– Ку-ку, ку-ку, – донеслось до нас неожиданно сверху.
– Один, два, три..., – трудно было понять, что он сейчас считает, удары сердца или отсчитывает последние часы нашей жизни.
–Ку-ку, ку-ку, – продолжала куковать над нашими головами узнаваемая всеми нами птаха.
Вокруг стало темнеть. Подняв головы, мы увидели столб дыма, расползающийся по небу нашими над головами, смешиваясь с хмурыми, низколетящими, над нами тучами. Мы уже и забыли, как выглядело солнце, да и откуда ему было взяться, в этом Богом забытом месте.
– Кажется это наш последний бой, – эти слова позвучали обыденным, очень спокойным тоном, и это спокойствие, резануло всем слух.
– Да, – вздохнув, согласились мы с очевидным, и, увы, неизбежным для нас всех фактом.
– Ку-ку, ку-ку, – снова раздалось над головой.
– Надо же, живая кукушка, – заметивший это, поднял голову, пытаясь рассмотреть среди веток искусно скрытую птицу.
– Недолго ей куковать осталось, – это тоже было сказано очень спокойно, и снова это спокойствие, неприятным ознобом прошло по нашим телам.
– Эх, – негромкий вздох, нарушил паузу в разговоре. – Не допишу я свою песню…
– И правда, жалко, хорошая бы получилась песня. Как там она начинается?
– И мир разбитый вдребезги. Падёт, издав, последний вздох, – эти слова пропели осипшим с хрипотой голосом.
– В стеклянном взгляде воина потухнет огонек, – подхватили уже полюбившие строчки другие, голоса, подпевая.
– А высоко над нами небо, закрыто черной пеленой, – пропели, очередную, строчу.
– Что, даже Богу, не видно, что с землёй, – после этой строчки была пауза, но её заполнили, выводя ещё не созданную мелодию, так как они её себе представляли.
– Рассеются туманы, рассвет разгонит тьму, – продолжили они песню, подхватывая мотив.
– Но будет поздно братцы, – в этом месте снова сделали паузу, выводя просто мелодию голосами.
– Для нас наступит ночь…, – и снова вместо слов, каждый продолжил песню, поддерживая уже установленный мотив.
Кусочек песни ещё долго звучал, подхватываемый новыми голосами и постепенно всё стихло.
– А мне дед рассказывал, что душа погибших в бою воинов воспаряет к небесам и вспыхивает там новой звездой.
– А куски твоего тела, если останется хоть что-то, просто сгниют, так как их даже сожрать будет некому, в этом богом забытом месте. Зверье всё, давно уже либо перебили, либо вымерли, бедняги. Только, вон, кукушка походу, единственная, кто чудом выжила, – в этих словах прозвучали уже успокаивающие нас нотки раздражения. И было странно подметить, что ругань, брань, раздражение, крики – для нас стали восприниматься как норма и обыденность. И означало это, что всё у нас как бы хорошо, но стоило появиться спокойствию, это сразу считалась недобрым знаком.
Спокойствие и тишина для нас означало только одно. Приготовились, сейчас будет либо очередная плохая новость, либо затишье перед очередным боем.
Так было и в этот раз. Все замерли в ожидании, и все знали, что, и чего мы ждём.
–Отставить, лишнюю болтовню! – грозный окрик командира заставил притихнуть. – Ещё раз проверить снаряжение, оружие и приготовиться. Кажется, парни, мы последние кто остался в живых…
– Неужели больше никто не выжил? – эти слова прозвучали очень тихо, но их всё равно услышали.
– Не знаю, – голос командира, в этот раз, прозвучал уже не так строго. – Сеанс последней связи резко оборвался и дальше тишина, и, судя по дыму, – он посмотрел на чернеющее над их головами небо. – Их больше нет. Мы последние кто остались в живых. – Командир посмотрел на свой отряд. – Так что парни, нам с вами, выпала огромная честь, – он помолчал, выдерживая паузу. – А вот как вы ею воспользуетесь, решайте теперь уже сами. Можете попытаться спрятаться, камнем упасть на дно, или вспыхнуть звездой рассеяв мрак над нашими головами, – произнеся это командир, ухмыльнулся. – Каждый решает сам за себя, – сказав это, он медленно сжал свою руку в кулак.
