О смерти традиционных журналистских жанров, в особенности критического текста и новости, говорят, кажется, везде: в сериалах, в СМИ, на журфаках. В этом интервью о «смерти» и реинкарнации критики рассуждает Алексей Филиппов — редактор портала Кино-Театр.ру и сайта журнала «Искусство кино», автор подкаста Monday Karma и Telegram-канала о гик-культуре.
— В последнее время участились разговоры о смерти кинокритики из-за блогов. А что на самом деле с ней происходит в современной медиасреде?
— Про увядание критики говорят давно — как минимум с появления интернета, как максимум параллельно с вестью об увядании кинематографа (ей тоже лет 70, если не больше).
На самом деле это очень сложный вопрос, потому что понятие «критика» сильно размыто и продолжает размываться. Чем глобально пост в телеграм-канале или блоге отличается от текста в издании? Наверное, это вопрос авторитетности площадки. На мой взгляд, чтение любимых СМИ от корки до корки — благородная «газетная» привычка — ушло в прошлое. Ты либо читаешь про конкретные фильмы/персоналии/темы, либо конкретных авторов. В таком случае абсолютно неважно, где и в каких форматах они излагают свои мысли: в СМИ, в блоге, в подкасте или каждую неделю выходя к памятнику Ленина.
Тем не менее СМИ обладают некоторым весом — и отдельный вопрос, как формируется доверие к этим медиа. Сама постановка вопроса «профессиональная критика против блогов» — это не про критику, а про иерархии. Для кого-то признак качества — мифическая корочка СМИ, для кого-то — наоборот, независимый статус блогера (несмотря на «увядание» критики, ее продолжают периодически подозревать в продажности). Это отдельная война, не касающаяся самого предмета — критического письма.
На мой взгляд, с ним все в порядке: оно существует в самых разных форматах, для самых разных аудиторий, хотя его размах и влияние оставляют желать лучшего — времена, когда критик росчерком пера уничтожал фильм, остались, кажется, в мифах о Полин Кейл. В России их, кажется, и не было: даже полулегендарные Лидия Маслова или Роман Волобуев не обладали такой суперсилой. Возможно, проблема в слове «критик», которое исторически почему-то вызывает у читателей недоверие.
Поэтому с «критикой» — все зашибись, каждый либо знает, кого, почему и где читать, либо обязательно найдет. Вопрос в том, хочет ли читающий, чтобы под текстом стояла подпись «критик» — или это наоборот отталкивает.
— Когда каждый может публиковать свои мысли, насмотренности, умений анализировать информацию и работать с текстами достаточно, чтобы считаться критиком?
— Пока, кажется, все еще статус критика прилипает параллельно с публикациями в больших медиа. Но если все эти навыки — в особенности «анализировать» — есть в арсенале пишущего человека, то почему бы и не называться критиком. Это же не масонская ложа, не партия.
Не нужно преувеличивать статусность: «критик»™ может написать фиговый текст, где он не разобрался в фильме, а «блогер»™ может разбираться только в одной теме — и по ней он все расскажет виртуозно.
На мой взгляд, труднее всего сейчас читателям. Им нужно самим разбираться, что они прочитали — и заслуживает ли это внимания/доверия. Если кажется, что да — то неважно, кто и где это написал. Может, 20 текстов спустя вы поймете, что тратили время на «критика», а не критика — если мы почему-то понимаем под вторым некий «эталон».
— То есть условия вхождения в «критику» изменились и профильное образование или журналисткий опыт полезны, но не обязательны?
— Раньше статус СМИ учил, что писать о кино — это привилегия, удел особой касты, но блоги объяснили, что, в общем, клавиатура и пара мыслей — это прожиточный минимум для текста/поста.
Стало ли от этого легче «попасть» в профессию — и да, и нет. Конкуренция зашкаливает, хотя площадки как будто стали более открыты.
Нужно ли кинокритику профильное или искусствоведческое образование? Опять же — и да, и нет. Вопрос не в галочке: можно отучиться на киноведческом и мыслить штампами, можно вызубрить историю искусств и не уметь написать текст. Это возвращает нас к вопросу, что такое «кинокритическое письмо». Смачно оценить фильм, связно и ярко поделившись впечатлениями? Сообщить, разукрасив парой фактов, что картина вышла? Строго внести его в реестр выученных кинематографических величин? Рассказать свою трактовку произведения, параллельно отвлекаясь на что-то еще — его логику, устройство, встроенность в историю кино, жанра или социальной жизни?
