Последняя неделя ноября выдалась богатой на антироссийские провокации
Сначала американский эсминец с говорящим названием «Джон Маккейн» вторгся в российские территориальные воды, дав повод командованию Седьмого флота заявить, что США не признают российского суверенитета над акваторией залива Петра Великого. День спустя американская армия устроила цирковое представление, на несколько часов перебросив транспортными самолётами из Германии в Румынию целых две ракетных установки HIMARS и символически постреляв в сторону Крыма. То обстоятельство, что расстояние от бывшей Бессарабской губернии до российского полуострова составляет 250 километров, а дальность американской системы в варианте РСЗО всего 40 миль (чуть больше 64 километров) и 100 миль (160 километров) в варианте носителя оперативно-тактических ракет, никого не смутило. Западные обозреватели бодро отписались, что, мол, «американская армия приготовила для русских в Крыму ракетный сюрприз». Что ж: как говорится, писать — не мешки таскать, можно много, и с подвывертом.
В четверг, 26 ноября, на третий день вербального «наступления» в атаку на позиции русских пошла немецкая пехота. Точнее, министр обороны ФРГ, многоуважаемая (на самом деле нет) Аннегрет Крамп-Карренбауэр. Выступая перед депутатами бундестага, эта фрау заявила буквально следующее:
«Факт, что российская сторона вложила значительные инвестиции в модернизацию своих Вооружённых сил, что она располагает новыми видами вооружений, что угроза стала более явственной… Мы должны усилить нашу позицию, призвав вести переговоры с Россией по таким вопросам, как разоружение, с позиции силы. Эта всегда была хорошая позиция германской внешней политики, и так должно остаться в будущем».
Рус, сдавайся!
Неплохая заявка, не так ли? Госпожа Крамп-Карренбауэр намерена требовать российского разоружения с позиции силы. В XX веке союзники дважды обсуждали с немцами вопросы разоружения с позиции силы: в 1918-м и 1945 году. В обоих случаях этому предшествовали годы чудовищной мясорубки, сожжение сотен городов и гибель десятков миллионов человек. Только уплатив такую цену, великие державы могут ставить друг перед другом вопросы разоружения в директивном порядке.
Ничего подобного в последние десятилетия не происходило. Напротив, после поражения СССР в холодной войне Россия постепенно восстанавливает своё могущество, шаг за шагом возвращая утраченные позиции. Коллективный же Запад так и не сумел совершить технологический рывок и уйти в недостижимое для сиволапых русских сияющее технобудущее. Напротив, «первый мир» вошёл в фазу очередной и очень глубокой трансформации с не до конца понятными перспективами: у НАТО «умер мозг», американцы и европейцы больше не лучшие друзья, бразилизация США превратилась из красивой демографической теории в реальность, данную жителям американских городов в ощущениях. И даже Католическая церковь внезапно осознала замшелость своих догм и кинулась нагонять прогрессивную молодёжь, благословляя гей-браки и воспевая радости (анального?) секса.
Иными словами, столпы западного мира трещат, крошатся и местами рушатся, а сам он пребывает в состоянии динамического равновесия, при котором всё как бы на своих местах, но куда-то быстро скользит и не очень понятно меняется. В любом случае говорить о преемственности германской политики, когда в немецких школах нормой считаются турецкие и арабские имена, очень смелое предложение.
А давайте мериться?
Но, может, дело не в институциональном превосходстве, а в грубой силе? Может, бундесвер стальной громадой нависает над нашими границами, готовый в любой момент сокрушить малочисленные и плохо вооружённые российские дивизии и силой принудить Москву к ликвидации «запрещённых» ракет, отказу от боевой авиации, бронетехники, артиллерии крупных калибров и ограничению армии 100 тысячами контрактников?
Давайте посмотрим. По состоянию на 2019 год в сухопутной армии ФРГ служили целых — барабанная дробь! — 62 тысячи военнослужащих. В структурном отношении современная немецкая армия — это четыре армейских корпуса, в составе которых находятся пять танковых и пять мотопехотных дивизий. Дивизии эти, правда, крупные, «нажористые», состоящие не из полков, а из бригад. Но даже если считать в бригадах, получается негусто: 23 соединения, из них только девять укомплектованы людьми и техникой, а все остальные — «заготовки» на случай большой войны и всеобщей мобилизации. Каковой, впрочем, никогда не будет, поскольку в 2011 году правительство ФРГ отменило обязательный призыв, а следовательно, даже в случае крайней нужды сможет рассчитывать или на бывших контрактников (которых в обществе не так уж и много), или на совершенно необученных гражданских, полезность которых в современной войне околонулевая.
Сравнивать эту структуру с миллионной российской армией, большая часть которой сосредоточена в западных регионах, имеющей на вооружении около 20 тысяч единиц бронетехники и более 800 одних только истребителей, даже как-то неловко. Несмотря на меньшую и хуже работающую, чем у Германии, экономику, наша страна сохранила неизмеримо более мощную военную силу.
