Кстати, кормили нас в отеле лучше, чем остальных, благодаря опять же Анне. Кубинский стол бедноват и не всегда был свеж. Но договаривалась Анна, и ели мы хорошо.
На следующий день из отеля съехали все 200 чилийцев, и внезапно стало тихо, мирно, спокойно и наступила благодать. Впечатления портили кучевые облака и низкое небо. Погода после шторма медленно приходила в норму.
Старая шхуна качалась на волнах, на огромном пляже кучками сидели немногочисленные туристы, ловя неяркое солнце. В феврале на Кубе обычно 30 градусов. Сегодня было едва 20.
Мы пересекли огромную дамбу в полдень и остановились на ней в одиночестве. С воды сорвалась большая стая то ли пеликанов, то ли фламинго и пронеслась над нами.
Дальнейшее путешествие с садящимся аккумулятором было забавным. Через три часа хода стало ясно, что он вот-вот сдохнет. Чтобы он совсем не сел, я менялся с Анной на ходу. Педаль газа отпускать было нельзя, заставляя аккумулятор подзаряжаться. Совсем останавливаться было опасно, чтобы не заглохнуть. Анна притормаживала, я переползал на ее место за руль. Когда я уставал - она выполняла тот же трюк. Если бы местные гаишники засекли нас в такой момент – мы лишились бы прав.
Никаких автосервисов не было, и ждать помощи было нельзя. Выкручивались сами, как могли.
Куба – совсем не маленький остров! Он огромен. Все желающие ударить автопробегом по нему – понимают это.
Анна свернула на Тринидад. Она сама никогда не была там. Вообще гаванцы считают жителей восточный Кубы кем-то вроде замкадышей. Качество дорог стало хуже, а население стало более темнокожим.
-Интересно, есть ли в Тринидаде новый аккумулятор?
Вслух подумал я.
-Я спрошу.
Анна вела, как Шумахер. Она любила скорость. ГАИ тут было мало и она не рисковала попасть на штраф.
Без нее не было бы этого путешествия и всех впечатлений. Она могла уговорить любого.
Над дорогой высоко кружили и кружили стаи черных грифов, выжидая добычу. Изредка черная точка камнем падала вниз на землю, и вслед за ней так же падали остальные птицы.
Деревья были желтыми, создавая видимость осени в феврале. Невероятно красивая природа, магистраль и никого вокруг. Показалось стадо черно-белых коров.
-Ты знаешь, что если кто-то убьет машиной крову, то его сажают в тюрьму на много лет?
Спросила меня Анна.
-Правда? Это всего лишь корова.
-Тут нет. Большая ценность. Коров берегут.
Она притормозила у стоящего у обочины крестьянина, который держал в руках большой круг сыра. После короткого препирательства мы купили этот сыр, рассчитываясь с быстро шагающим рядом парнем. Он получил деньги, снял соломенную шляпу и замахал ей нам вслед.
-Он противозаконно торгует этим… как его…
-Сыром?
-Да, сыром. Торговля с рук запрещена, но все торгуют.
Анна по дороге много рассказывала о кубинском житье-бытье. Как она была еще совсем маленькой, и СССР распался. Перестало поступать электричество, пошли перебои с продуктами и товарами. Было мрачное время. Остров сидел в изоляции. Потом прибыл последний огромный караван из Ленинграда с кучей еды и машин. Больше советских судов не было.
-Спасибо за корабль.
Просто сказала она.
-Не понял.
-Он спас нас тогда. Привез много еды. Мы выжили благодаря этому.
Память о помощи Союза была еще жива у кубинцев. Они очень благодарны за всё то, что давала Москва. Люди из России пользуются особым отношением кубинцев старшего возраста. Потом Фидель стал вносить послабления, которые позволили Канаде и многим другим иностранцам инвестировать в Кубу. Энергия снова стала подаваться в дома, стал развиваться туризм. Но за пределами Гаваны невозможно было найти даже туалетную бумагу вплоть до ухода Фиделя из власти. В начале 2000-х невозможно было найти кафе или забегаловку. Теперь, при Рауле, был местный общепит.
Но я-то приехал увидеть ту Кубу, что была когда-то. Варадеро и прочие курорты не привлекали меня. Вот такая поездка на машине с осмотром старой Кубы меня устраивала намного больше. Увидеть то, что мало кто видел – это лучший вариант для «самоходчика».
-Я тебе интересные места покажу, надо только батарею поменять.
Пообещала Анна.
Наша «Киа Рио» бодро шла по трассе, ныряя в спуски и поднимаясь на подъемах. От музыки пришлось отказаться, экономя заряд. Поэтому до Тринидада мы болтали и болтали.
Этот древний город встретил нас поздним вечером в полной темноте. Внезапное отключение света. На въезде горело два огромных костра со стоящими вокруг них людьми. Играли гитары, народ развлекался. Анна тут же уговорила местных показать нам дорогу до отеля. Шустрый мальчик-бегунок уселся к нам и показывал дорогу, делясь местными сплетнями. Свет фар выхватывал стены домов, булыжные улицы, старые здания.
