Как-то раз Вовочка смог увидеть сквозь густой белый туман большую двуглавую военную птичку. Она падала сквозь туман, делая невероятные кульбиты в воздухе. Ее крылья были сложены на груди, а огромные клювы были прижаты к телу. Если это был хищник, то птица казалась слишком слабой для него. Или в тумане ее спасало какое- то волшебное существо, поскольку она летела прямо на него и только после нескольких взмахов клювом немного изменила направление своего полета. Но этого было достаточно, чтобы голубь упал и разбился о землю. Он лежал на земле, пытаясь выбраться из- под белого тумана, который мешал ему. У птицы были массивные крылья и перепончатые ноги, очень похожие на лапы. Сейчас Вовочке вспомнился следующий эпизод из далекой молодости. Был солнечный летний день. Вова вышел из дома и направился к Большой Лубянке. Было, кажется, около десяти часов утра. Вокруг была тишина. Только вдалеке иногда доносились колокольный звон или пионерский горн. Вдруг Вовочка увидел кошку, которая перебегала дорогу по другой стороне. Он никогда раньше ее не видел, но сразу узнал ее по повадкам и цвету шерсти. Это была обычная дворовая кошка, поношенный мопед. « Классная у нее шерстка»,– подумал тогда Вовочка. Кошка приближалась. Вова пошел ей навстречу. « Может, она меня знает, а может, нет»,– подумал он. И в этот момент кошка прыгнула на него и впилась в его шею. « О, нет, только не сейчас»,– пронеслось у него в голове. Но было уже поздно. Вова открыл глаза и понял, что лежит на диване в собственной комнате. Рядом сидел на стуле отец и качал головой. На лбу у Вовы была небольшая шишка. Потом отец ушел в ванную, вернулся оттуда с бутылкой водки и сделал Вовочке укол. Через несколько дней Вовочка вернулся домой в дурном настроении. Дома никого не было. Он зашел в комнату и увидел на кровати труп родителей. Лица на них были по- прежнему совершенно целыми. Но ни одной пряди волос на голове видно не было – они были срезаны. Это было так ужасно, что Вова сел на пол, прижался к нему спиной и завыл. Через некоторое время он увидел перед собой икону Божьей Матери и, обхватив ее, принялся рыдать, припав к ней лицом. Потом он уснул и проспал без просыпа около суток. В конце концов он проснулся. В комнате было темно. Он повернулся к стене и увидел иконку Божьей Матери, висевшую над диваном. Она мерцала в полумраке. Ему стало страшно, и он стал молиться. А потом… Потом что- то произошло. Он не помнил, как это случилось, но вдруг из- под руки у него выскочил маленький пегас и стал скакать по комнате. Сначала Вова даже не заметил этого. А когда заметил, было уже поздно. Уже было поздно поворачивать назад. Да и не хотелось. А на стене за спиной появилась дрожащая от страха луна, и она тоже стала скакать по комнате. Вова попытался удержать ее, но оказалось, что ему больше не нужна эта сила. Тогда он закрыл глаза и в первый раз за много лет уснул. А когда открыл их, луны уже не было. Вместо нее прямо перед ним висела золоченая рака с каким- то бесформенным пятном на ней. А все остальное было землей, травой, небом и звездами. Подул легкий ветерок, и откуда- то донесся знакомый Вове звон. Тогда он понял, что это колокольня и теперь он сидит на земле. А звон все звучал, и казалось, что это мир вокруг раскачивается в такт. Потом налетела буря, и он вдруг оказался рядом с каким- то бородачом в старенькой гимнастерке, и тот вытащил его на дорогу. Они долго шли в темноте, а потом все пропало. Опять зазвенело, и какой- то молодой человек стал хлопать в ладоши. Вова поднял руку и увидел, что он стоит на крыше огромного, в несколько этажей, здания, похожего на заводской цех, с закопченными стенами и закопченным же небом. Мимо шли люди в военной форме и о чем- то негромко переговаривались. Потом мимо проплыли танки, потом куда- то пропал черный парень на велосипеде, а потом опять, как и тогда, внизу кто- то затянул песню… Потом он опять куда- то попал и стал догадываться, что все это было на самом деле. Оказалось, что он стоит на барже, набитой людьми, среди которых попадались и летчики, и рабочие в спецовках, и даже военные с обожженными лицами и орденами. А песню, которая его так напугала, тянул какой- то печальный тип в пижаме, рядом с которым суетился, пытаясь встать на ноги, довольно упитанный толстый человек. Потом в чем- то произошла какая- то заминка и вслед за этим началась музыка, сначала просто веселая, а потом вдруг ставшая такой же тревожной, как во время войны. Постепенно музыка стала нарастать и становилась все громче и тревожней, а потом песня и вовсе превратилась в вой. И когда Вова понял, что происходит, музыка уже достигла такой силы, что стало невозможно держать ее в себе и на сердце, и он заплакал, закрыв лицо руками. Но через некоторое время чья- то рука мягко легла ему на плечо. Он обернулся, увидел спокойное лицо Жени и, всхлипнув, повернулся к нему спиной. И еще он понял, что очень хочет, чтобы все вокруг, даже Юра и Валика, ушли, и это желание стало таким сильным, что Женя не стал его удерживать, а только заметил: « Ну и дурак». А в следующую секунду Юра схватил Вову за плечо и изо всех сил потянул его назад, так что ему пришлось даже взять Женю под руку, хотя тот и был для этого слишком тяжел. Наконец музыка стихла, и они вошли в зал. Гости все еще не расходились. Юра остановился у входа и подозвал Вову. Вслед за Юрой в зал вбежали две девочки из художественного кружка и стали, работая локтями, пробираться к Вове. А они, Юра и Вова, поднялись на эстраду и принялись искать столик. Найдя его, они сели и оглянулись, чтобы проверить, не забыл ли кто- нибудь свой плащ или портфель, но, убедившись, что все помнят, молча стали ждать. Они совершенно не помнили, о чем только что говорили, и теперь, как назло, именно этого, а не чего- нибудь другого, и не было в их памяти. А думать им очень хотелось. Юра стал смотреть в зал, а Женя принялся рассматривать лица, но люди вокруг были какие- то одинаковые. « Да, долго мы ехали, – подумал он, – пора нам остановиться и подумать». Он поглядел на Вову. Тот спокойно ждал, положив на столик свои длинные руки. У Жени мелькнула мысль о том, что Вова, наверное, думает о своем убийстве, и от этой мысли ему стало нехорошо. Но спросить было не у кого, а ждать было невыносимо. Он оглянулся на Юру. Юра смотрел в зал, и по его лицу было видно, что он тоже думает о своем убийстве. Вдруг Юра вздрогнул и отвел глаза от зала. Женя взглянул на него и сразу все понял. Юра пытался убить человека. Человека, сидевшего за столом с табличкой « Капустин Иван Иванович». Чтобы не расхохотаться, Женя уткнулся лицом в свой бокал и сделал вид, что пьет. Когда он поднял голову, Юра был уже на ногах.