий хаос – куски бампера, разбитые фары, остатки стекол, застывающее на морозе масло и текущий бензин. Сплюнул, по привычке отряхнул брюки, и, ища сигареты, похлопал по карманам. Ага, нашел, затянулся.
Обидно, все было под контролем, не первый раз же этот поворот, мать его. Надо позвонить жене, шоб не волновалась, еще бы найти мобильник. Кольнуло в боку, и, слыша где-то вдалеке вой приближающихся сирен, облокотился на перевернутый кузов. ШИНОМОНТАЖ 100 МЕТРОВ – неоновая вывеска заставила его замереть. Вот ХХХХть! – засмеялся и, затянувшись, швырнул окурок в темную лужу. Приехавшим семью минутами позже пожарным оставалось только сбить пламя, с того, что уже догорало.
Снежинки продолжали падать, кружась в волшебном вальсе, неторопливо накрывая мигалки, шлемы и, вылетевший из машины, оголтело трезвонящий мобильный. Она волновалась.