Мне ближе последний вариант. Я вообще думаю, что фильму не нужна оценка. Даже из самого восторженного текста читатель/ница поймет, что ему/ей картина не близка. А вот дать «картинку», попутно снабдив субъективными подсказками — это полезный опыт. Нужно ли для этого ходить в какую-то школу или достаточно много читать, смотреть и думать? У меня нет ответа. Журналистское образование и краткий курс истории кино дают, конечно, небольшой базис, но можно обойтись и без них, а можно сделать еще лучше, опираясь на специализированное образование. Например, историческое: как минимум у двух уважаемых коллег — Коли Корнацкого и Кирилла Горячка — истфак в анамнезе. Может, им там что-то важное нашептывают.
— Дал ли вам что-то опыт работы корреспондентом в “Независимой газете”?
— Главное, что мне принес этот опыт — идиосинкразию на пресс-конференции. Я побывал на нескольких десятках — и с тех пор избегаю этот жанр. Пресс-конференция — это то, что меня больше всего раздражает в профессии, индустрии, мышлении: неинтересные ответы на неинтересные вопросы. Бывают исключения, но так я «в поле» понял, что хочу заниматься критикой, а не журналистикой. Размышлять и осмыслять — что бы это ни значило. Мне интереснее диалог с фильмом, чем с автором, которого кто-то параллельно спрашивает «А какие у вас были смешные случаи на съемках?».
Зато Виталий Нуриев, тогда редактор раздела «Кино», стал, скажем так, моим наставником, который возился с моими текстами, давал советы, присылал корректуру и предлагал проанализировать (это уже скорее о кинообозревательской деятельности, нежели корреспондентской, хотя я как-то гнался по лестнице за продюсером Бонавентурой, чтобы взять у него интервью, которое мне обещали). Он проделал огромную работу, хотя, строго говоря, был не обязан. Потом мне очень помогал в становлении Григорий Заславский, отвечавший за театр и вообще культурную полосу, но на первых порах очень много в меня вложил именно Виталий. В частности, научил не рубить с плеча, что в условиях короткой дистанции между тобой, эмоциями и площадкой, где ты можешь все выплеснуть, очень ценный навык (впрочем, не всегда им, увы, пользуюсь).
Сейчас, когда я работаю с молодыми авторами и авторками, пытаюсь дать им фидбек и что-то подсказать не потому, что десять лет этим занимаюсь, а потому что понимаю, что института «кураторства» во время практики больше нет или почти нет. Все стало слишком быстро, пишущих людей как будто слишком много. И эта скорость проникновения в медиаполе — с одной стороны, безусловно, благая, — в то же время дает очень короткое время для того, чтобы чему-то научиться (люди, разумеется, развиваются и меняются, но иногда скорая медийность/публичность как будто тормозит процесс — впрочем, могу ошибаться).
Я не верю, что можно научить писать. Только научиться. Но кармические долги надо отдавать — возможно, это кому-то действительно окажется полезно в будущей работе.
Последний момент. Часто в достоинства исключительно газеты записывают некоторый автоматизм работы, святость дедлайнов. Несколько лет я писал для приложения НГ про сериалы. Полная свобода, но каждую неделю текст должен быть на том же месте в тот же час. Это научило подбирать ракурсы, разворачивать тему в более интересное русло, лучше ориентироваться в предмете, быстро формулировать. Совсем другой экспириенс — тоже очень полезный.
В принципе, на сайте можно делать то же самое, но печать как будто чуть больше «строит». Пустую полосу в газете заметят, а отсутствие публикации на сайте — вряд ли. Who gives a shit, кроме редактора?
— К разговору о сайтах: кто читатель критических материалов в диджитал-среде? Кто-то из конкретной целевой/элитарной/нишевой касты или же критические тексты рассчитаны на широкий охват?
