Роль личности Колчака в истории.
В этой статье я хотел бы раскрыть одну интересную тему через призму роли личности в истории. И этой личностью будет Колчак.
Начнем с его биографии. Колчак Александр Васильевич родился в 1874 году в Санкт-Петербурге. В 1888 – 1894 годах отучился в морском училище. Далее он занимался научной работой, участвовал в русской полярной экспедиции. В ходе русско-японской войны участвовал в обороне Порт-Артура, дослужился до адмирала.
Что касается политических взглядов Колчака, то до марта 1917 года его монархизм совершенно бесспорен. В частности, Смирнов М. И. в книге “Адмирал Александр Васильевич Колчак во время революции в Черноморском флоте” пишет: “Колчак был предан престолу и отечеству. Известие об отречении государя его крайне огорчило, и он считал, что отечество идёт к гибели.”
После революции Колчак свои монархические взгляды не афишировал.Позиция адмирала в вопросе об отречении царя оказала серьезное влияние на его особую популярность в Белом движении как военачальника, не запятнанного “грехом Февраля”.
“Верховный Правитель и Верховный Главнокомандующий Адмирал Колчак” провозгласил три первоочередные задачи:
· укрепление и повышение боеспособности армии,
· “победу над большевизмом”,
· “возрождение и воскресение погибающего государства” (только после “победы над большевизмом”).
Деятельность новой власти при Колчаке в Белом движении объявлялась нацеленной на то, чтобы “временная верховная власть Верховного Правителя и Верховного Главнокомандующего могла бы передать судьбу государства в руки народа, предоставив ему устроить государственное управление по своей воле”.
В 1919 году, находясь на посту Верховного правителя России, Колчак отменил празднование годовщины Февральской революции. Были запрещены митинги и манифестации в её честь на том основании, что рано подводить итоги революции, приведшей в итоге к большевистскому перевороту.
Залезть в мысли другого человека невозможно, однако, можно сделать предположения о его взглядах на основе слов и поступков. Что значит быть монархистом после смерти царя и всех его наследников? Смерть царя и его семьи произошла в результате расстрела большевиками в 1918 году в Екатеринбурге. Значит истинный монархист должен не сильно любить большевиков и стараться одержать “победу над большевизмом”. Также стоит помнить, что Колчак – русский офицер, выходец из дворянства и его предки и он не были бедными. Из этого следует, что качество жизни его и его семьи было на довольно хорошем уровне. И скорее всего, он хотел сохранить монархию, то положение, что существовало при царе. Риску предположить, что мозг Колчака ассоциировал хорошую качественную жизнь именно с тем, что было у него при царе и соответственно эмоционально выступал за то, чтобы “вернуть все как было до революции”. Он готов был делать тактические шаги, идти на разные союзы, но стратегически он хотел именно “вернуть все обратно, чтобы все было как до революции”. Здесь этот момент является ключевым. В глубине своей души Колчак хотел вернуть все обратно, чтобы все было как до революции. Это значит вернуть царя, вернуть российскую империю как унитарное государство. Царь уже убит, но необходимо укрепить армию,чтобы с помощью этой армии “победить большевиков”, “возродить погибающее государство”именно в форме империи как унитарное государство. Также рискну предположить, что Колчак имел тайное желание стать диктатором,неким аналогом царя.
... И здесь появляется Заки Валиди со своим башкирским правительством, верными ему башкирскими полками, c башкирской республикой, с газетой “Башкурдистан”, которая начиналась словами “Да здравствуют Соединенные Штаты России!”, и который вместе с белым атаманом Дутовым, КОМУЧом и другими входил в антибольшевистскую оппозицию. Эта антибольшевистская оппозиция видела Россию федеративным буржуазно-демократическим государством. Забегая вперед скажу, что было время, когда в Оренбурге сидело одновременно 3 правительства: башкирское, казахское и уральских казаков. И эти правительства были объединены идеями создания трех республик – башкирской, казахской и казаков...
“При чем здесь Заки Валиди, ведь статья о Колчаке?”– именно такой справедливый вопрос может возникнуть у читателя. Дело в том, что в книге “Воспоминания” Валиди сохранились интересные деталиопределенных событий, которые непосредственно связаны с одним решением Колчака, которое стало если не ключевым, то одним из ключевых в истории гражданской войны и всей последующей истории.
Итак, давайте обратимся к книге первой Заки Валиди Тогана “Воспоминания”, выпущенной издательством “Китап” в 1994 года. Будут приведены несколько цитат, чтобы была ясна общая картина на тот период времени и жирным будет показана роль героя данной статьи Колчака.
---
Страницы 215 - 216
Время Ноябрь 1917
Объявление самостоятельности Башкортостана
2 ноября, сразу после захвата власти в Петрограде, большевики обнародовали историческую декларацию о признании прав угнетенных народов России на самоопределение. Посоветовавшись в Центральном башкирском шуро, мы решили не пытаться воспользоваться этим документом. Чтобы защитить наш народ от иллюзий по поводу этой декларации, 11 ноября опубликовали фарман (приказ) № 1, вошедший в историю.
Впоследствии советские авторы часто критиковали этот документ. В связи с направлением нашего представителя на автономную Украину, в фармане говорилось: «25 октября после свержения в России Временного правительства начался период гражданской войны. Мы не принимаем Советы. Мы хотим добиваться своих прав собственными силами и не желаем получать автономию из рук большевиков, ибо не согласимся по своей же воле ограничивать права и свободы личности». Позже, после подписания соглашения с большевиками, Ленин сам расспрашивал меня об этом фармане. Я ответил ему: «Да, приказ написал я, тогда он отражал понимание нашим народом сущности национального суверенитета. Самое важное заключалось в следующем: из-за царившей в России анархии возникла необходимость объявления самостоятельности Башкортостана. В тот период ни один из мусульманских народов не объявлял о своей самостоятельности». Дело обстояло именно так. Прошло четыре дня после опубликования этого фармана, и 16 ноября (по новому стилю 29 ноября) мы официально объявили Башкортостан автономной республикой, сформировали национальное правительство. В кантонах началось формирование национальных воинских частей. Юнуса Бикбова, интеллигента, выходца из народной среды, избрали председателем правительства. Мне были поручены внутренние дела и формирование войск. В обращении к народу, опубликованном по этому поводу, мы объявили и о том, что достигли взаимопонимания с Украиной и послали туда своих представителей. В обращениях, направленных на Украину и к донским казакам, мы упоминали, как 210 лет назад украинцы во главе с Мазепой, донские казаки во главе с Булавиным восстали против царя Петра Великого, а башкиры, боровшиеся за свою свободу под предводительством Мурата Султана, а затем Ибрагима Султана, установили союз с донским казачеством. О том, что эти обращения вызвали благоприятные отклики, мы узнали позднее. После Башкортостана самостоятельными республиками объявили себя Крым, затем Туркестан (по старому стилю 24 декабря), спустя некоторое время — Азербайджан и Казахстан.
