Во второй части статьи стоит поговорить о роли и историческом характере второго по значимости после царя героя - его двоюродного брата, удельного князя Володимра Андреевича Старицкого (обращение к нему во всех документах было как раз Володимир). О его казни "смертным упоением" скажу в заключение материала, а сначала, как водится, речь пойдет о его реальной истории и предистории такого трагического конца. В тексте будут использованы отрывки из драматической поэмы "ЦАРЬ ИОАНН ПЕРВЫЙ ГРОЗНЫЙ. Борьба за Русь".
Злоключения Старицких князей начались задолго до изображенных в фильме событий.
По смерти в.к. Василия Ивановича на Руси чуть не наступил очередной династический кризис. Брат покойного и дядя 3-х летнего Иоанна князь Юрий Иванович Дмитровский, считавшийся основным претендентом на престол все бездетные годы правления Василия, вполне мог совершить перворот, несмотря на крестоцеловальную присягу брату.
ЧАСТЬ I. ГЛАВА 2
Кремль, палаты Елены Глинской. У правительницы Глинский, Захарьин, Воронцов и Шигона. 1533 год, 10 декабря.
Глинский
Едва похоронили твоего
Почившего супруга,
А брат его уже мутит бояр.
Елена
Который? Юрий?
Захарьин
Да, Юрий. К себе зовет отъехать Шуйских – Андрея и Ивана
Елена
Зачем?
Шигона
Известно дело.
Он ищет государства
Под Великим князем.
А без твоих детей
Он сел бы на престол
Как старший брат.
Топить пора котят,
Пока они малы.
Потом всегда труднее.
Глинский
Нельзя же отпускать
Так князя из Москвы.
Отъедут Шуйские,
Потянутся другие.
Переметнутся люди –
Их приучать умеет –
Он укрепится в силе,
Тогда не сдобровать –
Не можно отпускать.
Елена
Он целовал же крест –
Под сыном не искать
Великого княженья.
Воронцов
Послушай дядю.
От клятв легко отречься,
Мол, взяли слово силой.
Престол всех клятв дороже…
Захарьин
А кто забыл – напомню:
Их дед Василий Тёмный,
Что свергнут был Шемякой,
Лишь крестным целованьем
Остался средь живых,
Хотя среди незрячих.
Отнявшися от клятвы,
Вернул престол московский
Елена
Так как же мы поступим?
Он деверь мне,
И близкая родня…
Глинский
Послушай же меня!
Родство и власть –
Как соль и сласть.
Нам Юрия поймать
И посадить за сторожи.
Сказано - сделано. Юрий Дмитровский (действительно ли он сам искал государства под Иоанном, действовали от его имени бояре или был оклеветан перед опекунским советом, стало неважным) не успел отъехать с поминок по брату, как был арестован на десятый день после его смерти и посажен в тюрьму, а именно в Набережную палату одной из стрельниц (башен) Кремля (где сидел до него Дмитрий Внук - интересующийся читатель без труда найдет о нем информацию в интернете - и куда вскорости будет посажен сам Михаил Львович Глинский), откуда уже не выйдет. Альтернативным и последним претендентом на престол автоматически становится шестой младший сын в.к. Ивана Васильевича и Софьи Палеолог - удельный князь Андрей Старицкий, брат в.к. Василия Ивановича и дядя будущего Грозного.
До поры князь сидел у себя в Старице с женой Ефросиньей (Ефросинья Андреевна урожденная Хованская из рода Гедеменовичей) и радовался семейному счастью - в 1533 году у них родился единственный сын Владимир. Но в начале 1537 года резко осложнилась обстановка на южных границах: "...учали вести приходити... что збираетца казанский царь [Сафа-Гирей - Д.Д.]... а помышляет идти на костромские места и на галичские" (Летописец начала царства). Андрея Старицкого вызывают в Москву "казанского для дела". Но, зная неприятную манеру правительницы Елены Глинской морить голодом в застенке своих деверей, Старицкий посылает часть своей дружины в Коломну, а сам ехать в Москву очередной раз отказывается, ссылаясь на болячку "на стегне" (бедре), похожую на ту, от которой за три месяца "сгорел" его старший брат в.к. Василий Иванович. Но если осенью 1536 года отговорка срабатывала, то весной 1537 года, особенно после того, как присланный из Москвы врач Феофил" признал болезнь "лёгкой", Елена Глинская заподозрила Старицкого в намерении бежать в Литву, а Старицкий, как говорилось выше - в намерении его устранить. В итоге, как пишет летописец: "Того же лета здумав великая княгиня Елена з бояры имати князя Ондрея Ивановича, брата великого князя Василья Ивановича и посла по него в Старицу" (Вологодско-Пермская летопись).
