Образ государя Павла I в массовой памяти потомков карикатурный. «Курносого императора» помнят как гонителя Суворова и Ушакова (хотя все это придумано после его смерти), ненавистника всего, что связано с царствованием его матери. То ли масона, то ли магистра тамплиеров, то ли просто чудака с короной на голове и обожающего все нерусское, который издавал забавные указы и гнал в Сибирь целыми полками.
Клеветники убитого царя Павла Петровича сделали все возможное, чтобы потомки согласились – да, такой горе-царь ничего иного не заслуживал, кроме как удара подсвечником в висок.
Забыты усилия Павла Петровича по созданию сильного российского флота, стремления обуздать захватническую алчность Англии, уравнения казаков в правах с русской армией, даже то, что именно он ввёл в армии единообразную шинель. Словом, Павел – это образ сатирический. Чуть ли не скоморошский.
Несчастье Павла I состояло в том, что цинизму практической политики («грязному» делу для всех времен и народов) он пытался противопоставить «книжную» мораль благородства, рыцарства и человеческой порядочности. И естественно, что его донкихотство вызывало такую же реакцию окружающего мира, как и поступки литературного героя Сервантеса.
Только рыцарские «чудачества» настоящего русского царя обсуждали все ведущие газеты Европы первого года XIX века, а не любители литературы. И мы сегодня, и цесаревич Павел Петрович в свое время восхищены легендой о том, как накануне Куликовской битвы перед войсками в чистом поле сошлись в поединке два сильнейших богатыря. От армии Мамая – богатырь Челубей, от армии князя Дмитрия – монах Пересвет. Православный воин одержал победу в честном поединке, что духовно предопределило успех русских войск. Был ли такой поединок на самом деле или это красивая сказка, выдуманная историками и художниками, кто знает? Но эта древняя воинская традиция эпохи раннего Средневековья, о которой помнили воспитатели сына Екатерины II, восхитила будущего самодержца. И за два с половиной месяца до своей гибели «русский Дон Кихот» потряс придворных европейских монархов.
Газета «Санкт-Петербургские ведомости» в № 104 от 30 декабря 1800 года сообщала жителям столицы, что рано утром 18 декабря государь Павел Петрович обратился к придворным и членам семьи, озвучив «революционную» идею. «Все международные ссоры и войны родятся от честолюбия государей и интриг министров, – сокрушался за завтраком император. – Но несправедливо допустить, чтобы их подданные лили свою кровь и терпели разорение от этих ненужных им войн. Предложил бы всем враждующим с нами государям обратиться для поединка, каждый со своим первым министром вместо секунданта. Обещаю встретить их со своим министром с оружием в руках!»
Петербургская газета попала на глаза датскому послу Розенкранцу. Он-то и сообщил об этой международной инициативе в европейской печати.
Идею русского царя с комментариями опубликовали английские, французские, немецкие газеты. Все комментарии юмористические.
Но вдруг тишина. Редакторы и коронованные насмешники испугались, что их народы-читатели, осознав справедливость требований русского царя, потребуют от своих королей и министров принять вызов. Дескать, считаете, ваше величество или господин премьер-министр, что с Россией надо воевать – вот и иди и воюй! Лично. Со шпагой в руках. На плацу у Инженерного замка в Петербурге. И это обращение Павла забыли – не было ничего такого, и быть не могло!
Положа руку на сердце, разве предложение Павла I было несправедливо и для начала XIX века, и для начала XXI века? Неосуществимо – да! Но справедливо. Павел I наивен, но честен.
Увы, часто эти качества в человеке неразрывны. Историки приводят убедительные аргументы в пользу того, что император был информирован о заговоре, который готовил против него его выдвиженец граф Пален. При молчаливом согласии его сына Александра. Знал, но ничего не предпринимал. Просто потому, что окончательно не поверил, что его сын и верный присяге генерал способны на такое преступление. Искренне не поверил. На то он и идеалист.