---
Страницы 220 - 223
Время Ноябрь 1917 – Февраль 1918
Захват Оренбурга большевиками и арест Башкирского правительства
Более двух месяцев оренбургские казаки во главе с Дутовым вели борьбу против большевиков, которые удерживали в своих руках Уфимскую и Самарскую губернии. Но и среди казаков имелись коммунисты. ...
Башкирские войска еще не обрели боевую готовность, и положение наше было довольно шатким. Поэтому мы
предпочитали ни во что не вмешиваться. Наконец, 18 января (по новому стилю, который Советское правительство приняло как раз в начале этого года) большевики захватили Оренбург. Представитель Тургайской губернии Галихан Букейхан и другие казахские интеллигенты вынуждены были бежать в Восточный Казахстан, в город Семипалатинск. Мы остались в Оренбурге и решили, что если нам будут препятствия в формировании войска и утверждении нашей самостоятельности, то переберемся в Баймак и оттуда продолжим руководить Башкортостаном. У нас не было желания отступать к Китайской границе, ибо большевики дойдут и туда.
Вначале большевики во главе с Цвиллингом отнеслись к нам весьма лояльно. Они заверили нас: «Если не выступите против Советской власти, вам будет предоставлена возможность управлять своей областью самим, только внешнеполитические дела передадите центральному правительству, а доктрины Коммунистической партии для вас вовсе не обязательны». Более того, Цвиллинг подтвердил все это в письменной форме. ...
Цвиллинг принимал нас вежливо, несколько раз приглашал на различные заседания. На этих встречах члены Государственной Думы прежнего созыва татары Калимулла Хасанов и Бурхан Шариф вели себя как старые друзья большевиков, проявляя в отношении нас некий прокурорский апломб.
Прошло пять дней. 3 февраля мы были арестованы. Солдаты, взявшие нас под стражу, были татарами. Когда они предъявили фальшивую бумагу, якобы выданную местной Советской властью, начальник тюрьмы ответил, что никакого приказа о нашем аресте он не получал, поэтому может принять нас только временно. Мы требовали немедленно освободить нас, но никто этому не внял. Позже мы узнали, как был обоснован этот произвол: «Разрешено заключить в советскую тюрьму башкир, арестованных Оренбургским мусульманским военным комитетом» - это решение Оренбургский губернский Совет опубликовал 4 февраля (по новому стилю 18 февраля) в газете «Известия». Под арестом оказались Аллабирде Ягафаров, Сагит Мрясов, я, всего восемь человек. ...
Нам удалось подкупить некоторых охранников тюрьмы, другие сами относились к нам с сочувствием, поэтому мы сравнительно легко установили связь с оставшимися на воле и организовали шифрованую переписку. Тем временем пришло сообщение, что Амир Карамышев сколотил в горах отряд из добровольцев, вступил в связь с оренбургскими казаками и замышляет совместный налет на город.
---
Страницы 224 - 225
Время Апрель 1918
Побег из тюрьмы
В ночь с третьего на четвертое апреля поднялся какой-то шум. Оказалось, на Оренбург казаки совершили налет, в котором принимал участие и отряд Амира Карамышева. До самого утра из тюрьмы выпускали арестованных казаков и башкир. Я сидел в одиночной камере в глубине тюрьмы, поэтому до меня не смогли добраться. Шума и гама было много. Мне казалось, что я слышу и обрывки башкирской речи, но наши не сумели освободить меня и стали отходить. Когда они удалились, начальник тюрьмы открыл дверь моей камеры и сказал: «Бегите и вы, но никому не говорите, как выбрались отсюда». Лишь спустя четыре месяца, когда Оренбург был освобожден от Советов, начальник тюрьмы сам рассказал, как было дело. На требование башкирских солдат выпустить меня он ответил, что ключ от камеры находится не у него, поэтому
открыть ее невозможно. Те пригрозили: «Если не раздобудешь ключ и не освободишь Валидова, мы вернемся
и убьем тебя!»
На дворе апрель, а я во всем зимнем, на ногах валенки, как и был приведен в тюрьму в начале февраля. Снег тает. Любому мало-мальски внимательному человеку нетрудно догадаться, что я вышел из тюрьмы. Иду. Грохочет пушечная пальба, пули свистят совсем рядом. Некоторые дома горят. На улицах валяются трупы, и приходится шагать осторожно, чтобы не наступить на них. Вдруг чей-то окрик: «Стой!» Это был красный солдат. Подходит ко мне и говорит: «Вы арестованы». Он повел меня в тесный двор какого-то дома, оттуда еще куда-то и все молчал, только шепнул: «Не бойтесь». Наконец, он привел меня в дом, расположенный отдельно на пустыре, неподалеку от железнодорожного моста. Там же находился один из моих соратников Сагит Мрясов, освобожденный из тюрьмы раньше меня. Это был дом известного татарского литератора Ямалетдина Валиди, а солдат, приведший меня сюда, оказался его родственником.
Мои друзья, вырвавшись из тюрьмы, дважды посылали людей, которые должны были найти и освободить
меня. Но только третья попытка оказалась успешной. Этот парень и сумел благополучно доставить меня сюда.
---
Страницы 238 - 240
Время Май 1918
Мятеж чехословаков и восстановление башкирского правительства
27 мая произошло важное событие. Челябинск заняли части восставшего чехословацкого корпуса и за одну ночь захватили железную дорогу между Челябинском и Омском. В ходе мировой войны этот корпус покинул австрийское войско и перешел на сторону русских и должен был теперь при оружии возвратиться на родину. Царское правительство расположило их по железной дороге на Урале и в Западной Сибири в военных эшелонах. После того, как большевики совершили революцию, Россия подписала мир с Германией, чехословаки подняли мятеж с целью свержения большевистского правительства, в котором видели врагов.