Дожидаться ареста в Старице князь не стал.
ЧАСТЬ I. ГЛАВА 6
Ефросинья
Теперь ты видишь, мой супруг,
Не нами брошен жуткий жребий,
Не нами выбран этот путь.
Сидеть нам всем семейством в крепи,
Иль волей волю перегнуть.
Коль нам свобода дорога,
То, не боясь людских потерь –
Поднимем Новгород и Тверь
На их старинного врага – Москву.
На весь литовский род.
Пиши же грамоты скорей
Боярам в Новгород, в погосты,
И обещай им от щедрот
Не службы Глинской, а своей –
Всё сложное решают просто.
У каждой власти свой предел –
Чуть-чуть Челяднин не успел
Приправить пир Елены острой
Настойкой Шуйского.
Тот мёд
Литовку подлую уймёт,
И я молюсь на медоноса.
Нам нужно только выиграть время,
А там посмотрим, чья возьмёт.
А за волчицей – и волчонка!
Андрей
Ну что же. В стремя!
Бери детей, казну, иконы,
Оставь весь хлам.
Выходим завтра на рассвете
В Бориса день и Глеба,
Святые предки в помощь нам,
И помощь эта с неба.
Итак, князь решил рискнуть пойти на открытый мятеж:
"И князь Ондрей Иванович послышел то, что великая княгини з бояры думаетъ, а хотят его имати, и князь Ондрей Иванович и з своею княгинею, и з князи, и з бояры, и со всеми своими людьми из Старицы выехал, а пошол к Новугороду къ Великому. И князь великии и великая княгини послали за ним боярина своего князя Микиту Васильевича Оболенского Хромого да боярина же своего и конюшего князя Ивана Федоровича Оболенского Телепнева Овчину, а велели его к себе звати, чтоб он шол на Москву, а князь великии его пожалует и вотчины ему придаст" (Вологодско-Пермская летопись).
Не дойдя но Новгорода, князь "бысть в Тухолех" (Повесть о поимании Андрея Старицкого). Именно в этом местечке, в 50 километрах от В. Новгорода, под "Лютовой горой" 18 мая 1537 года выстроились две рати - мятежная и правительственная.
Но решительной битвы не произошло - стороны начали переговоры. Как пишет "Повесть о поимании Андрея Старицкого", великокняжеские воеводы "дали правду князю Ондрею Ивановичу и крест целовали на том, что великому князю Ивану Васильевичу и матери его... Елене князя Ондрея Ивановича отпустить на его вотчину и с его бояры и з детьми боярскими со всем невредимо". Вряд ли Старицкий до конца поверил, но выхода, как видно, не было - Новгород вместо ожидаемой помощи выставил против него заслоны, а в Литву уйти без большой крови уже не получалось.
Но поверил и сложил оружие. Как сразу оказалось - зря. Конюший и фаворит Елены Глинской князь Иван Овчина Телепнёв-Оболенский, давая крестоцеловальную клятву, ничтоже сумняшеся превысил свои полномочия ради "политической целесообразности". Еленой Глинской была за это наложена "словесная опала великая", иными словами, правительница всего лишь отругала своего фаворита. Зато Андрея Старицкого без лишнего шума заключили в тюрьму на второй день по приезду в Москву: "И приехал князь Ондреи Иванович на Москву июня, в четверг, а в суботу князь великии Иван велел князя Ондрея поимати, и на очех у великого князя не был, и посадил его в крепь на задней двор в полату, где сидел братъ его князь Юрьи Иванович, а княгиню его и съ сыномъ посадили на Берсеневском дворе"(Вологодско-Пермская летопись). Вторая Новгородская летопись вносит интересное уточнение: "Того же лета поимали князя Ондрея Ивановича... великая княгиня Олена, да митрополит Даниил". Очевидно - митрополит освободил Глинскую и Овчину от греха ложного крестоцелования, и сразу после этого привезенный накануне в Москву Андрей Старицкий был посажен в ту же Набережную палату, где за четыре года до этого был заморен его старший брат Юрий Дмитровский. Князь Андрей Старицкий умер так же - " в нуже страдальческой смертью" 10 декабря 1537 года. Был похоронен традиционно в Архангельском соборе рядом с братом Юрием Дмитровским, причём летописец приводит любопытную подробность: "на мертвом и железы отерли", то есть с кожи пришлось стирать следы железных оков. *
Ефросинья же с сыном Владимиром сидела под домашним арестом в Кремле "на Берсеневом дворе", откуда была выпущена только в 1541 году по ходатайству князей Василия (Немого) и Ивана (Губка) Шуйских и печалованию митрополита Иасофа. Старицкий удел был возвращён.
