У меня есть два главных правила и два побочных: 1) никому из персонажей не давать имя Юля, потому что Юля — это я. А я жадная. 2) Выбирать всем разные имена, потому что имена я запоминаю очень плохо, а уж если в книжке есть два Пети и три Ани, это совсем туши свет. Кажется, у читающих тоже могут возникнуть сложности, даже если перепутать по сюжету невозможно и люди с одинаковыми именами не пересекаются нигде. 3) настоящим людям оставлять настоящие имена, если это исторический текст. То есть маршал Жуков, например, никогда не станет маршалом Жмыховым. 4) во все мои тексты норовят просочиться Жени, потому что я очень люблю имя Женя. В романе я так разошлась, что там их двое, но то муж и жена Евгений и Евгения, а потому это сознательный прикол. Ой, нет! Во втором томе мелькает третий Женя, но первые двое быстро ликвидируются в первом томе, а потому не помеха третьему эпизодическому Жене, которого уже не сделаешь Фомой, потому что он реальный человек.
В общем, всё шло идеально. Пока в один злополучный день суровый и грозный издатель не сказал мне, что не фиг про одни боевые действия писать, а надо бы всем добавить семьи, любовь и всё такое, потому что целевая аудитория — не только мальчишки, но и девочки, а у них глаза свернутся в трубочку от бесконечных «танков-самолётов и никакой личной жизни». Я вяло пыталась возразить, что к делу это не относится — личная жизнь-то, но великий и ужасный издатель был непреклонен. И в итоге я попала в дурацкую ситуацию, когда в романе завелись две Гали, причём одна из них основной персонаж, но вымышленный, а вторая — Галя реальная, которую ни Дусей, ни Таней не назовёшь. И теперь я начала остервенело думать, как переназвать вымышленную героиню, благо, первый том ещё не закончили редактировать. Но это ещё не всё. Помимо этого, появилась Юля! Ну ладно, мне, допустим, не жалко ради дела. Но меж тем в самом финале романа все выжившие персонажи встречаются с автором (не одновременно, конечно, а по очереди и невзначай), а автор тоже Юля! А Юля должна быть только одна.
Подозреваю, что из этого поста никто ничего не понял, но я всё равно сообщу итоги. Лишний авторский лист (40 000 знаков с пробелами) девайте куда хотите, Бог свидетель: я хотела покороче и по делу. Нереальная Галя стала превращаться в Варю, реальная осталась самой собой, а автору пришлось пожертвовать собственным честным именем и появляться под занавес в виде мистического персонажа ноунейм, которого, впрочем, можно узнать по разноцветным рогам, двум парам двойняшек и прочим характерным деталям.
А вообще это рассказ о том, как автор называет своих персонажей. Так вот. Чаще всего от балды, если это выдуманные герои. И потом включает поиск по вордовскому файлу, проверяя, назвал он так уже кого-то или нет. Потому что пару-тройку сотен персонажей запомнить вообще нереально. А ещё у меня есть телефонная книжка алфавитная. Для сортировки. Но она не всегда спасает. Бывает, я полчаса думаю: «А вот этого вот... его как вообще звали?» и нервно листаю текст. Но вообще мелкие персонажи всегда появляются на коротком отрезке текста, грубо говоря, одна толпища ушла, другая пришла. И если какого-нибудь Иван Иваныча пять страниц не было, на шестой я стараюсь кратко напомнить, кто это такой. Иначе все герои разбегутся, как тараканы...
Когда фантазия иссякает окончательно, я включаю генератор имён и генерирую. Есть такая программа в интернетах, для тупых.
Павлика я назвала Павликом от балды. Насчёт Ирины Георгиевны думала очень долго. Я часто, выбирая имя, прислушиваюсь к разным сочетаниям звуков и выбираю подходящее под характер персонажа. Тут мне просто понравилось пронзительное «и» и решительное«р». Резкие такие имя и отчество. А вообще Ирина вроде означает «мир». Можно при желании приплести за уши «Войну и мир», мир и победу (это если про Георгия Победоносца вспомнить), но об этом я не думала. Сергей назван от балды. Просто ему подошло сочетание свистящих звуков с трелью «р» — Сергей Сапрыкин. Танкист Константин Селиванов имя получил тоже от балды, а вот фамилию от одного моего хорошего знакомого, несколько лет назад погибшего на трассе (сбила машина). Его звали Серёжа Селиванов. Я очень много о нём думала, так много, что одному герою дала его имя, а другому — фамилию. Серёжа умер в 25 лет и даже не успел ничего особенного свершить. Так что пусть хоть в романе продолжит жить.
Пожалуй, самое осознанное имя в романе — Вернер. Этот назван в честь детского писателя Вернера Линдеманна, отца Тилля из «Раммштайна». А всё потому, что меня всегда удивляло это сочетание: детский писатель на Восточном фронте. Туда же Отфрид Пройслер (все ж читали «Маленькую бабу-ягу»? Или страшенного «Крабата», где всё вот это шито белыми нитками). Да-да, в полном имени Вернера есть и Готфрид. Вернер Вильгельм (привет кайзеру) Готфрид Герман (по созвучию, хотя может означать и Германию, потому как персонаж олицетворяет судьбу страны) фон Лютцов (к люциферам это имеет слабое отношение, зато намекает на героя наполеоновских войн, только наизнанку). Это только у Пушкина гений и злодейство несовместны, а в жизни оно точно иначе бывает. Но об этом отдельный пост. Эрику я назвала в честь популярного нацистского марша, в этом есть какая-то чёрная ирония и парадокс. Это дико звучит, но марш становится неким голосом совести, который Вернера только раздражает. Уве это просто Уве. Коротко и ёмко, и вообще мне это имя нравится. А вот с фамилией я долго ковырялась. В итоге фамилию ему дали мои друзья Маиеры, которые живут в той самой деревне Бессенбах в Баварии, где и дедушка с бабушкой Уве. У них там полдеревни Эммерихи, вот и Уве тоже. И вообще одним из прототипов этого славного темпераментного парня, борца с режимом, стал Алекс Маиер. Но об этом в другой раз. Пока что Алекс ждёт выхода романа в Германии и шутит, что его ждёт всенародная слава, а в Бессенбах после этого пророют метро из Мюнхена.
В целом все герои делятся на три группы: главные (их семь, и соответственно семь сюжетных линий, которые то сливаются, то расходятся, так что порой из семи получается две или три, когда персонажи пересекаются), второстепенные (эти служат чаще всего склейкой между главными героями, бывает, переходят из линии один в линию три) и огромная толпа, изображающая народ. Всё по науке, одним словом.