Весть об этом пришла к нам из Челябинска; об этом же рассказал Талха, вернувшийся со станции Чумляк. Мы
восприняли это как начало поражения большевиков. Укрепилась надежда: если, опираясь на партизанские отряды, создадим национальную армию, то сумеем наконец изгнать большевиков из своей родины. ...
В пору великой революции за короткое время создали в двух-трех местах партизанские отряды, провели Уфимское и Кустанайское совещания, теперь вот готовы присоединиться к восстанию чехословаков. Их штаб-квартира в Челябинске разместилась в нескольких вагонах. Я прошел к руководителю мятежа и командиру. Им был Богдан Павлу. Представился я как член Башкирского правительства, бежавший из Оренбургской тюрьмы.
Несмотря на то, что на мне была довольно странная башкирская одежда, и борода разрослась, он без колебаний поверил мне. Через некоторое время явились его соратники доктор Патейдл и доктор Хирс. Богдан Павлу познакомил меня с членами Временного исполнительного комитета чехословацкой армии, руководящими восстанием. Я рассказал им о том, что в Бурзянском, Тунгаурском, Катайском и Яланском кантонах имеются наши партизанские отряды, попросил у них оружия. Они согласились удовлетворить нашу просьбу, решили предоставить под наше правительство здание в центральном районе города. Я был поражен таким доверием ко мне и теми обещаниями, которые они давали.
Спустя семь лет я побывал в завоевавшей независимость Чехословакии и встретил доктора Патейдела в качестве Председателя парламента, а Богдана Павлу - членом парламента и министром внутренних дел страны, был у них гостем. (До 1914 года они были чехословацкими социалистами). Я спросил их о причине доверия, с которым они встретили меня в Челябинске. Оказывается, за час до меня у них побывал какой-то башкир и сообщил им, что председатель Валидов бежал из тюрьмы, в настоящее время организует в горах партизанские отряды и скоро он придет сюда. Они и решили, что Валидов должен говорить на хорошем русском языке, но иметь вид беглеца. Поэтому, увидев меня, ничуть не усомнились. «Ваш острый взгляд, стремительность в движениях и решительность не оставили у нас сомнения, что вы и есть Валидов»,— пошутил позже Богдан Павлу.
---
Страницы 250
Время Июль 1918
Переезд в Оренбург и освобождение Южного Урала от красных
Красные части вынуждены были оставить 6 июля Уфу, 8 июля Оренбург. Оренбург перешел в руки казачьего атамана Дутова. Башкирское правительство и созданное в Челябинске башкирское войско, заполнив эшелоны, переехали в Оренбург. Мы расположились в здании и саду Караван-сарая, являющегося историческим достоянием башкирского народа. Саитгазим Кыдырбаев был представителем западного отдела Казахского правительства. Он устроился в резиденции прежнего Тургайского губернатора. Таким образом, в Оренбурге оказалось сразу три правительства: казачье, башкирское и представительство Западного Казахстана. Город находился под управлением казаков. Мы также создали органы управления на всей территории Башкортостана. Открыли военную школу. В связи с переездом в Оренбург мы оставили в Челябинске созданные нами управления печати и просвещения под руководством наших тамошних представителей Фатхелькадира Сулеймана и Таки Гисмати. Фатхелькадир — это живущий ныне в Анкаре профессор Габделькадир Инан. Он был главным редактором издававшейся тогда в Челябинске газеты «Башкорт». Она продолжала выходить и после нашего отъезда.
Мы установили тесную связь с образованным в Самаре Российским Комитетом членов Учредительного собрания (КОМУЧ). Разделили на три части прибывшие из Челябинска полки. Одну часть послали на Актюбинск, который все еще оставался в руках красных, вторую — в направлении Орска, третья имела задачу освободить Южный Урал от красных и повела борьбу против Кашириных. Находившиеся в Белорецке первый пехотный и второй кавалерийский полки по горным и степным дорогам тоже добрались до Оренбурга. Они также участвовали в освобождении городов и русских заводов на Южном Урале от красных.
---
Страницы 274 - 277
Время Декабрь 1918
… В ту пору башкирские войска держали фронт от Уфы до Оренбурга на протяжении 400 верст. Наше военное командование находилось в селе Ермолаевка, в имении богатого помещика Шотта, немца по происхождению, предводителя Оренбургского дворянства. …
Собрания в селе Ермолаевка и принятые решения
Мне хочется вспомнить три события, которые произошли в первой половине декабря во время нашего пребывания в Ермолаевке и послужили причиной смены фронта нашей борьбы. …
Второе событие — мое знакомство с посланием адмирала Колчака и французского генерала Жаннена атаману Дутову.
Поскольку Уфа тогда находилась в руках красных, связь Оренбурга с Челябинском и Омском осуществлялась по дорогам Башкортостана. Служивший прежде в башкирских войсках генерал Емельянов вместе с несколькими офицерами союзных государств ехал на санях из Челябинска в Оренбург. Под тем предлогом, что из-за бурана доставка сменных подвод запаздывает, наши задержали их на короткое время и, ознакомившись с их бумагами, вернули им портфели. Чтобы прочитать эти бумаги, я ехал всю ночь, преодолев до аула Таулыкай расстояние в восемьдесять верст.
В тех бумагах было категорически приказано расформировать войска Башкортостана и Казахстана, меня и других башкирских лидеров предать военно-полевому суду. В одном из документов содержались высказывания, направленные против движения за автономию в Башкортостане, Алаш-орде и Туркестане. В то время немцы еще не ушли с Украины. Находившиеся в Сибири союзники понимали, что немцы, занявшие Украину, а также их войска на Кавказе вместе с турецкими военными силами могут стать существенным фактором влияния на тюркские народы на востоке от Каспийского моря. Поэтому к этим народам союзники относились с опаской. Стала им известна пропагандистская деятельность Кязимбея и Мавляви Баракатуллы в Ташкенте. Как бы то ни было, в Сибири ими были приняты самые жесткие меры против национальных войск Башкортостана и Казахстана. Обо всем этом мы и узнали в результате ночного обыска генерала Емельянова в ауле Таулыкай.
