Катю с первой встречи хотелось прижать к себе покрепче, словно брошенного котенка. Доверчивая, зеленоглазая, по-пацански тоненькая и резкая, она стильно выглядела даже в дешевых украшениях, клетчатых рубашках и джинсах.
После уроков мы нередко вместо подготовки к олимпиадам уходили в разговоры и жизни. Казалось, пытливая бабочка Катиного воображения порхает над миром и приземляется на книжные страницы, собирая с них слова и выражения.
К одиннадцатому классу она, казалось прочитала все: мировую и русскую классику, мифы и легенды, фэнтези и детективы… Она кусками цитировала огромные фрагменты любимых книг своим голосом, голосом друзей, мультяшных героев, любимых артистов. Наблюдения девушки о прочитанном были абсолютно самостоятельными и оригинальными: она могла часами рассуждать о втором дне русских народных сказок, о глубоких подтекстах простеньких произведений Фрая, о теории Раскольникова, идеях Корана и Библии. Всегда с живым огоньком в глазах, с мощной энергетикой и непередаваемым блеском эмоций.
- Вот, должно быть, родители гордятся твоими успехами, - позавидовала я бестактно.
- У меня нет родителей, - сурово сказала девочка и съежилась от боли.
- Прости, Катюша, я не знала, - неловко извинялась.
И тут на меня обрушилась такая правда, что стало пусто.
- Папа в лихие девяностые сколотил отличный строительный бизнес. Он все умел: класть кирпичи и играть на гитаре, клеить обои и ходить со мной в Исторический музей, укладывать плитку и дарить цветы. Думалось, что летом мы поедем на море, а может, в пустыню. Чтобы папа, мама, я… Чтобы волны бились о берег… Чтобы таинственные следы оставались на песке…
Конкуренты убили маму в нашей новой квартире. Меня спасла соседка на даче. Несколько месяцев она шарахалась от любого шума, прятала пятилетнюю девочку в шкаф.
Папа отчаянно запил на полгода. Рядом со мной были нервные няньки, душевная соседка, лихие папины подружки с яркими губами и стоячими челками.
Потом папа заболел. Рак. Он отчаянно продолжал работать, лечился, хотя после очередного курса химиотерапии едва передвигался по квартире. И все-таки по субботам мы ходили в Исторический музей. Папа был лучшим экскурсоводом в мире, я каждый экспонат знаю, могу сутки водить экскурсии по музею.
Перед смертью он женился на соседке, перевел на нее бизнес, квартиры, сделал вклад на мое обучение…
В 11 лет я осталась одна. Новая мама после смерти отца работать не стала, бросилась устраивать личную жизнь. Денег хватило на год. По субботам я приходила на рынок, чтобы помочь устанавливать палатки, за это мне немного платили. К осени стало совсем тяжко, помогла подружка: ее маме в кафе нужна была посудомойка. Мое усердие здесь ценили высоко, да еще после уроков всегда предлагали горячий обед.
- Как же ты спасалась, девочка?
- Из кафе шла в библиотеку. Там делала уроки. Читала до закрытия, брала книжки домой. Дома пробиралась в свою комнату, закрывалась и читала…
- Да перестаньте вы, не надо плакать, Ирина Николаевна, - гладила меня по плечу Катя.
И было страшно противно: девочка ходит в школу, отлично учится, много читает… А какой ценой далось ей это образование? В каких скандалах и упреках живет она дома?
- Только не надо меня жалеть. Я справлюсь. Спасибо, маме, в детский дом не сдала. Слава Богу! – успокаивала Катя.
В улыбке этой девочки загадка. Как у Моны Лизы.
До новых встреч на канале «Фильмокнижие»