С той поры, как легко понять, Ефросинья воспитывала сына в ненависти к погубителям его отца и её мужа Андрея Старицкого, несмотря на то, что оба были у царя в большой чести**. Эта ненависть, спресованная годами и соединённая с недюженным умом и высокородностью, блестяще показана в сериале актрисой Людмилой Черковой, воплотившей образ княгини Ефросиньи (пожалуй, единственная бесспорная актёрская удача сериала).
Второй династический кризис разгорелся уже в затронутое в сериале время - когда царь Иоанн Васильевич заболел "тяжким огненным недугом" в марте 1553-го года. Но даже тяжёлая болезнь не может объяснить, почему мятущийся в полубреду 23-х летний царь выглядит на 40 с лишком лет. Бояре отказались было присягать "пеленочнику" Дмитрию - первенцу Иоанна - "мятеж, велик и шум и речи многия в всех боярех, а не хотят пеленечнику служит". Боярин Федор Адашев, отец входящего в "Избранную раду" Алексея Адашева, чётко понимая, что реальная власть перейдёт в руки клана брата царицы Захарьиных, без околичностей заявил: "Сын твой, государь еще в пеленках.. а мы от бояр в твое малолетство беды многие видали". Знать, пережившая правление Елены Глинской не хотела повторения подобного режима, допуская к власти царицу Анастасию Романовну и ее родню. Но к присяге в Передней избе колеблющихся бояр приводил (причем дважды) не Федор Адашев и тем более не Алексей, сын его, и не митрополит Макарий, а князь боярин Владимир Иванович Воротынский (средний сын князя И. Михайловича Воротынского, брат знаменитого воеводы Михайло Воротынского, прославившегося в битве при Молодях) вместе с боярином Иваном Федоровичем Мстиславским и дьяком Посольской избы И. М. Висковатым, которых вообще в сериале не видно. Это вызвало формальный протест - князь Иван Михайлович Шуйский отказался от присяги: «Им не перед государем целовати не мочно; перед кем им целовати, коли государя тут нет?" Но князь Владимир Старицкий отказался присягать младенцу-племяннику уже по существу и даже угрожал Воротынскому немилостью. Ефросинья была ещё строже - ближние бояре трижды ходили к ней на двор, прежде чем она согласилась скрепить крестоцеловальную запись княжеской печатью. Более того, доподлинно установлено, что в Москве в эти дни были собраны старицкие боевые холопы, сама Ефросинья, пользуясь "шатанием" бояр, активно вербовала многих из них на службу своему сыну. Власти получили сведения о ее тайных сношениях с князьями Щенятевым, Турунтай-Пронским, Куракиным, Дмитрием Немым, Серебряным и «иными многими», Как сообщил князь Семен Звяга: «а ко мне на подворье приезживал [человек - Д.Д. ] ото княгини Офросиньи и ото князя Володимера Ондреевича, чтобы я поехал ко князю Володимеру служити, да и людей перезывал» (Русский летописец). Подобное предложение было сделано в том числе и самому конюшему Фёдорову-Челяднину. Но последний не только смог от него отказаться, но и поспешил с доносом к царю и "сдал" ему содержание крамольных речей: «Ведь де нами владети Захарьиным, и чем нами владети Захарьиным, а нам служити государю малому, и мы учнем служити старому — Володимеру Ондреевичу». Ничего этого в сериале не показано или показано с точностью наоборот.
Семья Старицких не упускала возможности извести ненавистный род Иоанна Грозного.
