Возьмите, читатель, в руки школьный глобус. Проверните его пальцем и ткните в любую страну, кроме России. Вы не найдете ни в одной стране, будь она страной третьего мира, демократией, Северной Кореей или Ираном, указания в Основном законе страны о том, что президент (премьер-министр, духовный лидер и т.д) остается лицом неприкосновенным для правоохранительных органов после истечения сроков своей каденции.
Даже Пиночет спустя годы после ухода от власти был привлечен к судебной ответственности.
Что уже говорить о Южной Корее, Израиле, Бразилии и уйме других стран, которые регулярно садят в тюрьмы своих бывших властителей, чтобы вырубить коррупцию в высших эшелонах власти.
Откуда же растут ноги у такой юридической новеллы в конституционном пространстве, если в стране есть 85 регионов, две трети которых должны предварительно одобрить ее, есть нижняя палата парламента, где за нее должны проголосовать не менее 300 депутатов, Совет федерации и наконец- венец юридической мысли- Конституционный суд РФ?
Никто не выразил озабоченность, никто не подверг ее сомнению, никто не выступил против.
Это означает, что все институты государства, которые после бесславного падения Советской власти, должны были бы стать заслоном против возникновения режима беспредельной власти одного органа, снова показали себя никчемными.
Создается такое впечатление, что захоти Владимир Путин сделать своего любимого лабрадора пожизненным сенатором, ему никто это не запретит.
Неужели никто из вышеперечисленных органов в стране не понял, что эта поправка, как нож в трупе, свидетельствует и закрепляет априори вину первого лица в том, что он что-то сотворил такое, что нуждается заранее в обеспечении для него судебной неприкосновенности.
Уже и без знаменитого политолога Валерия Соловья ясно, что Владимир Путин- натура уходящая.
Но тогда возникает закономерный вопрос к нему и его советникам: зачем Вам понадобилось в ворохе поправок о любви к животным и индексации к пенсиям протолкнуть неприкосновенность экс-президента и смешную поправку о «пожизненных» сенаторах?
Не проще ли было уйти из власти в 2008 году, с поднятой головой, окруженный народной любовью, полным сил и энергии, основать свой фонд, ездить по миру и читать лекции, консультировать новых молодых президентов, быть гарантом преемственности и мирной передачи власти от одного лица к другому.
Я уверен, что в 2008 году без всякой записи в Конституцию, никто не посмел бы предъявить какие-либо претензии Владимиру Путину, потому что тогда не юридическая бумага, а народ и его авторитет были гарантами его неприкосновенности.
Мне кажется, что теперь с высоты прожитых лет, Владимир Путин жалеет об упущенной возможности стать лидером страны без властных полномочий, как сделал это Дэн Сяопин в Китае.
Что же случилось в те годы, что «раб на галерах» сначала изменил президентский срок с 4 лет до 6 лет, но и этого показалось мало. Конституционный принцип о том, что одно и то же лицо не может быть президентом больше двух сроков, был сломлен, забинтован и помещен в заточение.
Неужели простодушное восклицание Александра Лукашенко о том, а что я буду делать, если перестану быть президентом, тоже обаяло Владимира Путина?
Вся история Советской власти просто кричит любому вменяемому государственному деятелю, что неограниченная власть развращает беспредельно. Кто знает, если бы Генсеки менялись в стране каждые пять лет, возможно не было бы развала СССР.
История Ивана Грозного и Иосифа Сталина приводят к выводу, что после смерти прижизненных крутых властителей их империи переживают неисчислимые страдания и распады.
Да, Владимир Путин уходит. Уходит в период затяжной социальной апатии, вызванной, между прочим и тем, что власть в стране двадцать лет не менялась.
Наследнику достаются не менее тяжелые проблемы в развитии страны, чем тогда, в начале двухтысячных.