Шевчук Александр Владимирович
До наступающего Нового года, кажется 1980-го, оставалось два дня. Наш борт возвращался из перегонки. Мы гнали с Новосибирского авиаремонтного завода к себе на базу, в Печору, только что отремонтированный вертолёт. Как всегда, перед Новым Годом, торопились. Из завода вылетели с задержкой, машина была не готова в срок. Потом, когда вертолёт привели в порядок, против нас ополчилась непогода. Из-за неё ещё потеряли пару дней. Поэтому приходилось поторапливаться. Как всем нормальным людям, нам хотелось встретить Новый Год дома, в кругу друзей, за праздничным столом. Тогда мы ещё гоняли вертолёты в ремонт-из ремонта по южной, длинной трассе. Она проходила следующим образом: Новосибирск (аэропорт Северный) – Омск – Петропавловск-Казахский – Свердловск (аэропорт Кольцово) – Пермь (аэропорт Большое Савино) – Кудымкар – Гайны – Усть-Кулом – Ухта – Печора. Много позже мы освоили новую трассу, северную. Она намного короче. Но в тот год, как я говорил, возвращались домой ещё по южной трассе.
Командир экипажа Валентин Михайлович Новиков, штурман Анатолий Андреевич Буравлёв, бортмеханик Александр Семёнович Призант, бортрадист Серёга Другов, ну и я – второй пилот. В этом экипаже я летал уже пару месяцев, поэтому, как говорится, притёрлись друг к другу. Экипаж нормальный, работалось в нём спокойно.
И вот стоим мы под заправкой в аэропорту Кольцово. Следующий пункт посадки Пермь. Погоды везде плохие, но у командира вертолёта, Валентина Михайловича, метеоминимум приличный, и слава богу, запасные аэродромы мы себе нашли. Тем более, заправка у нас, как у перегоночного борта, полная, под пробки – всего 13 тысяч 200 килограммов, летай, не хочу, почти на пять часов полёта, с гаком. Можно далеко улететь. В АДП аэропорта Кольцово командир принял решение лететь на эшелоне. Естественно, уже ночь на дворе, метёт, поэтому пойдём верхом. До Перми почти триста километров, при этом ветре на верху, будем ехать почти два часа. Заправка уже заканчивается, вызвали по рации АПА для запуска, экипаж, заканчивая перекур, собирается по трапу залезать в вертолёт. С нами, как обычно в перегонке, летит техбригада, в количестве четырёх человек.
Из снежной круговерти появился автобус, остановился перед вертолётом, из него вышел высокий человек в форме и направился к экипажу. Представился командиру, оказалось, что это лётчик, командир самолёта ТУ-154, а сам он пермский, и ему надо домой, на Новый Год. А мы самый ближайший борт, который идёт на Пермь, остальные самолёты или поезда только утром, а тут всего пару часов, и человек дома. Мужики, коллеги, выручайте, подбросьте до дома! Да ради бога, какие могут быть разговоры, только удобств у нас никаких, придётся посидеть на боковом сидении в грузовой кабине, поскольку в пилотской у нас мест нет, а на единственном стуле по очереди сидит то техник-бригадир, то кто-то из техников.
Лётчик был на всё согласен, лишь бы только домой побыстрее попасть. На нём была форменная каракулевая шапка с «крабом», форменное пальто с блестящими пуговицами. Пальто тоже было с каракулевым широким воротником, из-под которого виднелись края погон с золотыми нашивками. На ногах, видимо, тёплые зимние ботинки на толстой подошве. Я его усадил на боковом откидном сидении, поближе к пилотской кабине, извинился за неудобства, сказал, что сейчас пока холодно, но как взлетим, откроем ленты перепуска одного из двигателей. Будет шумно, но он не замёрзнет.
Кабина перегоночного вертолёта действительно мало напоминает уютный и комфортабельный салон рейсового авиалайнера. Почти от самой пилотской кабины до входной двери на специальном ложементе расположились два дополнительных топливных бака, таких же, как и те, что висят по бортам снаружи вертолёта. На баках внутри вертолёта лежат чехлы, на полу грузовой кабины стремянки, трап, ящики с запчастями, коробки с нашими покупками, иногда стоит в сторонке и двухрукавный подогреватель. Короче, барахла всякого навалом. На боковых скамейках или на чехлах, на топливных баках сидит или лежит кто-нибудь из техбригады, кому места в пилотской кабине не хватило. Под потолком грузовой кабины тускло светят лампочки в плафонах, пытаясь разогнать неуютный сумрак внутри фюзеляжа.