Доехали мы на честном слове. Аккумулятор героически умер во дворе отеля.
Паренек оценил проблему и пообещал найти утром того, кто сможет нам помочь. В его ладонь легло несколько купюр. В темноте блеснули белые зубы.
-Грасиас!
Утром Тринидад заиграл всеми красками. Это действительно город из прошлого. Если убрать машины, и современные элементы, то тут легко можно снимать очередную серию «Пиратов Карибского моря», не тратясь на декорации.
Булыжные мостовые с плотно подогнанными камнями, характерная архитектура 17-18 века. Я с удовольствием прошелся по булыжникам и стал осматриваться. Наши желтые гаванские номера на машине вызывали у местных повышенный интерес. Нечасто сюда заезжали из столицы. Обычно туристы брали машины с коричневыми номерами серии TUR. И именно их атаковали местные в первую очередь, предлагая всё подряд. Смешно, но ко мне не лез никто.
Погода установилась, и стало тепло и хорошо. Солнце блестело бликами на море. Здесь было несколько мест, в которых бы мне хотелось побывать, но я убедился, что сам Тринидад и есть самая главная достопримечательность.
Сонная Анна поднялась и пошла за кофе. Кофе она пила много. После завтрака ее взгляд стал более бодрым. В зубах у нее задымила «Кохиба».
После мытарств с аккумулятором, я решил вопрос раз и навсегда, купив совершено новый с рук. Но цены на Кубе конские! А мой бюджет был ограничен моим же банком.
Киа завелась с полтычка. Моя подруга поговорила с местным контингентом и проложила маршрут.
-Сейчас заправимся и поедем к самой старой церкви. Сейчас туристов еще нет и пусто. Потом на пляж. Понырять с аквалангом не хочешь?
-Да чтоб я сдох! Хватит с меня.
-Жалко. А мне так понравилось.
Наша машина медленно поехала по булыжникам в центр Тринидада. Люди расступались перед нами. Жители сидели на стульях, за маленькими столами. Жизнь тут не менялась десятки лет, а может и сотни.
Анна была гидом, но ее знания на Тринидад не распространялись. Если в Гаване она заучено читала на память тексты, то здесь она была пас. Мои знания об том городе ограничивались Википедией. Но у церкви я получил исчерпывающую информацию, что это действительно самая старая церковь. Но она была перестроена после шторма, который снес старое здание примерно 2 века назад. Ступени старой церкви, как гласят предания, помнят конкистадоров.
Люблю такие темы. Так и влечет узнать что-то интересное о том далеком времени. Так и представил себе отряды в кирасах, отправляющихся отсюда на материк.
Анне вся эта история была неинтересна, но она прилежно переводила для меня.
Не то чтобы я любил церкви. Для меня оно представляло чисто исторический интерес.
Город, оторванный от всего острова почти 100 лет, жил своей жизнью, имея в качестве маршрута только море. Тут время реально замерло.
За три дня я побывал везде, а потом моя жажда приключений стала толкать меня дальше на восток. Анна нехотя согласилась, обещая мне убогие пейзажи, деградирующие поселения и нищету. Сельские районы, в которых выращивают сахарный тростник и живут в хижинах с земляным полом. Я потом побывал в одной такой хижине. Единственная ценность там была – чугунная советская сковородка.
Дороги ухудшались, и я задумывался, не пора ли нам назад. Ехать дальше не имело смысла. Но нам попался очень редкий вид кубинской действительсноти, о котором мало кто вообще знает.
Посреди тростниковых полей, разбрасывая пар и дым, медленно тащился старый паровоз по узкоколейке. За ним громыхали узкие вагоны-платформы. Снизив скорость практически до нуля, машинист дал свисток. Люди побежали через поле навстречу паровозу, залезли в единственный крытый вагончик и стали выкидывать оттуда мешки и ящики.
-Это поезд жизни. Он приезжает сюда, чтобы привезти еду и забрать готовый тростник.
Сообщила Анна, щурясь против солнца.
-Поезд жизни?
-Да, так его тут называют. Без него тут бы все померли с голоду.
Молодой кубинец рывком выкинул из вагона огромный мешок. Его подхватили и потащили подальше от поезда. Гомонящая толпа тут же разбирала «гуманитарку», одновременно успевая закидывать на платформы сахар-сырец, связками лежащий вдоль путей.
Паровозик тащился, постепенно наполняясь с/х продукцией, одаривая селян чем Рауль Кастро послал. Зрелище живописное и убогое одновременно.
Поезд ушел за холмы, оставив в небе клубы вонючего дыма.
-Тут так люди живут, другой жизни не знают.- Анна снова села за руль.- Давай обратно поедем? Только по южной дороге.
-Поворачивай.
