Он остановил меня на засыпанной снегом аллее подмосковного детского лагеря, где отдыхали дети из Донбасса. Спросил: «Вы из Донецка?»
Текст: Марина Бережнева, фото: Александр Бурый
– Да, – ответила я незнакомому седовласому мужчине с внимательными и грустными глазами.
– Тогда, возможно, вы сможете передать мои пожелания правительству ДНР, возможно, там удастся создать промышленное производство музыкальных инструментов?
Тема разговора застала меня врасплох. Да и времени на долгие беседы не было, поэтому я пообещала Владимиру Кузьмичу – так представился собеседник, – что мы с ним еще обязательно встретимся и поговорим. На прощание он протянул мне визитку с ярко-желтой балалайкой и необычной фамилией, врезавшейся в память, – Люткус.
СЕМЬДЕСЯТ ЛЕТ ТРУДОВОГО СТАЖА
Встретиться удалось только летом. После карантина. В маленькой квартирке Владимира Кузьмича состоялся обстоятельный разговор о нем самом и о том, что стало делом его жизни – о создании народных музыкальных инструментов. Хозяин квартирки все выносил и выносил на кухоньку панельной многоэтажки сияющие лаком и поражающие тонкой резьбой балалайки, домры, гитары. Мизерную часть того огромного оркестра, что за долгие годы создали руки мастера.
Говорили о многом. Очень впечатлил рассказ о трудном военном детстве. Так получилось, что в 1941 году мама четырехлетнего Вовки, оставив его в детском доме в Кашире, ушла на фронт. Она последовала примеру своих сестер, которые тоже пошли воевать.
В Кашире впервые мальчишка увидел, как провожали из соседнего госпиталя выздоровевших раненых – с балалайкой. Может, это детское воспоминание о звонком, ярком инструменте и стало определяющим в его жизни.
Несмотря на то, что в детский дом родители регулярно присылали деньги на питание для Вовки, мальчишка чуть не умер с голоду по вине нечистых на руку сотрудников детского учреждения. Когда мама в 1943 году забрала сына из детдома, он был очень истощен. Мальчика переправили к бабушке, у которой подросток стал совсем неуправляемым.
– А знаете, в этом году исполняется семьдесят лет моему трудовому стажу. – Владимир Кузьмич прихлебывает чай и улыбается, наслаждаясь нашим с фотографом потрясением.
Дело в том, что не испытывавший рвения к наукам Вовка Люткус в неполные 14 лет был отправлен родителями работать. Куда? На фабрику музыкальных инструментов. Случилось это в 1950 году.
– Ну, профсоюз разрешил. Мы с мамой ездили в профсоюз. Мне разрешили сначала учиться. А потом, когда мне исполнилось 14 лет, уже пошел практический процесс работы. В то время все делалось кустарно, а чтобы механизировать процесс, не хватало грамотешки, – рассказывает Владимир Кузьмич. – И когда я это понял, то поступил в вечернюю школу и окончил ее, а затем поступил в институт, чтобы реформировать именно этот вид деятельности.
ГРУСТНАЯ ИСТОРИЯ
Московская экспериментальная фабрика музыкальных инструментов (МЭФМИ) была основана в столице еще в 1930-е годы. В тот период, когда туда пришел на работу Володя Люткус, фабрика была уже предприятием, выпускавшим широкий ассортимент музыкальных инструментов – от гитар и баянов до балалаек и домр. Некоторые инструменты шли на экспорт. В 1970–1980-е годы фабрику возглавлял Альфред Гинзбург – еще одна легенда советского мира музыки.
А инструменты, созданные руками Владимира Люткуса, легко «приживались» во многих музыкальных коллективах – от Ансамбля имени Александрова до Калужского муниципального оркестра.
К сожалению, в 1990-е годы фабрика, как и многие другие предприятия, погибла. И погребла под своими руинами мечту Владимира Люткуса о налаживании промышленного производства музыкальных инструментов. И надо признать, что сегодня, в век высоких технологий, в такой сфере, как производство музыкальных инструментов, Россия, увы, отброшена в эпоху кустарей и мелких мастерских. В них, конечно, порой изготавливаются настоящие шедевры, но они физически неспособны выдать качественный массовый продукт.