— У меня очень туго с маркетинговой терминологией — особенно с кадаврами «целевая аудитория», «образ читателя». Это же все очень разные люди, которые от кино и чтения о кино хотят получить очень разный экспириенс.
На мой взгляд, критические материалы рассчитаны на всех. Как и фильмы. Штамп «кино не для всех» должен умереть в агонии снобизма. Зритель(ница)/читатель(ница) же обладает свободной волей: может уйти с фильма, выключить сериал, закрыть текст — и найти что-то более подходящее.
— Что аудитория, которая любит кино, читает лучше: рассуждения о понятном и популярном или о неочевидном и нишевом?
— Я не верю, что некоторая «массовая аудитория» интересуется рецензиями только в прикладном понимании «смотреть/нет». У меня есть наивная вера, что открывая текст с любой целью, даже просто получить некоторый набор (де)мотивирующих оценок, читатель может зацепиться за что-то еще.
Нередко сталкиваюсь с тем, что людям интересно что-то понять и открыть. В «Искусстве кино», например, хитом оказалась краткая история греческого кино. Кто бы мог такое представить?
Главное для текста — крупица новизны. Если текст ее дарит, он уже был прочитан не зря. Другой вопрос, одна там такая крупица или все-таки несколько. Часто текст пишется для того, чтобы выразить фильм, ухватить в нем что-то важное, «сущностное», как любит говорить Зара Абдуллаева. Каким он в итоге выйдет и будет ли читающему тяжело — ну да, иногда формула «просто о сложном» оказывается недостижимой. К сожалению, не все можно упростить. Никто же не любит, когда в фильме есть хорошие и есть плохие, почему тексты о фильмах должны быть «черно-белыми»?
Ты не заставишь человека думать, но если ему нравится этим заниматься или он потенциально готов, критик/критикесса может стать для него собеседником/собеседницей. На один текст, на один подкаст, на месяц, год — эта подписка вполне бесплатна, а потом можно найти кого-то другого. Мне кажется, невозможно любить одного и того же критика десятилетиями (простите, Роман Олегович).
— “Живое” наблюдение за реакциями читателей в Сети после традиционных СМИ, в которых прямого взаимодействия с публикой нет, как-то меняет картину мира критика?
— В газете был ограниченный фидбэк: могли позвонить в редакцию и попросить автора к телефону (это не личный опыт, жанр «мне рассказывали»), ну или письмо написать (бумажное, потом электронное).
В социальных сетях контакт вырос ощутимее, потому что комментарии на сайте можно просто не открывать (да и давайте честно: комментарии под статьями обычно — это выгребная яма, куда люди приходят слить негатив и собственную фрустрированность, используя как повод то, что кто-то о чем-то высказывается публично). А тут люди приходят к тебе на страницу, в личку и так далее. Можно увидеть, как кто-то расшарил твой текст с некоторым комментарием. С похвалой, важным уточнением, размышлением или хейтом, чей КПД равен колкости в комментах. Вообще важно понимать, что информации стало ОЧЕНЬ много. У всех происходит информационный перегруз, а когда система перегружена — она начинает выдавать порой дикие фразы и хамить там, где раньше человек прошел бы мимо или был бы открыт к диалогу.
Как меняется картина мира. Знали ли «критики»™, что они люди и допускают ошибки, видят все со своей колокольни, высказывают не всегда «общепринятую» точку зрения? Конечно, знали. Об этом, кажется, не всегда догадываются читатели/читательницы, готовые за размышление/высказывание больно укусить, веря в некоторую объективность, против которой «критик»™ или «блогер»™ согрешил.
Вместе с тем такой контакт дает и положительный, конечно, фидбек, более человеческий, потому что в соцсетях ты часто видишь, кто, кому и что пишет. Это не анонимка незримому жрецу критики, а ваше, например, сообщение, например, мне — и это часто делает людей адекватнее в высказываниях. Я уверен, что даже самое жгучее противоречие в диалоге можно решить или как минимум остаться при своих без глубоких обид. Публичная словесная дуэль превращается в шоу и гладиаторский бой — там уже примирение не всегда возможно.
