Не знаю, как вы, а я почти уверен, что вся эта Великая Эпопея с пандемией и самоизоляцией придумана исключительно для того, чтобы окончательно отделить аппарат от населения. Закрытые двери, лимитированные посещения, мордатые охранники и электронные платформы для обращений граждан.
Раньше можно было заглянуть чиновнику в глаза и понять его суть.
Раньше был шанс достучаться, потому, что все, даже чиновники – живые люди. Сейчас и мы ни живы ни мертвы от страха перед вирусом, и общаться нам дозволено только с холодными мониторами гаджетов через стандартные формы обращений. Никому уже в глаза не заглянешь, вопрос не задашь, за жизнь не расскажешь. Они и мы, а между нами непробиваемая стена микросхем и форматов передачи данных. Цифровизация, мать её!
Но хватит ворчать. Перейду к делу.
Высокий суд Ленинского района прислал мне повестку. Я приглашался как заинтересованное лицо по делу №13-1699/2020 в кабинет 202 20 ноября 2020 года. Обилие нулей и двоек в повестке меня не насторожило. А зря. По итогу, суд отработал на «2», а меня оставил с 0.
Тема разбирательства, в общем, была понятна. Представитель истца решил срубить с ответчика, т.е. с меня ещё 30 000 рублей за своё участие в деле. Эти господа уверены, что я деньги печатаю по ночам под кроватью. Одну ночь рубли, вторую евро, третью доллары, четвёртую фунты, пятую йены, шестую – юани. Такая подкроватная валютная неделька.
К заседанию я подготовился тщательно и первый раз собирался в суд в отличном настроении. Так называемый, представитель, сильно подставился с пакетом документов и предоставил мне возможность получить доказательства вполне достаточные, чтобы совершить поворот всего дела. Подробности писать не буду. Пусть это станет для противника маленьким нервным потрясением.
Накануне суда случилось несчастье. Умер Заслуженный тренер Советского Союза Виктор Иванович Швецов. Человек, которого я уважал, уважаю и буду помнить и уважать столько, сколько удастся прожить в здравом уме и твёрдой памяти.
На прощание из-за суда я попасть не мог по определению. Суд – в одиннадцать, прощание в двенадцать. Ехать с тремя пересадками через весь город с одного берега Оби на другой. Словом, я мысленно извинился перед Виктором Ивановичем и без пятнадцати одиннадцать был на ул. Связистов у дома 159.
Но со Связистами как-то не связалось, что называется, готовился к драке, а попал в цирк. Хотя с нашим судом подобное происходит постоянно.
На входе меня остановил судебный пристав. Пожилой и усталый. Процедура обычная. Достал паспорт, выложил на стол металл из карманов, расстегнул сумку. Все на автомате. Только в работе системы случился сбой. Пристава не интересовали бомбы, ножи и автоматы. Его мучал всего один вопрос: чего я припёрся? Естественно, не в такой грубой форме.
- Вы к кому?
- К судье Фёдоровой на 11 часов.
- Вас нет в списке! На одиннадцать часов ( пристав называет фамилию истца по моему делу).
- Так я по этому делу прохожу ответчиком.
- В списке нет, значит, не проходите. Приказом Председателя суда вход ограничен, только по спискам.
Сказать, что я выпал в осадок, значит, не сказать ничего. Сразу всплыло, как в разгар самоизоляции суд в моё отсутствие вынес решение, даже не изучив представленные мною доказательства. История повторялась. И не как комедия.
- И что мне делать?
- Звоните судье 350-90-06.
Звоню. Трубку берёт секретарь судебных заседаний. Объясняю ситуацию. Девочка куда-то уходит, спустя пару минут возвращается и сообщает «Заседания не будет. Дело на кассации».
- Кстати, о кассации, - обрадовался я, - скажите, пожалуйста, почему в кассационной инстанции нет информации об уведомлении истца?
О кассации я напишу отдельно. С ней случилась очень забавная история, прекрасно иллюстрирующее работу суда.
На мой вопрос птичка-секретарь недоумённо отвечает вопросом: «А я откуда знаю? Я даже в дело заглянуть не могу. Оно в Кемерово!». И кладёт трубку.
Я понимаю, что разговаривать со мной никто не хочет, в суд меня не пустят и если я не обзаведусь каким-то реальным доказательством, что по повестке приходил, но меня отправили восвояси, может случиться тоже, что и весной. Вынесут решение и в нём напишут: «был уведомлён надлежащим образом, на заседание не явился.»
Снова возвращаюсь к приставу у входа. Прошу сделать отметку на своём ходатайстве. К этому времени произошла смена караула. Пожилого и усталого сменил молодой и бодрый. Под два метра ростом, с памятью цифрового диктофона. Он сходу отказался делать какие-то отметки, наизусть процитировал документы, запрещающие мне чего-то требовать и куда-то проходить. После чего подробно проинструктировал: как следует носить маску и что она должна закрывать.
- Почему у вас не надета маска?!
- Почему не надета? Вот она… - показываю лицо, маску, паспорт, в надежде, что сличив мою физиономию с фотографией, он поймёт, что намордник имеет место быть.
- Не надета! У вас не закрыт нос!
Я натягиваю маску и пытаюсь задать вопрос: как мне поступить в сложившихся обстоятельствах, чтобы подтвердить свою явку по повестке.
- Вот! Она снова слезла!!! Я последний раз предупреждаю, и буду вынужден вывести вас из здания!
И смотрит с таким подозрением, как будто я сейчас на него наброшусь и стану целовать взасос с целью гарантированного заражения COVID-19.
Мне в голову приходит счастливая мысль: снять на телефон себя, пристава и настенные часы с датой. Отличное доказательство того, что был в нужный день и в нужное время, но не пустили. А «не пустили» просто написано на физиономии пристава.
- В здании суда фото и видео съёмка запрещена законом.
Я не знаю, какие законы этот здоровяк читал, и кто их ему показывал, только запрета на фото и видеосъёмку к фойе и коридорах суда не существует. Это следует из Указа Президента РФ от 31 декабря 1993 года №2334 «О дополнительных гарантиях прав граждан на информацию» и N 1-ФКЗ (ред. от 06.03.2019) "О судах общей юрисдикции в Российской Федерации" от 07.02.2011.
Впрочем, гражданин приставу доказать ничего не может. Потому, что пристав лицо при исполнении, а гражданин – морда, которая никого не интересует.
Бессмысленная дискуссия продолжалась ещё минут пять, после чего я отбыл восвояси. Мир ковид воздвиг непреодолимую стену между мной и судом.
Попытка успеть на прощание с Виктором Ивановичем Швецовым тоже не увенчалась успехом. Свои гвоздички я положил на снег на территории крематория.
Но у меня остались вопросы: судья знала, что проход ограничен списком? Судья знала, что вызвала меня в суд? Судья знала, что заседание не состоится? В суде есть мой телефон и другая контактная информация? Просто из вежливости, меня можно было предупредить о том, что моё присутствие не требуется?
На все вопросы можно ответить однозначно: «Да».
Ответ «нет» напрашивается на вопрос: «Уважает ли суд граждан своей страны».
Только кому теперь этот вопрос задать? Только монитору компьютера. Цифровизация, мать её!