Владимира Кузьмича это обстоятельство заставляет снова и снова возвращаться к больной теме. Он уверен, музыкальные инструменты у нас в стране можно и нужно производить. Причем не только кустарно – в мастерских, разбросанных по всей России, – но и налаживать промышленный выпуск качественных недорогих инструментов. Ведь они необходимы для музыкальных школ, детских оркестров.
– Я считаю это преступлением – все перевести на кустарный лад! – горячится мастер.
Он вложил немало сил и труда в то, чтобы музыкальный инструмент стал доступным практически любому человеку. Для того чтобы сделать свою мечту былью, Владимир Кузьмич поступил в вуз, а затем перешел на работу в НИКТИМП – Научно-исследовательский и конструкторско-технологический институт музыкальной промышленности.
Но никакие исследования не смогли побороть законы экономики. Поставщики, снабжавшие древесиной фабрику музыкальных инструментов, перейдя на коммерческие рельсы, посчитали дальнейшие поставки нерентабельными. Государству в 1990-е было не до музыкальных фабрик. Да и сегодня особого интереса к отрасли оно не проявляет. Как уже говорилось, в России производство остается кустарным, и дошло даже до того, что балалайку – исконный русский инструмент – закупают порой в Китае и Португалии! Ведь минимальная цена приличной балалайки российского производства колеблется от 10 до 25 тысяч рублей. Для родителей учеников музыкальных школ это значительная сумма, да и для самой школы, возжелай она организовать оркестр народных инструментов – тоже. Но мастеров мало, молодых мастеров почти совсем нет. А производительность одного мастера-профессионала – одно-два изделия в месяц. Это капля в море. Одно слово – печаль…
Очень красивые инструменты демонстрирует нам Владимир Кузьмич. Мы вертим в руках покрытые резьбой инструменты, восхищаясь кропотливостью работы. Но наше восхищение не радует мастера.
– Я сейчас кустарь, кого я могу родить еще? Такого же кустаря! – возмущается Люткус, человек, на счету которого десятки патентов на изобретения.
РЕЗЬБА ПРОТИВ СКОЛЬЖЕНИЯ
Первым стал в 1973 году патент на банджо-гитару: Владимир Люткус придумал, как с помощью синтетической пленки на деке добиться более яркого звучания инструмента. Дальше были еще патенты, каждый из которых был направлен на оптимизацию или улучшение качества создаваемых инструментов. Важной своей наработкой Владимир Кузьмич считает включение резьбы в технологический процесс изготовления мандолины.
– Почему резьба? Во время игры гладкий корпус мандолины скользит по фраку. До того, как я применил этот способ, многие музыканты использовали наклеенный на корпус инструмента поролон или липкую ленту, но это демпфер, который искажает звучание, – объясняет мастер. – Резьба устраняет этот недостаток, да и внешний вид изделия улучшается… Потом я патентовать изобретения перестал, потому что при советской власти 120 рублей нам платили за изобретение, а если оно успешно внедрялось – еще больше… А сейчас ты еще сам должен заплатить, чтобы зарегистрировать изобретение. И уже в 1990-х патентовать изобретения в нашей сфере перестали практически все мастера.
Мы продолжаем беседовать и рассматривать уникальные изделия Люткуса. Узорное покрытие одной из балалаек кажется созданным с помощью выжигания. На ней – цветы и травы, медведь и березы.
– Одно из моих изобретений – холодное выжигание, – с гордостью рассказывает Владимир Кузьмич. – Оно полностью исключает детский травматизм – ожоги, поражение электрическим током. Делается с помощью шариковой ручки с черной пастой. Почему нельзя выжигать узор выжигательным аппаратом? Потому что разрушается клеточная структура древесины!
О детях Владимир Кузьмич упомянул неслучайно. Более восемнадцати лет Люткус занимался с детьми московской общеобразовательной школы №16 художественной и пропильной резьбой. Образцы работ его воспитанников поражают своей сложностью и совершенством. Да и наше с ним знакомство состоялось в детском лагере, где он занимался с ребятишками.
Но, к сожалению, практически никто из ребят пока не выбрал своей стезей то, что когда-то полностью захватило трудного подростка Володю Люткуса. И все-таки он не теряет надежды, что когда-нибудь в ближайшем будущем сойдут с конвейера балалайки и домры российского производства, сверкая лаковыми боками, поражая великолепием узоров, благородным тембром и богатым звучанием.