Запустились, прогрелись, прочитали карты контрольных проверок, вырулили на полосу, повисели, взлетели по - самолётному, и полезли на эшелон. Штурман командует, ведёт связь, я пилотирую вертолёт. Тяжёлая машина медленно набирает высоту. За стёклами кабины непроглядная темень и снежная круговерть. Командир, откинувшись в кресле, рассеянно поглядывает на приборы, мы изредка перекидываемся парой слов. Бортрадист шарит в эфире, механик смотрит за показаниями приборов, открыл ленты перепуска правого двигателя. Сквозь наушники слышен свист этого воздуха и в пилотскую кабину, сквозь приоткрытую дверь пошло тепло.
Мы залезли на эшелон, пошли в горизонте, постепенно машина набрала нужную скорость, расход топлива уменьшился. Штурман считает путевую скорость, сверяет у диспетчеров удаление от аэродрома взлёта. Где-то там внизу, под нами, горушки Среднего Урала. Вертолёт в темноте ночи рассекает снег и холод, упрямо стремясь к далёкой Перми.
Командиру надоело сидеть в кресле без дела. Он поставил ноги на педали, положил ладони на «шаг-газ» и «ручку» и коротко бросил: « Взял управление». Я передал управление, снял ноги с педалей, и, наклонившись вперёд, пытался хоть что-нибудь рассмотреть за стёклами кабины.
А дальше начался цирк. Вы только представьте себе эту картину со стороны. Наш пассажир уже малость приобвыкся, притерпелся к шуму двигателей, редуктора, свисту воздуха из-под лент перепуска, нашёл какое-то более или менее удобное положение на сидении, опираясь на свой портфель, уже поглядывал на часы, прикидывая, через сколько он будет дома, в Перми.
Тут настежь открывается дверь пилотской кабины и техник-бригадир, повернувшись на стуле в сторону грузовой кабины диким голосом орёт, пытаясь перекричать мощные двигатели: « Горит!!!». А лётчик-пассажир через его плечо видит в темноте пилотской кабины на центральной приборной доске горящее красное табло. А все лётчики мира знают, что горящее красное табло ничего хорошего не обещает.
По дикому крику техника-бригадира один из его славной бригады вскакивает с боковой скамейки, хватает откуда-то из-под неё здоровенную кувалду и изо всей дури лупит этой кувалдой, предварительно забравшись на дополнительные топливные баки, по какой-то небольшой коробке, закреплённой на потолке грузовой кабины. Эти удары сопровождаются криками в сторону пилотской кабины: « Ну, как! Потухло?!». Через несколько секунд бригадир орёт: « Хорош! Потухло!». Двери захлопываются, кувалда с грохотом падает на пол, техник плюхается на сидение, и всё затихает. Это, если не считать гудения двигателей, рокота лопастей и воя редуктора. Представляете, что пережил наш бедный коллега-пассажир, когда до Перми этот цирк начинался два раза.
Посадка в Перми была по минимуму. Валентин Михайлович по командам штурмана и диспетчеров чистенько и плавненько притёр вертолёт к бетонке аэропорта Большое Савино. Весь полёт занял около двух часов. Мы зарулили на стоянку в снежной круговерти. Остановились, охладили двигатели, выключились, вызвали топливозаправщик. Техбригада захлопотала возле вертолёта.
В пилотскую кабину зашёл поблагодарить за доставку наш одинокий пассажир. Посмеиваясь, он сказал: « Ну, мужики, думаю, попал! И зачем я сел на ваш вертолёт, лучше бы поехал поездом или дождался утреннего самолёта. Сколько сам летаю, но такого… Полная беспомощность, ничего же не сделать, ничего не понятно, а тут крики: « Горит!», «Потухло!», и кувалдой по потолку. И так несколько раз! Ну, думаю, не фига себе слетал домой на Новый Год! Ужас…».
Мы рассмеялись и объяснили коллеге, что под потолком грузовой кабины, ближе к правому борту, установлены два серых металлических блока – СПО – 1Р (сигнализатор предельных оборотов) правого и левого двигателей. И вот, один из сигнализаторов (правого двигателя) дуркует. Мы же видим по приборам, что обороты правого двигателя в норме, температура газов, давление масла, топлива в норме, а красное табло « велики обороты правого двигателя» горит, хоть и не должно. А это не порядок. А порядок наводится только при помощи кувалды. Несколько ударов, и всё «тип-топ». А приедем на базу, сигнализатор поменяют. Видать на заводе, что-то не так установили, или сам сигнализатор такая «бяка».
Наш пассажир, командир ТУ-154, рассмеялся, сказал: « Нагнали вы на меня страху. Нет, теперь только на своём «Туполе», на нём спокойнее, а то у вас техника – не приведи Господь!».
Он пожелал нам счастливых полётов и хорошо встретить Новый Год. Мы ему взаимно пожелали того же. Засим он раскланялся и мы расстались. Мы ещё немного поговорили, обсуждая, каково ему пришлось у нас на борту. Подвезли человека, называется…