Медленно угасал патетический гипноз летних дней, хладнокровно прерываемый бриллиантовыми каплями дождей. Город утопал во мгле, тумане и едва различимых вездесущих неоновых вывесках. Жители, любившие всё упрощать и систематизировать,и такие же в будущем дети растерянно и неуютно жались по квартирам и комнатам, не в силах пересилить собственный комфорт и выйти на пустынные улицы, ведущие в никуда. Конечно, их мнимая рациональность легко продавалась за жалкую горстку удобств и смыслов, но никому, кроме них самих, это не нужно было. Сами же они попросту не осознавали этого, не желая и не видя смысла начинать думать в данном ключе. Основная деятельность их разжиревшего от удобоваримых мыслей мозга была направлена на думы о продаже своего времени — жизни за как можно большее количество комфорта, у одних оправдываясь чем-то вроде “для семьи”, у других же – “чтобы всё как у людей”.
Туман парализовал движение на дорогах и, по большей части, на тротуарах. Лишь изредка люди-калеки, стыдившиеся своего положения, трусливо трусили к требуемой железобетонной высотке, прижимаясь к дальней от дороги стороне тротуара, подсознательно желая быть ближе к подобным себе. Уродливые автомобили, напоминавшие своих хозяев, покорно стояли по парковкам и гаражам, втайне желая собственной утилизации. Но они приносили великую пользу своим хозяевам – экономили им время, и поэтому они могли быть обречённо уверенными в собственном долгом и счастливом сроке службы. Экономия времени стала настоящим культом этих людей. Жители неторопливых по своей сути городов строили скоростные шоссе и разгоняли их адреналином по венам, подсаживая эти города на скоростную зависимость.
Эти жители, даже сидя по тёплым домам, не могли согреть себя и своих родных – у них попросту не было тепла, ведь раньше им даже в голову не приходило думать о его наличии. Зачем тебе тепло, если у тебя есть комфорт и удобство? Холод приносил им неприятную радость обречённой пустоты в собственных домах и заполнял её таким надменным собою.
Новое утро давило на их комнаты, пытаясь разбудить и нащупать пульс уже давно разлагавшегося города-наркомана. Город был полностью поглощён туманом. Из самой белой глубины его скалились два огромных белёсых клыка, с которых стекала бензиновая слюна. Сквозь мглу пробивались мутные лучи солнца, больше походившие на свет мобильных телефонов в полумраке подвалов. Город показывал своё истинное лицо.
Нам никакие боги уже не подарят Рай. Мы не будем ждать солнце. Луна нас больше не осветит своими мягкими лучами. Наши сердца больше никогда ничего не почувствуют, а будут лишь подло и мерзко каменеть внутри. Мы остались гнить в этом убогом и жалком городе, истекающем кровью и шизофренической пеной. Эта история началась слишком давно, чтобы закончиться сейчас. Мы можем лишь описывать обрывки наших собственных жизней, притворяясь, будто это на самом деле не про нас.
Будто эти детские корявые рисунки на постылой измятой постели – не про нас.