Когда я прибыл в Красную Мечеть, мне передали приглашение генерала Дутова из Оренбурга на разговор
по военному телеграфу. Генерал говорил со мной в высшей степени доброжелательно и дружески, чтобы склонить на свою сторону. Он пригласил меня вместе с председателем нашего правительства Юнусом Бикбовым в Оренбург или любое другое место «для обмена мнением по некоторым весьма сложным вопросам». Можно было подумать, что он и не знает о наших действиях против него 1 декабря. «Как ты разговариваешь, бессовестный субъект? Кого хочешь схватить, кого обманываешь?» — ответил я и, добавив широко распространенное у русских ругательство, прервал связь.
Третье событие — прибытие представителей Алаш-орды. Вместе с ними приехали от казахов Азимбек Биремжанов и писатель Мухтар Ауэзов. Они тоже, из-за противодействия Колчака и союзников созданию национального войска и правительства, были вынуждены идти на соглашение с Советами. …
Несмотря на то, что Колчак установил свою диктатуру и дело приняло опасный поворот, в России оставалось немало оптимистов. Офицер по фамилии Кондратьев из числа приближенных Н.В. Авксентьева, председателя распущенного Колчаком КОМУЧа, осуществлял связь этого правительства с нами. Мы назначили его офицером связи при организуемой под руководством капитана Тагана Второй кавалерийской бригады. Сам Кондратьев, возможно, был близок к кругам эсеров. Он говорил нам: «Диктатура Колчака недолговечна, власть вновь перейдет в наши руки, не спешите начать переговоры с Советами». Я очень верил этому человеку. Он способствовал в получении нами оружия у КОМУЧа. И теперь нам удалось с его помощью завладеть хранящимся на Усольском заводе и пока не перешедшем в руки красных оружием КОМУЧа. Я довел его слова до высших руководителей армии и правительства. Но все высказывались в том духе, что ждать низложения Колчака и продолжать воевать на его стороне бессмысленно, что русская нация испытывает упадок духа, а всякие полумеры не дают надежды на успех. Кондратьев с нашими приветами отправился к скрывавшимся от Колчака членам КОМУЧа.
---
Страницы 278 - 282
Время Конец 1918 - Начало 1919
ПЯТНАДЦАТИМЕСЯЧНОЕ СОТРУДНИЧЕСТВО С СОВЕТАМИ (1919 — 1920)
Решение об установлении мира с Советами и продолжение военных действий
На тайных переговорах с представителями Казахстана мы подробно обсудили условия перехода на сторону Советов и пришли к общему согласию. В случае, если Оренбург перейдет в руки красных, члены казахского
правительства должны оставаться в городе, а затем поехать вместе с нами в Москву. В Алаш-орду мы послали председателя Юрматинского кантона Габдуллу Ильяса. Чтобы оповестить о наших планах, туркестанские организации, направили в Ташкент в качестве нашего тайного агента Абдельхамида Арипова. Позднее он станет военным министром Бухарского правительства.
15 декабря мы отправили в органы Советов Уфы члена нашего правительства Муллаяна Халикова и Хайретдина Сайтова, снабдив их официальным документом. Командование войсками Советов не спешило начинать переговоры с нашими представителями. 23 января 1919 года пришло известие о том, что союзники признают большевиков и вмешиваться во внутренние дела России не будут, а с 15 февраля готовы начать переговоры с Советами на Принцевых островах Турции, неподалеку от Стамбула.
Это сообщение вызвало у нас большое беспокойство. Чтобы ускорить начало переговоров, мы направили еще одного представителя. В последние годы в советской печати были опубликованы условия Соглашения, предложенные 1 января в Уфе Муллаяном Халиковым (подписано мной). По этим условиям Башкортостан «имеет полную самостоятельность во внутренних и экономических делах, башкирские войска подчиняются советскому командованию, но всю внутреннюю жизнь определяют сами. Строительство коммунизма в республике необязательно».
Председатель Уфимского Совета фанатичный коммунист Эльцин те условия не принял. Страх перед башкирской армией заставил Ленина и Сталина дать по телефону приказ о подписании названных условий Соглашения. По их требованию, башкирские войска должны в обязательном порядке принимать участие в войне против белых.
По случаю признания Советов 23 января союзниками я распространил 11 февраля секретный приказ среди высших чинов войска от имени правительства Башкортостана. Этот приказ был опубликован в новой советской печати («История Башкирии» советского историка Типеева). Там были и такие слова: «Союзники прекратят военные действия против Советов. В этих условиях каждый должен поступать по своему усмотрению. Отныне белые не будут нам давать ни денег, ни оружия. Своих представителей послали на Принцевы острова и Колчак, и Дутов, и Деникин. В связи с этим Башкирское правительство направило заместителя его председателя доктора Кулаева, Габдрашита Бикбавова, Хайретдина Сайтова, Карлугасова и Муллаяна Халикова в 5-ую армию Советов для заключения перемирия с его командованием».
Несмотря на то, что переговоры начались еще 22 ноября, благодаря твердой дисциплине в рядах башкирского войска и единству в рядах членов правительства, никакие компрометирующие нас документы в руки белоказаков и чехословаков не попали. И все же они что-то подозревали.
16 января мы послали офицера Чанышева и Хидията Сагадиева к чехам просить оружие и военное снаряжение. Несмотря на противодействие Колчака и Дутова, они удовлетворили нашу просьбу. Первыми на сторону Советов должны были перейти 1, 2, 4 и 6 полки; находившийся под Златоустом 3-й полк был вынужден остаться в рядах колчаковцев.
С 22 ноября по 18 февраля, в течение трех месяцев, шли тяжелые бои, в которых красные полки несли большие потери. В этих боях я участвовал и сам. 15 декабря мы перевели свой штаб из Ермолаевки в район Кананикольского завода и находились там до самого перехода на сторону красных. Во время ночного налета на аул Юлдыбай, что рядом с Красной Мечетью, полностью был разгромлен кавалерийский полк красных. ...