Дышать становилось всё сложнее, густой дым опускался всё ниже, заполняя собой и так не самый чистый и приятный воздух.
– А я жениться хотел, – раздался грустный вздох оборвавшийся кашлем. Говоривший это, вдохнул едкий дым.
– В другой жизни, – прохрипели ему в ответ.
– Да нет, я в этой хотел, – не оценив иронии в ответе, возразили собеседнику.
– Приготовились, – резкая команда командира не позволила им договорить.
Свист, грохот, взрывы, выстрелы и крики, все смешалось в клубах черного дыма.
Громкий крик командира каким-то чудом перекрыл весь этот грохот…
А что было дальше, думаю понятно и так...
Любой конфликт, выходящий из-под контроля, переходит в противостояние. И каждый, считая, что он прав, отстаивает свою точку зрения на эмоциях или под воздействием чего-либо, переходит границы того, что переходить нельзя. Потеря контроля рождает хаос. И этот хаос не имеет чувств, не знает что такое боль, он просто разрастается подпитываемый агрессией, оставляя после себя неприглядную плохо пахнущую пустоту.
***
Вселенский центр межгалактического содружества.
Отделение обсерватории наблюдения за дальними секторами.
– Эм…, профессор, кажется, вам нужно на это взглянуть, – голос молодого ассистента прозвучал с растерянными нотками.
– Что там? – профессор с неохотой оторвался от интерактивной карты вселенной развернутой перед ним, и посмотрел на своего ученика.
– Кажется, прямо сейчас во вселенной появляются новые звезды.
– Любопытно, – профессору пришлось прервать свою работу, и подойти к телескопу, возле которого стоял его ассистент.
– Сами взгляните, – ассистент отошел в сторону, уступая место профессору.
Профессор заглянул в телескоп и какое-то время, молча, смотрел не отрываясь. Молчание профессора насторожило его ученика и он, заметно забеспокоившись, стоял, рядом, переминаясь, и перебирая щупальцами.
– Очень интересно, – наконец нарушил молчание профессор, отрываясь от телескопа. – А что это за сектор?
– Галактическая система млечный путь, слабо обитаемый сектор затухающего белого карлика. Мы давно уже за ней наблюдаем, система мало примечательная, и населена низкоуровневыми созданиями на единственной в этой системе обитаемой планете. Но что происходит у них сейчас?
– Ку-ку, ку-ку, – вдруг раздался непривычный для них звук, перебив их разговор.
– Опять вы со своим таймером, – нахмурился профессор, не скрывая своего раздражения.
–Простите, профессор, – ассистент поспешил, выключит сработавший таймер. – Мы с коллегами проводим эксперимент на звуковые восприятия. – Этот звук, кстати, одной из птиц, живущих на оной из планет той солнечной системы, где, как мы с вами сейчас наблюдаем, вдруг, неожиданно, стали зажигаться звезды.
– Такие вспышки, именуемые вами звездами, обычное явление умирающей системы, – ухмыльнулся профессор. – Явление, конечно не распространённое, но и не особо уникальное. У них просто рождаются новые звезды, на месте их умирающей планеты и, – он снова посмотрел в телескоп. – Кажется не только планеты, – он снова посмотрел в телескоп. – Понаблюдаем за ними, нам нужно записать и сохранить данные, – он снова посмотрел в телескоп, ухмыльнувшись, – Если звезды загораются мой мальчик, значит это кому-нибудь нужно, – произнеся это, он улыбнулся своему ассистенту, похлопал его по плечу, и, отходя от телескопа, вернулся к своей работе.