Внешне пока ещё ничто не омрачало отношений между Грозным и его братом. В марте 1563 г. Грозный по пути в Москву остановился в Старице и «жаловал» Старицких, «у них пировал». Затем в конце мая он уехал в Александровскую слободу и пробыл там почти два месяца. Именно в этот период власти получили донос, положивший начало розыску об измене царского брата. Доносчик - некий Савлук Иванов служил дьяком у Старицких и за какие-то провинности был посажен ими в тюрьму.
Можно предположить, что дело было связано со смертью царевича Василия Ивановича, умершего во младенчестве 3 мая 1563 года — единственного ребёнка Иоанна Грозного и Марии Темрюковны. Не случайно же месяц спустя после его смерти, в июне по доносу Саблука Иванова — дьяка князя Владимира, начался сыск по делу княгини Ефросиньи Старицкой и её сына Владимира по обвинению в злом умысле против царской семьи.
Из темницы Савлук ухитрился переслать царю «память», в которой сообщал, будто Старицкие чинят государю «многие неправды» и держат его, дьяка, «скована в тюрьме», боясь разоблачения. Иван велел немедленно же освободить Савлука из удельной тюрьмы. Доставленный в Александровскую слободу, дьяк сказал на Старицких какие-то «неисправления и неправды». «По его слову, — сообщает летопись, — многие о том сыски были и те их неисправления сысканы».
Розыск об измене Старицких тянулся все лето. С начала июня и до 17 июля царь безвыездно находился в Александровской слободе. Иностранным послам в Москве объявили, будто государь с боярами уехал в село «на потеху». В действительности царь был занят розыском измены в семье. В связи с этим в Слободу прибыли митрополит и руководство Боярской думы — бояре князья Иван Бельский, Иван Мстиславский, Иван Пронский, давний враг Старицких Данила Романович Юрьев-Захарьин и дьяк А. Щелкалов (его в сериале играет талантливый и звёздный Владимир Стеклов, но сама роль влиятельнейшего дьяка сведена к писцу)
Вина князя Владимира оказалась столь значительной, что царь отдал приказ о конфискации Старицкого княжества и предании суду удельного владыки. Судьбу царской родни должно было решать высшее духовенство. (Боярская дума по причине неподсудности членов царской фамилии в суде формально не участвовала). На соборе царь в присутствии князя Владимира огласил пункты обвинения. Митрополит и епископы признали их основательными, тем не менее приложили все усилия к тому, чтобы положить конец формальному расследованию.
Конфликт был улажен чисто семейными средствами. Царь презирал брата за «дурость» и слабоволие и проявил к нему снисхождение. Он полностью простил его, вернул удельное княжество, однако при этом окружил людьми, в верности которых не сомневался. Понимая роль истинного вдохновителя злокозненных умышлений, устранил Ефросинью со светской политической доски и заставил принять постриг. Удельная княгиня приняла имя старицы Евдокии и стала жить в Воскресенском Горицком монастыре, основанном ею самой неподалеку от Кириллова. Опальной монахине позволили сохранить при себе не только прислугу, но и ближних боярынь-советниц. Последовавшие за ней слуги получили несколько тысяч четвертей земли в окрестностях монастыря. Воскресенская обитель никак не могла служить для Евфросиньи тюрьмой. Изредка ей позволяли ездить на богомолье в соседние обители. Под монастырской крышей старица собрала искусных вышивальщиц. Изготовленные в ее мастерской вышивки отличались высокими художественными достоинствами.
Ну, и наконец, о казни Владимира Старицкого в седьмой серии.
ЧАСТЬ II. ГЛАВА 22
Ямская станция Богано по дороге на Александровскую Слободу (между Троицко-Сергиевским монастырем и Переяславлем-Залесским). В почтовой избе князь Владимир Старицкий с княгиней Евдокией и детьми, 9 октября 1569 года. Дети – сын Василий, старшая и младшая дочери Марии шумно ловят случайно залетевшую в окно ласточку.
Евдокия
Когда б уснуть,
Да давит сердце,
Гложет грудь,
Предчувствуя беду.
Куда мне деться,
В дороге в Слободу,
Я извелась от страха –
Зачем мы вдруг царю?
Зачем? И дети…
Вон залетела птаха
В окно не зря,
К несчастью это.
Владимир
Не верь пустой примете,
Все сродника – царя
Обиды миновали.