В начале февраля 1919 года, когда мы стояли в ауле Кулгуна, к нам прибыли из Казахстана два представителя,
имена которых уже позабылись. ... Эти двое привезли письмо от Ахмеда Байтурсуна из Тургая, вели с нами переговоры о том, как обстоят дела с переходом на сторону Советов. По их мнению, ныне речь может идти о переходе на сторону красных лишь правительства Западного Казахстана, так как Восточный Казахстан вынужден оставаться в подчинении колчаковского генерала Белова. Я написал письмо Ахмеду Байтурсуну и Алихану Букейхану. Эти письма, содержание которых я сам позабыл, оказались позднее в архивах Алаш-орды и были опубликованы красными. Оказывается, я там писал следующее: “Собираемся в ближайшие дни перейти на сторону Советов. Отправили к ним своих представителей, ждем ответа на свои требования. Вы должны знать, что переход на их сторону мера вынужденная. К этому вынуждает нас крайняя враждебность Колчака. Другого выхода у нас нет. Мы останемся верными нашим национальным принципам, соглашениям с правительством Алаш-орды. Сами понимаете, что и при достижении мирного соглашения с Советами доверия к ним нет, верить им на слово нельзя. Может быть поэтому однажды придется от них отделиться и продолжить начатую против них борьбу.”
Через тех представителей мы еще раз выразили пожелание, чтобы для мирных переговоров с Советами прибыл и Ахмед Байтурсун. Чтобы из уст в уста передать руководителям Западного Казахстана срок нашего перехода на сторону Советов, 18 февраля в Тургай вместе с этими представителями был направлен поэт Саитгарей Магазов. 18 февраля мы вернулись в Кананикольск. Таким образом, наш переход на сторону красных был согласован с казахами. Это было очень важно, ибо казахи и сами понимали: если при слабой организации своих войск попытаются самостоятельно перейти на сторону Советов, возникает угроза их уничтожения. Кроме того мы верили, что если приедем в Москву вместе с казахами, позиции наши будут более прочными и переговоры пойдут успешнее.
Пока мы занимались проблемами партии, события получили ускоренное развитие. 21 января казаки отступили от Оренбурга, Орск также перешел в руки красных. Мы оказались в полном окружении. Поскольку фронт мы держали прочно, на нас не нападали с малыми силами. Самым тяжелым для нас обстоятельством в ту пору было положение Третьего башкирского полка, который остался в подчинении Каппеля на севере железной дороги между Уфой и Златоустом. Лишь время от времени отдельные люди в штатском приносили от него сообщения. Я отправил приказ командиру полка Тагану расформировать полк и распустить солдат по домам.
---
Страницы 283 - 287
Время Февраль 1919
Переход на советский фронт
Политику и программу красных хорошо знал наш народ, к тому же мы воевали против них. Поэтому убедить войска и членов правительства в одночасье перейти на сторону Советов было делом нелегким. Чтобы сведения о наших планах не просочились в стан врагов, ведение переговоров мы скрыли от войск. Нужно было задуманное воплотить в жизнь очень быстро, более того, в один и тот же день объявить о своем решении войскам и совершить переход. Генерал Акулинин писал позднее в своих воспоминаниях, что оренбургским казакам этот шаг давался чрезвычайно трудно, а вот вера башкирских войск и народа в свое правительство, а главное — в меня, позволила нам совершить переход в организованном порядке.
Однако переговоры в Уфе, которые длились уже больше месяца, вызывали у нас серьезные опасения.
8 февраля в Кананикольске на срочном заседании Башкирского правительства и войсковых командиров было решено направить в Москву председателя Башкирского правительства Кулаева, Муллаяна Халикова и моего адъютанта Габдрашита Бикбавова. Военные столкновения с красными прекратились. Делегаты сновали туда и обратно без всяких результатов, а причины затяжки переговоров в Уфе стали известны нам позже. Исходя из своих политических интересов на Востоке, Ленин и Сталин положительно оценили наше желание перейти на сторону красных и отдали на этот счет приказ Командованию Пятой Красной армии и Уфимскому губернскому комитету. Но из-за настороженного отношения командования Пятой армии к башкирскому войску, фанатизма советских и партийных руководителей Уфимской губернии приказы Ленина и Сталина не выполнялись. Тормозили дело и сторонники татарского коммуниста Шамигулова, выступавшие против любой формы национальной независимости, а теперь выдвинувшие требования разоружить наши войска без каких-либо условий и наказать руководителей Башкирского правительства. Касающиеся этих событий документы опубликованы в советской печати. В собрании сочинений Сталина имеется его ответ на вопрос Шамигулова на съезде Коммунистической партии в 1923 году: «Почему с Валидовым не покончили одним ударом?»
Чтобы поскорее завершить затянувшиеся в Уфе переговоры, Центральный комитет РКП(б) направил из Москвы известного коммуниста Мирсаита Султангалиева. После совещания в Уфимском губернском комитете он известил о положении дел штаб Восточного фронта в Симбирске и Москву, а к нам вместе с одним из наших делегатов послал верного себе татарского коммуниста Галимьяна Аминова.
Совет Султангалиева, переданный нам через этого человека, кстати, такого же приверженца национальной идеи, как и сам Султангалиев, заключался в следующем: «Пусть не переходят, пока не будут завершены переговоры. Пусть не спешат. Если дальнейшее ожидание станет невозможным, им надо идти не в распоряжение командования Пятой армии, а в распоряжение Первой, штаб которой находится в Оренбурге». Видимо, в Центральном Комитете прознали про этот дружеский совет Султангалиева.
Известно, что в 1937 году перед расстрелом на вопрос: «Был ли ты связан с Заки Валиди?» - он ответил: «Да».
Во время беседы в Кананикольске Галимзян Аминов, в отличие от фанатичных членов Коммунистической партии, советовал: «Не спешите с переходом. Командование Красной армии придает большое значение башкирам как воинственной нации». То же самое он говорил в приватных беседах с башкирскими и татарскими офицерами наших войск.
Позже, во время встречи в Москве, Аминов вспоминал те вьюжные дни в Кананикольске и рассказывал, какое впечатление произвели на него убежденность и вера офицеров, о том, что он говорил по этому поводу советским руководителям по возвращении в Уфу. Словом, национальные деятели татар и башкир независимо от того, на стороне ли красных они были или на стороне белых, придерживались единых взглядов.
11 февраля в Кананикольске состоялось второе экстренное совещание правительства и войсковых командиров. Обсуждалось наше положение в связи с переговорами на Принцевых островах Стамбульского вилайета, где представители воюющих друг против друга красных, белых, большевиков, Деникина, Колчака, Дутова, Украины и Кавказа выступили с историческим воззванием (23 января) начать переговоры о единой России. Речь на совещании шла также о враждебном отношении к нам адмирала Колчака, о приемлемости предложений Советов, заверяющих нас в том, что они не будут покушаться на нашу самостоятельность и национальные войска. Назначили время перехода на 10 часов утра 18 февраля. Через советского представителя Галимзяна Аминова и сопровождавшего его нашего делегата мы известили об этом, командования Первой и Пятой армий.
