В перестройку качалок стало очень-очень много. И они с трудом вмещали всех желающих. К штанге или тренажеру каждый день выстраивалась очередь. Продолжаем авторский материал Александра Зайцева.
Качалки того времени можно разделить на две категории: те, что располагались в подвалах (таких было большинство), и те, что находились выше уровня земли. В подвалах, конечно, был самый хардкор: низкие потолки, плохая вентиляция, зимой холодно, летом жара.
Те, что наверху (как правило, в спортивных клубах на первых этажах домов), были больше похожи на современные. Там был (или бывал) свет, воздух, и было меньше ада. Чем более неформальной была качалка, тем больше на ее стенах было постеров с Арнольдом, Сильвестром и другими героями железного мира. Иногда встречались самодельные плакаты мотивирующего или комического содержания. К концу 1980-х уже можно было встретить тренажеры промышленного производства, не только гири, штанги и самодельный инвентарь.
Качалка для многих была клубом. Если кто-то попадал туда «за компанию», чтобы не отставать от приятелей, то и ходил туда ради компании — дело в ту пору довольно распространенное. Это обычно приводило к тому, что разговоры и шутки длились дольше рабочих подходов, некоторые вообще не притрагивались к штанге или делали это изредка. Вторая половина 1980-х была временем повышенной уличной агрессии, назовем это так. Это означает большое число воинственных гопников в городах, конфликты между районами. Зайдя не в свой двор, можно было оказаться сильно избитым. Даже в своем районе вы могли наткнуться на отряд настроенных на битву пришельцев из соседнего города: например, Люберец, если дело происходило в Москве, или Набережных Челнов, если дело происходило в Казани. Поэтому компании и совместное посещение качалки были весьма на руку.
Зато за компанию, может быть, придется и выпить водки после тренировки, что сегодня, в эпоху фитнеса, звучит чудовищно. Помню, как приятель рассказал, что его старший брат с друзьями отпраздновали достижение своими бицепсами рубежа в 40 сантиметров несколькими литрами спирта «Рояль».
После алкоголя случались и драки, и гопничество, но мои знакомые качки такого не одобряли, называя почему-то эту категорию спортсменов «подымателями». «Качаются, чтобы потом прохожим морду бить, идиоты». В моем районе избиение металлистов не практиковалось, разве что совсем в белой горячке. Качки и сами слушали Iron Maiden и Manowar.
В темных углах качалок одержимо работали над своим телом фанатичные одиночки — у них была другая мотивация: отчаянная борьба с собственным физическим несовершенством. И была, конечно, высшая каста: большие — огромные — уважаемые люди. Кто-то из них серьезно готовился к соревнованиям, кто-то поддерживал форму, кто-то являл собой отсутствие всякой формы — страшную стероидную гору мяса. У них были свои компании, были среди них их и отрешенные одиночки.
Женщин в тех качалках было очень мало или не было совсем. Если сегодня тренажерные залы в больших городах — это прежде всего бизнес, то в 1980-х их открывали энтузиасты. Нужно было получить разрешение в какой-нибудь покровительствующей организации — комитете комсомола или, по крайней мере, в жилищной конторе — и своими силами оборудовать помещение. С посетителей взималась необременительная и смешная по нынешним меркам ежемесячная плата. В советские времена делать деньги на подобном было опасно: могли посадить за незаконное предпринимательство. А с наступлением перестройки качалки уже могли стать источником дохода для тех, кто их содержал. Некоторые залы появлялись в результате самозахвата. Приходит милиция в якобы пустующий подвал, а там уже плакаты Арнольда, и парни жмут 200 от груди.
Случались совсем безумные вещи: чтобы устроить тир и качалку в нашей школе, инициативные люди решили увеличить подвал, то есть просто срыли пол на полтора метра вглубь. Через какое-то время приехала комиссия и с ужасом увидела, что фундамент здания почти обнажен. Подвал закопали обратно.
Олдскульные залы по-прежнему можно найти почти в каждом городе, и уж точно в Люберцах. В Москве такой зал есть, например, недалеко от станции метро «Тимирязевская». В старом клубе «Белые медведи», расположенном недалеко от метро «Аэропорт» в здании, напоминающем бойлерную, рассказывают легенду, что в 1980-х здесь жал Арнольд, приехав в Москву на съемки «Красной жары». Сегодня это вполне современный зал с массой тренажеров.
В 1980-х годах культуристы уже не считались замкнутыми на своем великолепии нарциссами-отщепенцами, теперь образ качка ассоциировался с некоторой воинственностью и волей к «порядку». Во многом благодаря подмосковному городу Люберцы. Это был не единственный город, молодежь которого ходила в качалки, чтобы потом бить неформалов (смотри, например, снятый в Белоруссии фильм «Меня зовут Арлекино»), но именно Люберцы дали этому феномену название. Любера целенаправленно приезжали в Москву, чтобы бить металлистов, панков, хиппи, брейкеров. «Драка — это веселье», — так подытожил свой опыт знаменитый матвеевский качок по прозвищу Балда.
В перестройку появилось много новых слов, в том числе «рэкет», то есть незаконное взимание оброка с предпринимателей. В лихие 90-е его переделали на славянофильский лад: крышевание. В общем, многие качки, как и борцы, боксеры и штангисты, «ушли в криминал»: крупные габариты поначалу очень ценились, пока дело не дошло до огнестрельного оружия.
Отличие старых качалок от современных фитнес-центров в том, что там всегда возникала своеобразная общность — почти субкультура. В олдскуле было принято здороваться со всеми присутствующими за руку — не важно, кто перед тобой: метановый монстр или дрищ; и тем более не важно, знаком ли ты с ним или нет. В нынешних спортзалах такое случается крайне редко: каждый сам по себе, отрешен, заходит в зал и выходит из него, словно не замечая других.
Рано или поздно — как правило, рано — перед посетителем качалки вставал вопрос спортивного питания и препаратов. Первое, что он слышал, — протеин. И начинались поиски протеина, поездки за стремными белковыми порошками в подвальные магазины на окраинах. «Мега бласт», «Мега масс», вкус персика, вкус шоколада… Кто-то вдруг сообщал, что где-то на Первомайской продается 80-процентный протеин для космонавтов, и весь зал собирался в дорогу. Но это уже в 1990-х, а в советское время гонялись за детским питанием с повышенным содержанием белка и легендарными протеиновыми смесями «Энпит».
Слово «метан» появилось в нашем школьном лексиконе наравне с такими словами, как «банка», «бита» (бицепс), «жим» и так далее. Это говорит о том, что запрещенный ныне во многих странах анаболический стероидный препарат метандростенолон употреблялся бодибилдерами нашего района как нечто самой собой разумеющееся.
Как и везде, сейчас есть люди, ностальгирующие по старым подземным качалкам, кто чувствует себя в комфортных фитнес-залах как тигр в клетке. Но места, где сохранился «дух старой школы», где почти нет презренных тренажеров и много свободных весов, ржавого железа и старых выцветших постеров на стенах, остались и до сих пор. Кто ищет, тот найдет.