Гони тревогу прочь,
Худое не пророчь,
В чести я, не в опале,
А новых вин не знаю.
А будь моя вина…
- - - -
Того царь не отнимет,
Что Бог не положил.
Ему лишь ткать судьбу
Дано на человечьих пяльцах.
А помнишь Старицу,
Пиры с царём, гульбу?
Так разве ж он забыл,
Так разве не уважит?
Жена Владимира Евдокия (урожд. княжна Одоевская, кузина Андрея Курбского) не зря чуяла беду - смертная чаша в прямом смысле была уже уготована её любимому мужу, но только ему. Пискаревский летописец рассказывает о том, как в 1569 году «положил князь велики гнев свой на брата своего князя Володимера Андреевича и на матерь его. И посла его на службу в Нижней, а сам поеде на Вологду. И побыв тамо и поеде с Вологды к Москве. А по князя Володимера посла, а велел ему быти на ям на Богону и со княгинею и з детьми. И поиде с Москвы в Слободу и из Слободы, вооружася все, кобы на ратной. И заехал князь велики на ям на Богону и тут его опоил зелием". Обратите внимание - это была сознательная казнь "напоением смертным", а не нечистые игры опричников с подменой святой воды. И казнь эта была назначена, так сказать, "по совокупности" заслуг, описанных выше плюс последнее дело об отравлении (отсюда и форма казни) царской семьи через повара Моляву, якобы подсыпавшего яд в рыбу (а не в мёд, как говорит сериальный Грозный), поставляемую к царскому столу (цена покушения - 50 рублей, выплаченных Старицким ). Весьма любопытна и версия без всякого порошка, а сознательной замены одного вида сельди на другой.*** К тому же часто забывают, что за месяц до казни умерла от яда вторая жена Грозного - Мария Темрюковна (6 сентября 1569 года).
Сложите всё вместе: нежелание присягать его сыну-наследнику и интриги вокруг престолонаследия, гибель первенца Дмитрия***** (еще одна ложь про Грозного, который не то, что не задушил кормилицу, утопившую ребенка в Шексне, но и вообще не начинавший следствие, усмотрев "Божью волю" и "наказание за грехи"), заговор Фёдорова - Челяднина с Владимиром Старицким в качестве знамени и боярского царя, подозрительная гибель младенца Василия, очевидное отравление первой и второй жены - всё это системное противостояние не могло не привести к трагическому финалу и гибели кого-нибудь из братьев. Грозный просто перестал испытывать судьбу.
Так или иначе, приговор был вынесен, и князь Старицкий выпил яд не случайно, а сознательно приняв смерть. Евдокия пила уже по обещанию супругу не расставаться с ним ни в жизни, ни в смерти.
ЧАСТЬ II. ГЛАВА 22
Евдокия (вырывает кубок из рук Владимира и допивает зелье)
Но горше смерти мне разлука
С желанным преданным супругом!
Бог дал нам вместе умереть –
В любви сладка и смерть!
Но дальше начинается чистая карамзинщина.
В том же Пискаревском литописце читаем: "И заехал князь велики на ям на Богону и тут его опоил зелием и со княгинею и з дочерию большею. А сына князя Василия и меньшую дочь пощадил"
В фильме яд выпивают все, причем Евдокия заставляет выпить зелье и дочь Марию и сына Юрия (судя по возрасту). Но о последнем в летописях ни слова, в отличие от вышеупомянутого другом сыне князя от первого брака с Евдокией Нагой - Василии (в 1569 году - 17 лет). И вообще, дочь там одна, хотя должно было быть обе-две Марии и Евдокия (родные) и Евфимия (от первого брака кн.Владимира). За что сценаристы казнили кн. Юрия руками его матери? Всё равно переплюнуть Карамзина, "убившего" всю семью Старицких и тем доказавшего, что жизнь есть и после смерти, не получилось.****
Читать некоторые главы из поэмы "ЦАРЬ ИОАНН ПЕРВЫЙ ГРОЗНЫЙ"
Приобрести поэму по цене издательства
Буду признателен за лайки и толковое обсуждение. Прошу в историческом запале не опускаться в комментариях до обсценной лексики, проявлять вежливость по отношению к Грозному, автору и друг другу. А кто не усрамится злобесного лая - в бан без упреждения.