Благодаря единству и сплоченности в наших рядах, мы сумели скрыть свои секретные планы от противника, хотя подозрения у него, кажется, имелись. Были силы, которые вполне могли воспрепятствовать нашему переходу на сторону красных. О переходе мы сообщили авангарду наших войск за два дня, арьергарду — за один день до намеченного срока. Войска приняли это решение спокойно. Я собрал офицеров. Сказал им, что нежелающих переходить не стану принуждать, они получают месячное жалованье, коня и оружие и могут уйти к тем белым генералам, под началом которым хотели бы служить. Эту возможность испросили для себя некоторые очень близкие мои соратники — Шагибек Узбеков, Гани Карамышев, Исмагил Шарипов. Такие люди сражались против красных с чувством огромной ненависти и потому не хотели вступать с ними ни в какие отношения. ...
Не убедив солдат, что переход через линии фронта утром 18 февраля является для нас единственной альтернативой, невозможно было направить туда ни одну воинскую часть, иначе это выглядело бы как приказ идти в огонь, на верную гибель. Я решил первым перейти линию фронта. Вместе с верным своим вестовым Ахметьяном, двумя унтер-офицерами и несколькими бойцами охраны мы приблизились в десять часов утра к линии фронта Первой советской армии и сообщили об этом командиру полка. Навстречу вышли красные офицеры. За мной двигался Первый батальон Первого кавалерийского полка.
Когда эта операция была завершена, я пришел к командиру полка и поговорил по телеграфу с представителями находившегося в Оренбурге командования Первой армии. Мне было предложено прибыть в Оренбург утром следующего дня.
19 февраля в полдень я уже был в Оренбурге и встретился с командармом Первой красной армии Гаем, который оказался армянским партизаном. Он предложил мне самолично следить за переходом наших полков и вновь отправиться на фронт вместе с его офицерами, что я и сделал. 20 февраля полки на моих глазах перешли на сторону красных.
Я наблюдал за движением войск, сидя в санях, запряженных парой лошадей, а еще два моих верховых коня были привязаны сбоку. Приветствуя солдат, я с трудом сдерживал слезы. Многие солдаты плакали. Когда переход закончился, я припал к плечу вестового Ахметзяна и зарыдал навзрыд. За всю свою жизнь я не плакал так, как тогда. Мы пожертвовали идеалами свободы и демократии, мы отдали их в руки Таболиных, Колесовых, склонили головы перед врагами, с которыми боролись с таким упорством, положили к их стопам наши чаяния и волю, не зная, в каких целях нами воспользуются. Мне представлялись картины мрачного будущего нашего народа. Предположение, что дальнейшая судьба войск будет трагичной, было слишком реальным. Исходя из интересов политики большевиков в отношении к восточным народам, я еще верил, что наша жизнь все же будет сохранена. Однако добровольный отказ от демократических путей перехода нации к свободному существованию был для меня подобен самоубийству.
После перехода 1 и 2 кавалерийских полков я собрался вместе с исполняющим обязанности заместителя главнокомандующего Ильясом Алкиным ехать в Москву. Для этого мы отправились с ним в Оренбург.
4, 5, 6, кавалерийский, 2 пехотный полки и технические части перешли на сторону красных только после нашего отъезда. Наш национальный поэт Шайхзада Бабич тоже находился в составе технических частей. В своих стихотворениях он пророчески говорил о будущем наших войск, о том, что событие это станет самой большой трагедией в истории башкирского народа. По мнению поэта, если бы во главе эпопеи с переменой фронтов стоял не Заки Валиди, все башкирские воины как один покончили бы жизнь самоубийством. Эти стихи я прочитал лишь пять месяцев спустя после того, как Шайхзада Бабич и его соратники, перевозившие войсковой архив, были в пути схвачены красными и замучены. Он писал так, словно еще до перехода в мир красных предчувствовал свою гибель от их рук. Шайхзада просил своего товарища, оставшегося в Темясово, передать мне вместе со стихами прощальное письмо, написанное со слезами на глазах… В этих стихах он не столько клянет красных, сколько шлет проклятия Колчаку и Дутову, которые вынудили нас сменить фронт.
---
К Валиди и башкирам мы еще вернемся. Здесь пока речь идет о Колчаке. Что делать Колчаку? Что делать Колчаку, если он – монархист и желаешь возрождения российской империи в форме унитарного государства, а здесь какой-то Валиди со своей республикой, какие-то казахи, какой-то Туркестан? Ответ Колчака известен. Колчак выпустил тайный приказ Дутову о расформировании башкирского правительства и уничтожении башкирской республики. Возможно, Колчак думал примерно так: “Тайным образом арестуем башкирское правительство, ликвидируем республику, риски перехода башкирских полков на сторону красных незначительны”. Возможно,Колчак вообще не оценивал риски, а будучи монархистом до мозга костей, хотел,особо не думая,попросту уничтожить республики, воссоздать империю как унитарное государство и стать военным диктатором, тем более многие его рассматривали как кандидата в эти самые “диктаторы”.
История сложилась по-другому. Информация о тайном приказе Колчака попала в руки Валиди и онпринял решение перейти на сторону большевиков. Тайный приказ Колчака – это безусловно акт предательства по отношению к союзникам. Если тебя,твое правительство, твою республику, твою Родину хотят уничтожить и это хотят сделать твои союзники,то что должен cделать любой нормальный человек? Ответ правительства Валиди известен из истории. Большинство башкирских полков втайне (т.к. Колчак не знал, что Валиди знает) в кратчайшие сроки перешли на сторону большевиков.
Здесь необходимо подчеркнуть один важный момент. Башкурдистан, де-факто существующий с конца 1917 года, стал именоваться Башкирской Автономной Советской Социалистической Республикой (БАССР) с 20 марта 1919 года де-юро, в результате подписания соответствующего соглашения представителями башкирского правительства (Мухамметхан Кулаев, Муллаян Халиков и Абдрашит Бикбавов) и большевиками (комиссар по делам национальностей И. Сталин, председатель ВЦИК М. Владимирский, председатель СНК В. Ленин). Таким образом, БАССР являлась единственной автономной республикой в составе РСФСР, созданной на основе договорных отношений. Башкортостан – не только первая в хронологическом порядке автономная республика в составе РСФСР (далее стали появляться Татарская АССР, Чувашская АССР и т.д.), но и единственная автономная республика, созданная на основе договорных отношений.