Вообще мысль «я это пишу живому человеку / о живом человеке» — это суперважная деталь, которую соцсети, возможно, я не уверен, чуть-чуть у нас отнимают. Люди превращаются в «подписчиков» и «лидеров мнений», то есть циферки и цифровые аватары чей-то медийности. Это справедливо и для тех, кто пишет о кино, и тех, кто реагирует на тексты/посты о кино.
Мне кажется, что быть в контакте со своей аудиторией — полезно. Именно «своей», теми, кто находится с вами в диалоге, делится мыслями, находками, интересами, вопросами, подмечает ошибки или спорные высказывания. Мне нравится слово «коммьюнити», куда входят люди определенных — не обязательно тождественных — взглядов, способные найти общий язык, а не чувствовать общность через хейт условных Кувшиновой или Долина. Ненависть, конечно, крепкая валюта, но любовь, как в мелодрамах, все равно должна победить.
— Чем отличается содержание критического материала в виде традиционного критического текста и, например, подкаста?
— Свободой.
Конвенциональный критический текст не соответствует нуждам критической мысли. Его постоянно нужно заводить с толкача, он жаждет переизобретения.
Мне бы хотелось, чтобы сильная авторская позиция, сколь угодно субъективная, расцветала удивительными фактами, экскурсами и интерпретациями фильма, его цветов, основ, тропов, жанров — тем, что автору/авторке нужно для полноценного разговора.
Когда я начинал делать подкаст Monday Karma, мне хотелось, чтобы мои друзья и коллеги могли делиться неожиданными, субъективными, спорными взглядами на фильмы и вокруг них. То, что нашим продакшном был смартфон на стуле, меня мало смущало (сейчас мы, конечно, прокачались).Кому-то это удается в изданиях, где они работают, кому-то в блогах, кому-то не удается нигде. Но в блоге и подкасте ты как будто больше защищен от проклятия «профнепригодности» (опять же — что это значит и кто это определяет?). Это же не радио, не журнал, не газета, не портал. Хотя подкасты все больше становятся радийными: пришли продакшн и бюджеты — это еще не индустрия, но уже и не совсем «пиратская станция». Но и разговор друзей, и «радио» можно делать интересно, а можно сухо или расплывчато, с минимумом полезной информации.Есть много прекрасных как бы субъективных, «личных» каналов, которые расскажут вам о некоторых кинематографиях столько, сколько вы не прочтете ни в «Искусстве кино», ни в «Сеансе», нигде вообще. Например, «Чунгкингский Экспресс Ver 3.0», где Феликс Зилич рассказывает об азиатском кино. Или Cemetery partisan Марины Мойнихан, где она рассказывает о «тревожной культуре» в формате постов, подкастов и даже теперь влогов. Является ли она критикессой? Хороши ли дела у медиа? Да абсолютно наплевать, пока есть такой контент, который — если я правильно понимаю — все еще как минимум наполовину хобби.
— Какой из форматов больше подходит для такого (свободного) разговора о кино?
— Наверное, это профдеформация, но текст немного утомил. В подкасты я тоже верю только по четным дням и все же в них ценна интонация беседы, которую в тексте передать сложнее (поэтому люди чаще злятся на рецензии или какие-то отдельные фразы, думая, что это не мнение автора статьи, а декрет ООН, с которым они должны согласиться).Еще больше внимания заберет видеоэссе. Кино изобразительное искусство: ты можешь виртуозно описать сцену, но лучше ее показать и параллельно проговорить, чем она значима. К тому же, в видеоэссе, наверное, не получится схалтурничать. Когда много контента, самый лучший — тот, который требует усилий. Ты 100 раз подумаешь, стоит ли делиться своим офигенно важным мнением, или все-таки есть что-то более достойное, где можно копнуть глубже.В конце концов, для всего остального есть соцсети — критики тоже могут написать: посмотрел нового Ноэ, по-моему какая-то бурда. И пойти смотреть, что им интересно.Но я, повторюсь, не очень понимаю, чего на самом деле хочет «широкая аудитория»™. Мне кажется, она заслуживает лучшего.
Больше о кинокритике от Алексея Филиппова слушайте в выпусках Monday Karma:
• с Ксенией Ильиной, Денисом Салтыковым и Евгением Ткачевым;
• с Антоном Долиным;
Подписывайтесь на “Культурное кино” в Telegram и Yandex Zen и Medium