*Для полноты картины нужно сказать, что по смерти великой княгини (3 апреля 1538 г.) власть перешла к уцелевшим членам семибоярщины во главе с Шуйскими. Они не преминули расправиться с Овчиной их с Глинской любимым способом: «умориша его гладом и тягостию железною, а сестру его Аграфену [тёщу И.П. Фёдорова-Челяднина - Д.Д.] сослаша в Каргополь и тамо ее постригоша в черници".
**В последующие три года Старицкие приобрели особый статус при особе государя. На свадьбе царя Иоанна с Анастасией Романовой, 3 февраля 1547 г., князь Владимир был «в тысецких», а княгиня Ефросинья сидела «в материно место». Во время 1-го Казанского похода (декабрь 1547 – февраль 1548 гг.) государь оставлял двоюродного брата главой правительства в Москве: «А о всех своих делех царь и великий князь велел князю Володимеру Ондреевичю и своим бояром приходить к Мокарью митрополиту, а грамоты писал государь ко князю Володимеру Ондреевичю». Отправляясь во 2-й поход на Казань в ноябре 1549 г., царь вновь доверил князю Владимиру столицу и царицу Анастасию с новорожденной дочерью, царевной Анной: «князя Володимера Ондреевича отпустил на Москву и велел ему быть на Москве и дела своево беречь, а с ним царя и великого князя бояре".
***Обвинение Старицких в попытке отравления царской семьи с помощью рыбы имеет рациональное объяснение. По словам Петрея, во время торжественных обедов к столу государя последним блюдом подавалась сельдь особой породы из Переславля . Знаменитую ряпушку, или «царскую сельдь» поставляли крестьяне Горицкого Успенского мужского монастыря, расположенного на берегу Плещеева озера. Горицкий Воскресенский девичий монастырь, устроенный княгиней Старицкой на притоке Волги, снабжал кремлевскую кухню осетрами и стерлядями. В Волге и в ее притоках также обитает сельдь, однако на Руси ее не употребляли в пищу до середины XIX в. Волжскую сельдь называли «бешенкой», вызывающей отравление, и использовали для жиротопления. Лишь с 1860-х гг. ее стали заготавливать впрок методом посола. Вероятно, царские лекари заподозрили, что болезни и смерти членов государевой семьи были вызваны употреблением волжской сельди. «Бешенка» попадала на царский стол под видом переславской, чему способствовало совпадение названий монастырей, рядом с которыми находились рыбные слободы.
(Петрей П. История о великом княжестве Московском.// О начале войн и смут в Московии. М., 1997; Гримм О.А. Астраханская селедка // Сельское хозяйство и лесоводство. СПб., 1887)
****После торжественных похорон одна из дочерей Владимира Старицкого умирает еще раз, теперь уже от болезни. Другая дочь, Мария, в 1570 году выходит замуж за принца Магнуса, принеся ему в приданое всю Ливонию, рождает двух детей: Марию и Евдокию; а кроме того усыновляет еще двух детей. В 1588 году Мария, вернувшись в Россию, постригается в монахини и только в 1597 пережитая полвека назад казнь сводит ее в могилу. Её брат князь Василий, увы, после казни прожил всего четыре года и скончался в 1573 году.
*****О загадочной гибели первого сына Грозного – царевича Дмитрия, которому в момент «огненной болезни» царя с такой неохотой присягали Старицкие, говорит Иван Тимофеев в своем «Временнике»: «Когда царь, отец дитяти, по обещанию ради молитвы путешествуя на далекое расстояние от царствующего города, возвращался назад на ладьях к своему отечеству (к Москве) с Бела озера, из лавры святого отца Кирилла, по неведомому совету божию случилось неожиданно отроку из рук няни, погрузившейся в сон, упасть в воду, и тут ангелы взяли душу младенца. Поистине, это было ужасное, достойное слез чудо: тут не случилось никого, что невероятно. Разве мало тут было сберегателей? А это произошло единственно по промыслу (божию), ибо господь всеведущ, он творит судьбу дел рук своих и, как добрый строитель, промышляя о своих творениях, в себе самом скрыл свое неведомое определение». Гибель царевича произошла на Шексне, недалеко от основанного матерью Владимира Старицкого Горицкого Вознесенского женского монастыря, в который она сама была насильственно пострижена Грозным под именем игуменьи Евдокии в 1563 году.
