Чуть ли не всё пространство Большой залы занимал большой и длинный стол из слоновой кости. Во главе стола сидел Его Величество император всея Руси Владимир XVll, почесывал небольшую бороду и внимательно изучал депеши, бормоча при этом: "Ничего не понимаю..." Рядом с ним сидела его вторая дочь, царевна Татьяна, и помогла отцу с депешами.
Напротив Тани сидел грузный старик с аксельбантами и золотыми эполетами адмирал-фельдмаршала - дядя императора князь Варшавский, возглавлявший военное и морское министерства. Одной рукой он прижимал к уху трубку телефонного аппарата, а другой писал на бумаге. Рядом сидел его адъютант, полковник Скрежет, и пил чай, поглядывая, что пишет его начальник.
Чуть поодаль сидели двое юношей-кавалергардов в золотых кирасах. Положив на стол свои шестопёры, близнецы лениво обсуждали скорые экзамены.
Где-то ближе к середине находились эрцканцлер граф Илья Игнатьевич Бесславский, председатель Государственного совета, со своим первенцем Михаилом. Напротив них сидели Федот Галин и папский нуций - патриарх Владимирский кардинал Антон Хлебников.
Эти четверо тяжело вздыхали и смотрели в сторону императора, изредка переглядываясь и ведя разговоры ни о чём.
Наконец, император упёрся руками в стол, встал со стула и попросил сесть поближе. Когда все придвинулись, император начал:
- Мне не довелось вступить на престол в зрелом возрасте, подготовленным и умудрённым опытом, нет. Мой незаменимый отец отдал Богу душу в свои 28 лет, посвятив служению Руси четыре года своей недолгой, но насыщенной жизни. С тех пор прошло почти полвека. И пока я рос, обучался искусству правления, кромешники задумали лишить императора всякой власти, уподобив его британскому монарху. Эту власть решил узурпировать Государственный совет. Но мой доблестный дядя (тут князь Варшавский выдавил из себя улыбку и его седые бакенбарды поползли вверх) титаническим трудом справился как с самим Государственным советом, так и с его амбициям. Мой дядя работал днями и ночами во благо нашей горячо любимой Родины, жертвуя личной жизнью, своим здоровьем. Согласен, он слегка перегнул палку. Но не со зла. И вот теперь неблагодарный народ Европейской Руси, позабыв о своих верноподданнических чувствах, громит дачи и усадьбы, солдаты, забыв о долге, стреляют в офицеров. Давно не было подобного в нашей бедной, многострадальной Родине. Но мы всегда побеждали. Победим и на этот раз. С нами Бог! Пощады не будет! Теперь узнаем положение дел. Любезный дядя, какие новости в войсках и на флоте?
Император сел. Князь Варшавский встал и надел пенсе. Звякнули ордена и медали на его груди. Взяв в руки свои записи, он зачитал:
- Солдаты гарнизона подняли мятеж, требуя соблюдения конституции. Все пути в город ими перекрыты. Мятеж поддержали и остальные воинские части. Нешуточные бои развернулись на улицах Райского города. Мятежникам противостоят наши гвардейские и казачьи части. Мне удалось соединиться с верными войсками. Все они получили приказ восстановить порядок в губерниях, на подавление мятежа в столице спешит корпус генерала от инфантерии Николая Петровича Фундамента, который прибудет дня через три-четыре. Пока оборону держим. На сторону мятежников полностью перешла авиации и артиллерийские части, но флот целиком на стороне престола. Судьба многих офицеров остаётся неизвестной. У меня всё.
Князь Варшавский сел. Поднялся граф Бесслаский и доложил:
- В Европейской Руси спокойными остаются следующие губернии: Таврическая, Архангелгородская, Бессарабская, Вятская и Пермская, Область войска Донского. Мощный всплеск национализма в Польше, Литве и Финляндии. Крестьяне бунтуют и заниматься откровенным разбоем, не выдвигая своих требований. На некоторых заводах стачки, рабочие требуют соблюдения конституции. Убиты и ранены многие крупные чиновники, как в столице, так и на местах. В частности, губернатор Нижегородской губернии действительный статский советник граф Семён Павлович Дабеарди был ранен выстрелом в живот и добит лопатой.
- Жаль Стёпу, отличный был человек. - сказал император и перекрестился.
- В Азиатской и Американской частях империи всё спокойно. На этом всё.
