С тех пор, как товарищ Сталин оценил силу влияния кинематографа на массы, ни одна картина в СССР не выходила на широкий экран без личного одобрения вождя.
Это не слишком отвлекало от государственных дел, потому что кинопроизводство регулярно сокращалось, а в последние годы жизни вождя, выпускалось не больше 10-12 фильмов в год.
Некоторым лентам главный критик страны уделял особое внимание, например, работу братьев Васильевых «Чапаев», он смотрел 17 раз.
Даже чаще, чем американскую приключенческую драму «Морской ястреб», показ которой он запретил к прокату, считая вредной для советского зрителя.
В 1939 году, режиссер Иван Пырьев порадовал вождя очередным шедевром под названием «Трактористы».
Перед тем, как привезти ленту на Ближнюю дачу, рабочая версия прошла проверку на благонадежность у председателя Госкино товарища Дукельского, недавно назначенного на этот пост.
Когда Мосфильм облетела весть об аресте его предшественника – Бориса Шумяцкого – как предателя и шпиона (хотя, на самом деле, вождю не понравился его трезвый образ жизни), у режиссеров Советского Союза начались именины сердца.
Несмотря на то, что имя нового назначенца уже было известно, равно как и его прежняя должность в Воронежском НКВД, никто не мог поверить, что ситуация может стать хуже.
Все эти люди жестоко ошиблись.
Посмотрев отснятый материал, Семен Семенович, через секретаршу (тоже женщину с Лубянки), вызвал режиссера Пырьева, к себе в кабинет, к двум часам.
Когда Иван Александрович, на следующий день, прибыл в назначенное время, он час ждал в приемной, из которой новый начальник распорядился вынести все стулья (по привычке со старой работы).
Дождавшись, наконец, вызова, он услышал резкий вопрос, по интонации, больше похожий на обвинение в измене:
- Вы кто?
- Я Пырьев, кинорежиссер.
- На какое время у Вас был вызов?
- На два часа, - ответил Пырьев, предчувствуя нехорошее развитие событий.
- Во сколько Вы явились?
- В два часа.
В ответ разразился такой крик, что даже привыкший к шумовым эффектам работник сцены испугался за целостность барабанных перепонок.
- Четырнадцать!!! Четырнадцать!!! Сейчас четырнадцать часов, а два часа ночью бывает!!! Я вас научу относиться к работе с полной ответственностью!!! Вы совсем размякли в этом осином гнезде!!! – орал руководитель киноиндустрии, отточенным движением выхватывая пистолет из потертой кобуры.
Замечания по самой картине были высказаны в таком же тоне и сводились к одному: «Больше Сталина, больше», - громовым голосом вещал тов. Дукельский.
В результате, многие сцены пришлось переснимать, вывешивая на все стены портреты вождя, а сотни метров пленки вырезать.
Иван Пырьев, из-за непримиримых расхождений с начальником, убрал свою фамилию из титров, но это не имело значения, так как сюжет понравился вождю.
Осенью 1946, на очередном банкете в Кремле, Иосиф Виссарионович подошел к группе кинематографистов, оценивающе посмотрел на них и, повернувшись к Молотову, поинтересовался:
- Которые из них «Трактористы»? А-а, эти... Хорошо сыграли. Мне песни понравились.
Вячеслав Михайлович, скопировав снисходительно-удовлетворенное выражение лица, добавил:
- Согласен. Неплохо постарались товарищи.
Не обращая больше внимания на артистов, Иосиф Виссарионович, не спеша, направился к другому столу.
Актеру Николаю Крючкову, эта сцена в Кремле напомнила эпизод, описывающий рабовладельческий рынок, на острове Барбадос, из фильма «Морской ястреб», снятого по роману Сабатини «Капитан Блад».
А вся страна, не подозревая о своем рабском статусе, по меркам потусторонней цивилизации, продолжала строить светлое будущее, во благо одного-единственного человека – великого товарища Сталина.
ПОСТАВЬТЕ "ЛАЙК", ЧТОБЫ УВЕЛИЧИТЬ ОХВАТ СТАТЬИ. ПОДПИШИТЕСЬ НА КАНАЛ, ЕСЛИ ПОНРАВИЛАСЬ ПУБЛИКАЦИЯ.
Незавидная участь плененных генералов после войны
Ферапонт Головатый - подарки фронту, которых не было
Наглядная агитация в третьем рейхе
Непостроенные памятники Алсиба
Партийные собрания на Северном полюсе