Далее будут определенные перетурбации с территорией республики, часть членов башкирского правительства (все, кого смогли поймать) будут расстреляны большевиками, но эти и последующие события – не тема данной статьи. Тема данной статьи – роль личности Колчака в истории.
У многих при прочтении истории с Башкурдистаном может возникнуть вопрос: “Стоило ли за это воевать? Стоила ли игра свеч? К чему столько трупов, жертв? Зачем вся эта жертвенность? Ведь результат и так известен. Можно было отсидеться и получить примерно то же самое меньшей кровью. Ведь сам же Валиди в своих “Воспоминаниях” писал: “2 ноября, сразу после захвата власти в Петрограде, большевики обнародовали историческую декларацию о признании прав угнетенных народов России на самоопределение.” Ответы на эти вопросы требуют отдельной статьи. В рамках этой статьи могу лишь ответить кратко: “Я не могу ответить стоило ли воевать или нет, но знать и помнить о тех событиях мы обязаны.”
Еще раз вернемся к Колчаку. Чем мотивировано поведение Колчака, как его поведение привело к тому, что мы имеем на настоящий момент? Какая цепочка событий, вытекающих одно из другого привела к поражению Белого движения? Здесь вспоминается фильм “эффект бабочки”. Взмах крыльев бабочки на одном конце света может вызвать ураган на другом. И я рискну предположить, что этим взмахом крыльев бабочки является тайный приказ Колчака об аресте башкирского правительства Валиди (который [имеется в виду приказ],в свою очередь, был вызван его ностальгией по российской империи в форме унитарного государства и соответствующем шовинизме). Если ты – не шовинист, то ты не имеешь ничего против других коренных народов и их права говорить и учиться на родных языках, иметь свои государственные образования в форме республик. Ты боишься сепаратизма со стороны нацменов? У народов не возникает желания создать полностью независимые государства, если в составе более крупного государства их права не ущемляются. Чем выше уровень ущемления прав коренных народов России, тем выше уровень сепаратизма и вероятность развала государства. В истории действует именно эта логика. Это важно понять. Логика в форме “мы сейчас их всех ассимилируем, запретим изучать им их родные языки, ликвидируем их республики, заберем у них все ресурсы и отправим воевать за русский мир” не снижает вероятность развала государства, а увеличивает ее в более длительном перспективе. Чем дольше подобные руководители с шовинистическими взглядами управляют подконтрольным государством, издеваются над здравым смыслом,над языками коренных народов,над федерализмом, “идут против истории”, тем больше они обрекают соответствующее государство на развал в будущем. В государстве, где народы имеют свою субъектность, республики, возможность изучать свои языки, смотреть качественные фильмы и мультфильмы на родных языках, сепаратизм отдельных немногочисленных радикалов легко преодолевается и идеи сепаратизма не пользуются популярностью. Это важно подчеркнуть еще раз: Чем выше уровень ущемления прав коренных народов России, тем выше уровень сепаратизма и вероятность развала государства.
Давайте от лирического отступления про шовинизм уйдем и вспомним “эффект бабочки”. Причинно-следственная связь здесь такая:
1)Колчак придерживался монархических взглядов и хотел восстановить российскую империю в форме унитарного государства.
2)Исходя из своих взглядов, он решил арестовать правительство Валиди и ликвидировать башкирскую республику, т.к. в его понимании российское государство должно быть унитарным.
3)Валиди узнал о планах Колчака и башкирское правительство было вынуждено перейти на сторону большевиков. Как результат, Белое движение не только потеряло огромное количество боеспособных штыков башкирских полков, но и получило в лице этих полков врагов, которые уже воевали на стороне большевиков.
Справедливости ради надо отметить, что не все башкирские полки действовали по указанию правительства Валиди. Башкирские полки под руководством суфия Курбангалеева были до конца на стороне Белого движения. Но основная численность башкирских полков была именно под руководством Валиди и они перешли на сторону большевиков.
4)Казахи также из-за противодействия Колчака созданию казахских войск и казахского правительства были вынуждены идти на союз с большевиками.
5)Из-за союза правительства Валиди с большевиками, также как и необходимости казахов пойти на такой союз, расклад сил поменялся и Белое движение начало терпеть поражение.
6)Как результат Колчак с остатками преданных ему войск должен был отступать на Восток через Сибирь. За вагоном Колчака шел “золотой эшелон”под чешской охраной. Как бы то ни было, в Иркутске чехословаки арестовали Колчака и выдали повстанцам. Колчак был убит в 1920 году в Иркутске,атаман Дутов был убит в 1921 году в Китае.
Думаю, стоит немного написать по чехословацкий корпус. Итак, чехословацкий корпус - национальное добровольческое воинское соединение, сформированное в составе российской армии в годы Первой мировой войны, в основном из пленных чехов и словаков - бывших военнослужащих австро-венгерской армии, выразивших желание участвовать в войне против Германии и Австро-Венгрии.
Здесь я попытаюсь объяснить логику поведения чехословацкого корпуса. Почему они снабжали башкирские полки оружием? Вот 2 эпизода про оружие из “Воспоминаний” Валиди:
· (Май 1918 года) Я рассказал им о том, что в Бурзянском, Тунгаурском, Катайском и Яланском кантонах имеются наши партизанские отряды, попросил у них оружия. Они согласились удовлетворить нашу просьбу, решили предоставить под наше правительство здание в центральном районе города. Я был поражен таким доверием ко мне и теми обещаниями, которые они давали.
· (Январь 1919 года) 16 января мы послали офицера Чанышева и Хидията Сагадиева к чехам просить оружие и военное снаряжение. Несмотря на противодействие Колчака и Дутова, они удовлетворили нашу просьбу.
Для снабжения войск Валиди оружием чехословацким корпусом было, по моему мнению,несколько причин:
· Башкирское правительство было союзником в антибольшевистской коалиции и логично снабжать оружием своих союзников. В отличии от Колчака, представители чехословацкого корпуса не были “имперскими шовинистами”. Основную свою задачу верхушка чехословацкого корпуса видела в том, чтобы без особых потерь в личном составе добраться до своей Родины, при оружии, желательно богатыми (вспомним про “золотой запас”) и в дальнейшем создать собственное чехословацкое государство. Российская политика для них была второстепенна. Имперским шовинизмом они не болели.