Чисто гипотетически Берлин мог бы надавить на экономические рычаги — как-никак второй внешнеторговый партнёр РФ после Китая. Но есть пара но. Во-первых, Москва уже вторую пятилетку живёт под санкциями, но Крым сдавать почему-то не собирается. Так что давление в этом направлении так себе идея. С другой стороны, эпидемия коронавируса уже ввела суперсанкции против всех экономик мира, в том числе и немецкой. И усугублять положение в Берлине желающих особо не найдётся.
Концентрированная сила, дистиллированная мощь
Вообще, в Европе уже почти 15 лет процветает мода на женщин — министров обороны. Тон задали Скандинавские страны, известные своими славными воинскими традициями трёх-четырёхвековой давности и храбрым нейтралитетом в последние пару столетий. В 2013 году к этому увлечению присоединилась и Германия. Ключевую роль в феминизации традиционно мужского ведомства сыграла канцлерин Ангела Меркель, в лучших советских традициях рассаживающая на ключевые должности свои креатуры и руководствующаяся принципом «выбирать не способнейших, а удобнейших». Что же, как говорится, на вкус и цвет все фломастеры разные.
Для Европы это не первое и не последнее увлечение. Когда-то модными были поющие мальчики-кастраты, затем теории расизма, после — толерантности и мультикультурализма. Теперь вот мода на женщин — министров обороны. Бывает. Притом для европейцев практика-то, возможно, и не совсем бессмысленная. Может, это тонкий намёк заокеанским кузенам на эффективность поддержки, которую американские войска получат в случае чего от европейских союзников. А может, и просто надёжный способ держать военные бюджеты в руках хороших людей. На последний вариант намекают двух-трёхсоставные фамилии с интересными приставками, характерные для министресс: такие фамилии у кого попало не встречаются.
Что касается Крамп-Карренбауэр, то у немецких политиков есть стойкое ощущение, что фрау может быть не просто креатурой Меркель (что очевидно и всем известно), но и Вашингтона. В частности, один из наиболее видных левых политиков ФРГ, в прошлом председатель Социал-демократической партии Германии Оскар Лафонтен отмечал, что госпожа министр не устаёт учить окружающих «трансатлантической солидарности», но при этом откровенно гробит франко-немецкое военное сотрудничество и под разговоры о русской и китайской (!) угрозе не даёт Берлину снизить зависимость от США в военном отношении.
Сама Крамп-Карренбауэр утверждает, что без американской военной помощи Германия не способна обеспечить свою безопасность, а потому должна участвовать в программе ядерного устрашения (в рамках которой немецкие ВВС должны в случае конфликта применять американские ядерные бомбы) и помогать сдерживанию КНР. Проамериканская позиция Крамп-Карренбауэр выражена столь чётко и однозначно, что дело дошло до прямой критики со стороны главы Франции Эммануэля Макрона, который обвинил немецкую чиновницу в «неправильном понимании истории» и заявил, что «полностью не согласен с её позицией».
То, что немецкие города находятся под прицелом русских баллистических ракет в основном из-за размещения в их окрестностях американских баз, хранилищ ядерного оружия и центров управления, министр предпочитает не замечать, отмахиваясь от критиков рассуждениями про ту самую «трансатлантическую солидарность».
В общем, заявления этой замечательной женщины лишь отчасти являются отражением позиции Берлина, а отчасти — США. Где у неё заканчивается собственно немецкий и начинается американский дискурс, вопрос неоднозначный и, можно сказать, загадочный.
Пугают — значит, будут договариваться
Зачем американцам понадобилось именно сейчас нагнетать страсти? Возможных объяснений несколько. Во-первых, это может быть прощальный «подарок» от Дональда Ивановича, который таким образом решил максимально осложнить злейшим друзьям из Демпартии восстановление диалога с Россией и перезаключение ракетных договоров, принципиальным противником которых он является. Но это маловероятный вариант: масштаб пакостей не тот, чтобы всерьёз испортить и без того плохие отношения.
Не исключено, что за провокациями, наоборот, стоят военные, связанные с командой Джо Байдена (хотя, наверное, правильнее говорить Камалы Харрис). В этом случае вскоре после передачи власти и инаугурации нового президента Вашингтон сделает Кремлю некие предложения. Например, о продлении Договора об ограничении стратегических наступательных вооружений (СНВ-3). Логика поведения в этом раскладе такова, что американская сторона старается показать, насколько Вашингтон может быть неприятным, и тем самым подстегнуть желание Москвы нормализовать отношения. Как говаривал старина Аль Капоне, добрым словом и пистолетом от человека можно добиться гораздо большего, чем одним только добрым словом.