Наша «Киа» шла обратно к Гаване по южному маршруту, выписывая зигзаги у мест, которые я хотел осмотреть. Проехал я только половину Кубы, но мне хватило. Увидел много интересного, необычного, яркого. Пережил массу впечатлений. Но понял главное - жизнь тут была тяжела. Хорошо живут тут только родственники тех, кто смылся в США на ржавой автобусной крыше, или местные партийные чиновники.
Анна всё это бесхитростно рассказывала по дороге к Сенфуэгос, лежащий недалеко от Тринидада. Погода установилась ясная и солнечная, ничем не напоминая недавгий шторм и холодный воздух несколько дней назад. Я задавал вопросы и получал ответы.
Она пошла на первую работу в какую-то госконтору с окладом в 10 КУК. (10 долларов). Невеликие деньги даже по местным меркам. Потом на Кубе организовался международный туризм, и Анна включилась в эту работу. Она водила группы туристов, знакомилась, оставляла свой телефон, а потом водила народ на свои собственные экскурсии по местам Гаваны, в которые обычно туристов не водят. Благодаря ей я заходил в старые обшарпанные дома и с удивлением видел, что внутри там вполне цивильно. Даже позолоченные краны и ванные комнаты столетней давности. Кубинская тайная жизнь, черный рынок, делали свое дело. Народ выживал, как умел. Кто-то горбаитился на тростнике, а кто-то барыжил из-под полы привезенными из Венесуэлы товарами. Тогда Чавес оказывал мощную поддержку Кастро, но далеко не все кубинцы могли так просто кататься в Каракас. Определенный контингент спекулянтов завозил, что мог.
Анна продолжала.
-Но поехать вот так, с незнакомым мужчиной на машине по Кубе – этого никто не предлагал! - Она засмеялась. – Это поначалу испугало меня, а потом я поняла, что я ничего не теряю. Мне с тобой хорошо и спокойно. Знаешь… Я сначала подумала, что ты из тех, кто приехал, чтобы ходить по дорогим клубам и снимать путан. Тут так многие делают. Пьют и никогда не уходят одни из клуба.
Анна глянула на меня.
-Почему ты решил, что я соглашусь?
Я ответил.
-Я верю в свою счастливую звезду. Когда я собирался на Кубу, то пожелал познакомиться с красивой девушкой, которая составит мне компанию и покажет здесь всё, да еще чтобы по-русски говорила. Как видишь, мое желание исполнилось.
Анна улыбнулась до ушей.
-Ты странный. Твои желания всегда сбываются?
-Нет. Только искренние.
На самом деле Анна говорила по-русски не так грамотно, как я пишу. Но я передаю смысл сказанного. Она часто делала паузы, вспоминая слова, составляла фразы. Но она меня поняла.
-Я в Гайо Гильермо познакомилась с кучей народу. Они хотят поехать в Гавану со временем, и я буду их водить, как гид. Мне будет не скучно, когда ты уедешь.
-Ты огорчаешься тому, что я уеду?
-Нет. Хотя кубинские девушки мечтают выйти замуж за иностранца и уехать отсюда подальше.
-Не хочешь за меня замуж?
-Нет. Ты не такой. Тебя нельзя любить. Ты – партнер, не больше. Когда я была юной и полюбила одного парня, то мы стали жить вместе. Но он был… как это… holgazan.
-Лентяй?
-Хуже. Намного хуже. Просто сидел дома и ничего не делал, пока я работала.
Анна увидела на обочине высокого кубинца, который не голосовал, протянув руку, как все, а просто выжидал. Он был одет в светло-зеленую форму и армейские ботинки. Черная борода и кепи однозначно выдавали в нем местного вояку.
-Подберем его? Это барбудос. Только не говори о нем про политику и не критикуй никого. Он и по-русски знает, скорее всего.
-Хорошо.
«Киа» встала на обочине. Военный, сложившись, влез на заднее сиденье, поблагодарив, и назвал место назначения Сенфуэгос. Нам было по дороге, и ехать недалеко.
Постепенно барбудос неохотно разговорился. У него был отгул, и он ехал домой.
Он кидал взгляд с меня на Анну, и в его взгляде сквозило недовольство. Я поглядывал на него в зеркало заднего вида. Он был крайне неразговорчив и отвечал кратко, парой-тройкой слов. На кубинца это было совсем не похоже. Человек вымуштрованный, дисциплинированный, немногословный. Честно говоря, я был рад, когда мы высадили его.
Анна сказала.
-Опасно тут говорить против власти и критиковать Кастро. Много soplon (стукачей). Несмотря на изменения, много людей верны Фиделю и его брату. Скорее бы уже что-то поменялось…
Она вздохнула.
-Едем до Гаваны. Но заедем в Варадеро. Мне не нравится, как ты одет. Там есть магазины.
-Зачем мне одеваться?
-Будем ходить вечером по клубам.
Я глянул на свои мятые шорты и сандалии, которые топтали разные страны, у футболки растянулся ворот.
-По крайней мере, я захватил с собой кроссовки.