· Чехи и словаки не имели собственных государств, а жили под гнетом Австро-Венгерской империи и прекрасно ощутили на себе все “прелести” состояния угнетенности и подчиненного положения. Австро-Венгрия использовала население захваченных территорий чехов и словаков как пушечное мясо в войне с Россией. По этой причине они могли испытывать некое чувство солидарности с башкирами, которые также находились в подчиненном положении в рамках российской империи как унитарного государства.
· Чехи и словаки попали в плен в российскую армию, и российская империя хотела, чтобы они воевали против их австро-венгерской империи, на стороне которой также воевали другие чехи и словаки. Т.е. логика у солдата Швейка здесь такая: “Я сдался в плен. Спасибо что не убили. Но теперь идти умирать ради вашего государства?! Стрелять в тех, среди которых полно других чехов и словаков, которые воюют на стороне Австро-Венгрии?!”
· Чехи и словаки попали именно в плен в российскую армию. К башкирам чехи и словаки в плен не попадали. Логично предположить, что человек лучше относится к тем, кто к нему относится на равных. Человек хуже относится к тем, кто является шовинистом и смотрит на него свысока. Башкиры относятся ко всем в целом на равных.
Резюмируя хочу сказать, что я не знаю, каким Колчак был военным, но,по моему субъективному мнению, он как политик, стратег, идеолог, человек, который должен объединять вокруг себя граждан, а не разделять является полным нулем. Он имел шовинистические взгляды и видел Россию исключительно как унитарное государство. Он хотел, чтобы государство, территория которого составляла шестую часть суши управлялась одним лицом – диктатором и видел себя в этой роли.
Человек имеет полное право иметь любые взгляды и мысли. Человек имеет право в своих мыслях быть шовинистом. Мыслепреступления на настоящий момент никак не наказываются. И Колчак, как обычный человек и даже как монархист, имел полное право в своих мыслях быть шовинистом, быть сторонником унитарного государства, не любить “диких нацменов” (тем более исповедующих чуждую ему религию). Обычный человек и рядовой монархист имеют полное право иметь все эти шовинистические мысли. Человек не несет ответственности за свои мысли. Человек отвечает за свои слова и поступки.
И вот здесь ключевой момент. Колчак, как лидер Белого движения, как “Верховный Правитель и Верховный Главнокомандующий”, который ставил своими задачами:
· укрепление и повышение боеспособности армии,
· “победу над большевизмом”,
· “возрождение и воскресение погибающего государства”
не имел никакого права пойти на поводу своих шовинистических, унитарных взглядов и не имел права издавать приказ о ликвидации всех республиканских правительств и расформировании их вооруженных формирований, в том числе башкирской армии.
Чтобы было четкое понимание ситуации, повторю несколько фактов по состоянию на середину 1918 года:
1)Необходимо понимать, что после того, как казаки Дутова и отряд Амира Карамышева помогли Валиди бежать из тюрьмы в Оренбурге, он (Валиди) был лично обязан атаману Дутову. И Колчаку надо было сильно “постараться”, чтобы Валиди перестал доверять Дутову.
2)Башкирские войска самостоятельно держали фронт в 400 километров от Уфы до Оренбурга.
3)Чехословацкий корпус поднял мятеж против большевиков и присоединился к антибольшевистской коалиции.
4)В Оренбурге оказалось сразу три правительства: казачье, башкирское и представительство Западного Казахстана. Они видели Россию как федеративное государство с соответствующими республиками.
5)Существовал антибольшевистский КОМУЧ, который приступил к формирования собственной “Народной армии”.
И вот в такой ситуации на авансцену выходит Колчак и принимает решение, в результате которого Белое движение проиграло, Колчак и Дутов убиты, республики (против которых выступал Колчак) созданы, большевики торжествуют по случаю своей безоговорочной победы. Осталось ли хоть что-то, что не было проиграно Колчаком? Представляется, что нет. Колчак проиграл все. Белое движение и антибольшевистская коалиция проиграли все. И все было проиграно исключительно из-за шовинистических взглядов Колчака, его желания видеть Россию как унитарное государство и недальновидности. “Несгибаемость” сыграла с ним злую шутку. Колчак проявил “несгибаемость” в вопросе федерализации России, отказав коренным народам России в субъектности, но при этом спокойно предал своих союзников в виде башкирского правительства Валидова,представителей Алаш-орды, распустил КОМУЧ.
В результате предательства Колчака:
· правительство Валиди, представители Алаш-орды перешли на сторону большевиков.
Тем самым Белое движение не только потеряло значительное количество штыков, но и обрело в лице бывших союзников врагов.
· Чехословацкий корпус получил дополнительные стимулы к предательству Колчака (“неадекватный адмирал, возомнивший себя диктатором”, “шовинистически мыслящий империалист”, “своих союзников сделал врагами и теперь вынужден убегать через Сибирь”).
Кто-то может сказать, что у представителей чехословацкого корпуса было бы меньше стимулов пойти на предательство Колчака, если бы вагоны с “золотым запасом”не были под их охраной. Хочу возразить: “Акела промахнулся со своим приказом о расформировании армий Башкортостана и Казахстана и национальных правительств. В том числе из-за этого ему пришлось бежать через Сибирь. И в том числе по этой причине вагоны с “золотым запасом”оказались под охраной чехов.”
... А ведь существовал совершенно другой сценарий по состоянию на середину 1918 года: Колчак удерживается от соблазна распустить КОМУЧ, не издает приказы о расформировании правительств Валиди и других правительств, провозглашает “Соединенные Штаты России”, как федеративное государство, не создает свою гребаную (это авторское :) ) вертикаль власти. Что было бы если бы Колчак поступил именно так, сказать невозможно. История не терпит сослагательного наклонения. Однако, очевидно, что роль личности Колчака в истории России переоценить сложно. Желание сконцентрировать максимум власти в собственных руках – это биологическое желание многих представителей Homo Sapiens. Но цивилизация специально создала институты государства, разделение властей, федерализм, чтобы помогать обуздывать животные инстинкты властьимущим индивидам. Личные взгляды первых лиц продолжают влиять на судьбы народов даже в 21-ом веке...
P.S. Какая мораль из всей этой истории? Не будьте шовинистами и будет Вам счастье. :)