Так уж повелось, что пьянство прочно ассоциируется с деревней. В этом есть доля правды. Ибо в сельской жизни часто приходили времена, когда повальное пьянство охватывало целые сёла. В основном это были времена нестабильности, реформ и прочих потрясений. Так как село, всегда больше страдает от любых изменений, происходящих в стране. Нет смысла глубоко погружаться в историю. В разное время пили по-разному, чем тяжелее жизнь, тем больше пьют — закономерность.
В целом если сравнивать алкоголизм сельский и городской, то я бы не решился сказать, что в деревне пьют больше. В деревне сильно пьющий человек лучше виден, явнее прорисовывается на общем фоне. Любой мало-мальски поддающий человек тут же становится объектом внимания, а в городе подавляющее большинство местных пьянчуг просто надоедливый «белый шум», кроме отдельных, особо выдающихся персонажей.
Пьянство в деревне такое, какое оно и есть для любого человека, семьи, родных — грязное, вонючее, горькое, злое и безысходное. Без сантиментов и прикрас. Всё нутро общественного порока видно издалека. Никуда не денешься — все видят и знают, а часто переживают. Низкая плотность населения деревень в Центральной России позволяет более детально рассмотреть человека и его место в обществе. Поэтому приехав из города легко это заметить.
По сути в городе такое же пьянство, потому что живут такие же люди. Однако «оформлено» всё гораздо приятнее. Уютные заведения, разнообразие напитков и закусок и вся «культура пития» позволяет людям не ассоциировать себя с грязным, сельским пьянчугой с бутылкой самогона за пазухой. А ведь это абсолютно одинаковые явления только в разной оболочке. Спивающийся в городе человек не так мерзок до определённого момента. В деревне всё ближе к реальности.
В последнее время в деревне пьют меньше. Тому несколько причин. Ближе к концу «девяностых» и в первой половине «нулевых» ситуация была жуткая. На стыке веков у нас случился окончательный развал старого мировоззрения, на место которого так ничего и не пришло. Вот здесь и вправду пили «всё, что горит». А горела в ту пору в первую очередь «максимка» — так называли у нас стеклоомывающую жидкость.
Тогда эта отрава продавалась чуть ли не везде. Покупали её в пятилитровых канистрах именно для того, чтобы пить. Последствия были разные, большей частью выживали, но и смертность была высокой. Многие «бодяжили» эту отраву с самогоном и так продавали односельчанам. Обычным делом было то, что у многих «срывало крышу» от этой гадости. Жуткие явления и времена, о которых ещё не сделаны должные выводы. Порой кажется, что антиалкогольная кампания Горбачёва не была так губительна своими побочными эффектами, как период массового злоупотребления «незамерзайки». Этот период унёс множество жизней в том числе незлоупотребляющих алкоголем людей. Просто по незнанию люди травились. А что до крепко пьющих, то эта категория сократилась основательно.
Однако в 90-х были и позитивные тенденции. Впервые начали кодироваться. Конечно, на этой почве появилось много шарлатанства. Что и говорить, популярный метод кодирования Довженко, по сей день не признан медицинским сообществом. Но люди использовали любой шанс, чтобы избавиться от этой привычки. Если не на всю жизнь, то хотя бы на несколько лет. Так, многие до окончания срока кодировки, заблаговременно едут и «продлевают» трезвую жизнь за небольшую сумму ещё на несколько лет.
Можно сделать осторожные выводы о том, что ситуация меняется и такого повального пьянства, которое было двадцать лет назад уже нет. Хотя понятно, что от региона к региону ситуация разная. Чем хуже экономическая и социальная ситуация, тем больше пьют.