Собираясь на консультацию, мы уверены, что будем говорить только правду. Иначе — зачем мы туда идем? Но рассказать «все как есть» не всегда оказывается легко и просто.
«Мне скрывать было нечего: с помощью психотерапевта хотелось сдвинуться с мертвой точки и наконец решить свою проблему. Но на первой же встрече неловкость просто сковала меня. Понадобилось пять или шесть сессий, прежде чем я смогла признаться в том, что на самом деле меня беспокоит» — вспоминает 34-летняя Марина.
Смутиться, расплакаться, почувствовать раздражение, отчаянно настаивать на своем, «забыть» сказать о самом важном или специально солгать — такое поведение естественно во время психотерапевтического процесса. Мы попросили наших экспертов рассказать, о чем лгут клиенты чаще всего — и объяснить, почему так происходит.
О слишком личном
Отважившись прийти на прием к психотерапевту, мы еще не очень понимаем, каким образом этот незнакомый человек поможет нам наладить отношения с родителями, избавиться от страхов, расстаться с иллюзиями, залечить душевные раны. Мы знаем его слишком мало, поэтому о многом просто умалчиваем.
«Клиент вправе сам выбирать то, что ему полезнее обсудить сегодня, — подчеркивает системный семейный психотерапевт Анна Варга. — У него есть право не рассказывать о том, о чем он пока не может или не хочет сообщить».
Готовность раскрыться перед психотерапевтом зависит от степени доверия. «А тому, кого мы не знаем, трудно доверять, — соглашается психоаналитик Марина Соколова. — Так что смущение совершенно естественно. Многие уклоняются от разговора на деликатные темы.
Мы невольно стараемся расположить к себе психотерапевта, предстать перед ним в наиболее выгодном свете
Как-то на прием к моему коллеге пришла женщина, предварительно заявив, что у нее сексуальные проблемы. А потом просто не стала об этом говорить! Он предупредил, что вряд ли сможет помочь, если она не будет откровенна. Тогда она ответила, что шла на прием к врачу, а увидела... мужчину».
Мы невольно стараемся расположить к себе психотерапевта, предстать перед ним в наиболее выгодном свете. До тех пор пока не будет преодолен стереотип отношений мы, скорее всего, станем «редактировать» сведения, которые сообщаем о себе, — разумеется, в соответствии с нашими представлениями о привлекательных чертах.
Это может быть связано не только с моделью женско-мужского взаимодействия, но и с тем, что клиенты бессознательно ставят терапевта на место «родителя», «судьи». И настойчиво стараются выстроить свой положительный образ.
Об обстоятельствах жизни
Каждый из нас по-своему воспринимает одни и те же события. «Женщина рассказывает про семейный конфликт: муж ужасный, а она прекрасная, — приводит пример Анна Варга. — Потом начинает говорить он, и роли меняются: он становится прекрасным, а она — ужасной. Тут нет намеренной лжи, просто каждый по-своему видит то, что происходит».
Рассказывая о себе, мы невольно искажаем факты, излагая их в соответствии со своими оценками и взглядами. Мы ищем смысл в происходящем, составляем собственную цепь причин и следствий. Например, видим источник своих неудач в событиях детства.
Невозможно выяснить, насколько это соответствует действительности — детство осталось в прошлом. Да это и не важно. У каждого из нас своя концепция того, что было. Человек может считать, что был травмирован жизнью в родительской семье, и на этом строить всю дальнейшую стратегию. Можно вместе с ним разбираться в тех давних обстоятельствах, а можно попробовать найти в них ресурс для изменений, помочь клиенту понять, что ему дал пережитый опыт, как он с ним справился, что узнал о себе. Второй вариант кажется мне гораздо конструктивнее.
поясняет Анна Варга.
О своих чувствах
«Что вы при этом чувствуете?» — спрашивает психотерапевт. Стараясь быть правдивыми, мы можем все же не полностью осознавать свои чувства.
«К примеру, клиент рассказывает, как сильно он обижен, а сам сжимает кулаки, — поясняет Анна Варга. — Очевидно, что, кроме обиды, он еще и рассержен». Терапевт может прямо это сказать, основываясь на своих наблюдениях (сжатые кулаки, напряженный голос, покрасневшее лицо...).
«Важно обсуждать с клиентом то, что он думает по поводу своих чувств, — объясняет Анна Варга. — К примеру, человек боится и презирает себя за это. Опираясь на чувства второго порядка, ему будет легче справиться с непосредственным переживанием, которое мешает ему жить».
В психоанализе используется особая манера общения: аналитик редко задает прямые вопросы, поэтому тут человек скорее умолчит о чем-то, чем напрямую соврет. «Если же, отвечая на вопрос о чувствах, он скажет неправду, это наверняка будет чем-то обосновано, и психоаналитику важно понять чем, — рассказывает Марина Соколова. — Но для этого потребуется время и, конечно, очень бережное отношение к пациенту».
Если вам интересно поставьте лайки , выложу вторую часть.