- Филипп Панкратович, Филипп Панкратович! - вдруг закричал в трубку князь Варшавский, бросил её и начал быстро водить пером по бумаге.
- Павел Васильевич! - обратился он к своему адъютанту. Тот вскочил по стойке "смирно". - Скачите как можно быстрее вдоль по Царёву проспекту в синематографический театр братьев Хворовых, вручите мой приказ генерал-лейтенанту Сычу и немедля возвращайтесь.
Полковник Скрежет отдал честь, взял приказ, развернулся на каблуках и вышел.
- Так, о чём это мы беседовали... - задумался император.
- Пап, я думаю, что самое время обсудить эвакуацию нашей семьи. В Сибири или Монголии безопасно. Не стоит забывать и про нашу Америку.
- Таня, ты права. Самое время. Дама и господа, какие будут предложения?
***
Кирилл Александрович благодаря своей принадлежности к правящему дому в свои 22 года уже был генерал-майором, не побывав при этом ни в одном сражении. В тот судьбоносный февраль командовал двумя самыми элитными гвардейскими полками - Успенским и Симеоновским.
Павел Васильевич на ходу спрыгнул с коня, быстрым шагом вошёл в здание и попросил провести к генерал-лейтенанту Сычу. Ему ответили, что командир в данный момент куда-то делся и предположили, что, возможно, он находится в палатке у великого князя.
Тогда Павел Васильевич направился в палатку, просунул голову, но обнаружил там лишь великого князя.
- Здравствуйте, ваше высочество. Не знаете, где искать генерал-лейтенанта Сыча?
- А, Павел, дружище, заходи! Я хотел давно кое-что тебе предложить...
- Ваше высочество, у меня приказ вашего отца, нужно доставить немедля...
- Заладил! Сычь сейчас надолго кое-где засел, омары явно были лишними, хе. Садись, Павел, у меня к тебе деловое предложение, надолго не задержку.
Павел Васильевич сел на подушки, а Кирилл по-дружески потрепал его по плечу.
- Как твоя жена, Павел? Как дети?
- Я холост.
- Как отец, как мать?
- Отец семь лет как в ящик сыграл, а о матери сам забочусь, я её единственный сын.
- Средств-то хватает? Нормальное жалование?
Павел Васильевич пристально посмотрел на великого князя.
- Ваше высочество, хватит ходить вокруг да около, говорите напрямую.
- Ну ладно, Павел. Человек ты смышлёный, храбрый, а такие мне нужны для моего предприятия. Да, у меня есть подобные люди, но все они не выше чина ротмистра. А в этом мы почти ровня, Павел.
- В каком предприятии вы предлагаете мне участвовать, ваше высочество? Ваш отец об этом знает?
- У Христа было 12 апостолов, но даже среди них нашелся предатель. Людей, которые знают про мой план, меньше двенадцати, но я доверяю тебе, Павел.
Кирилл встал. Встал и Павел Васильевич.
- Я замыслил дворцовый переворот. В свою пользу, разумеется. Ты пойми, Павел, иначе нельзя, смотри, до чего мой кузен страну довёл. Война в государстве, несправедливость, произвол. Всё это вредит престижу монархии. Владимир XVll должен отказаться от престола. Его сын болен и не сможет править страной, так же, как и мой отец - он слишком дряхлый и уже показал свою несостоятельность как правитель в бытности регентом при малолетнем племяннике. А следующий в очереди на трон - я...
Павел Васильевич грубо развернул Кирилла за плечо и с размаху полоснул саблей по лицу. Клинок оставил глубокий шрам на лбу, лишил великого князя зрения в левом глазу и распорол щёку.
Кирилл машинально оттолкнул Павла Васильевича, который выбежал из палатки с криком "Измена!!!", запрыгнул на коня и поскакал во дворец. Кирилл, закрыв окровавленную половину лица правой рукой, левой достал пистолет и несколько раз неуклюже выстрелил в след полковнику, но ни разу не попал. Он уже собрался выбежать за ним в след, но тут его внимание привлек лежавший у входа аккуратный листок бумаги, которого раньше здесь не было. Взяв его свободной рукой, великий князь прочитал:
"Филипп Панкратович! Не мог до вас дозвониться. Что у вас с телефоном? Спешу уведомить, что на стороне мятежников артиллерия и авиация. Примите все меры предосторожности! Верные войска прибудут через четыре дня. Держать оборону!
Александр"
Кирилл узнал почерк и подпись отца. Сжав листок в кулаке, он вышел из палатки.