Познать себя — это познать не то, чтó нам хочется и мечтается, насмотревшись на других, а то, чтó нам действительно нужно, потому что, в конце концов, мы есть то, чтó нам действительно нужно, к чемý мы предназначены, ради чегó нас привели в этот мир, растили и хранили в нём, ради чего мы с болью проходим через всё то, чтó нам хочется и мечтается, чтобы оставить его. Таким образом, познать себя это познать дело, ради которого создан весь наш телесный, духовный, нервный и душевный организм, а также наша нравственная направленность.
Для того, чтобы понять, ктó я есть: человек-тело или человек-Совесть, я должен обратить внимание на закономерности моего поведения: если моим поведением управляет страх потерять жизнь моего тела, значит я ещё тело; если моим поведением управляет страх перед угрызениями Совести, и я, чтобы спастись от этих пыток, подчиняю страх за своё тело страху перед Совестью, — я есть Совесть.
Причём, телом является не только физическая плоть, но и духовное и душевное существо человека, то есть вместилище его умственных способностей и чувственных потребностей. Есть люди, которые заботятся лишь о своей физической оболочке: они её кормят, греют, одевают, украшают, охраняют от перенапряжения, а порой и вообще от всякого утруждения. Есть также люди, которые знают, что физическая плоть становится намного здоровее, если недоедает, недогревается, напрягается, трудится и т.д. Есть также люди, который могут жить и в хроническом голоде, холоде, недосыпании, в ветхой одежде, в бедном жилище, но только чтобы было побольше занятости, дел, трудов, событий, книг, разговоров, общения, видов, звуков, возможности смотреть картины, слушать музыку, ходить на концерты, выставки, встречаться с друзьями, высказывать мнения, изрекать суждения, заводить знакомства и проч., — эти люди панически боятся одиночества, безмолвия и бездействия, угрожающего их духовному организму. И вот и те, и другие, и третьи не являются людьми-Совести, потому что ради удовлетворения своих разнообразных потребностей могут пренебрегать Её требованиями и заглушать Её укоры с помощью всех видов своей пищи или опьяняющих средств. Так что не нужно путать людей-Совести с интеллектуалами, книжниками и всезнайками всякого рода, а также с людьми искусства и литературы, мастерами всевозможных ремёсел и ценителями бесчисленных умений, ибо все они могут поступать так же бессовестно, как и все извращённо или естественно заботящиеся о своём физическом теле.
Но ни те, ни другие, ни третьи не вызывают ни осуждения, ни обвинения. Каждый должен безоглядно заботиться о том, чтó для него, во-1-х, действительно, а во-2-х, важнее прочего. Цельность забот, нераздвоенность внимания, искреннее и самоотверженное стремление служить лишь одному господину всегда вызывает уважение, симпатию и умиление. Но когда люди-тела при выгодном для них случае начинают изображать из себя людей-Совести, да ещё и мнят себя таковыми, то кроме отвращения, ненависти, презрения и гадливости они ничего вызывать не могут.
Пророк говорил не: «Горе вам, чревоугодники, блудники, эстеты и болтуны», а «горе вам, лицемеры», то есть те, которые надевают на себя личину Совести, чтобы, не будучи достойными уважения, пожинать плоды уважения.
Отличать себя от не-себя — значит отличать главное от вспомогательного, нравственное — от телесного, духовного и душевного, цель — от средств и орудий, а значит понимать, что для любой нравственности (хоть созидающей, хоть разрушающей) необходимо познание, изучение и развитие средств, которые даны ей для проявления своего существа. То есть средства нужно познавать, изучать, упражнять и совершенствовать, но наличие нравственной цели всегда устанавливает меру и познания, и изучения, и совершенствования, ту меру, которая необходима для удовлетворения нравственных потребностей или достижения целей нравственного устремления. Без нравственной цели познание и совершенствование любых средств превращается в самоцель и уродует нравственный организм человека.
Если я живу для собственной корысти и всех целей достигаю ложью, или живу для Общего Блага и ко всем целям иду правдивым путём, мне в любом случае нужно необходимое познание, изучение и развитие данных мне внешних и внутренних средств, и мои нравственные цели в любом случае определяют меру этого познания, изучения и развития.
Но если у меня нет никакой нравственной цели — ни доброй, ни злой, то праздное любопытство и тщеславие обрекают меня на бесконечное и бессмысленное познание, изучение и развитие как внешних, так и внутренних средств. Так, не имея нравственной цели, люди становятся средствоманами познания, изучения и развития своих способностей. Отсутствие нравственной цели погружает их в океан скуки, тоски и кошмаров, от которых спасаться нечем, кроме как алкоголем познания, дурманом изучения и совершенствования одной способности вслед за другой.
Если бы оголтело-ненасытное познание внешнего и внутреннего мира было истинным предназначением этих людей, чтобы плодами их безумия могли пользоваться люди нравственно цельные и устремлённые, то это безумие, наверное, можно было бы ещё как-то оправдать. Но горы бессмысленных познаний никому не могут быть нужны, их количество и качество не может пригодиться ни для одной нравственной цели. Мало того, эти горы, среди которых вырастают люди всех цивилизованных обществ, являются страшным грузом, от которого вынужден мучительно освобождаться каждый Богоустремлённый человек. И так как этого явления не избежать, потому что бездельники были, есть и будут, то труды Богоустремлённого человека по освобождению себя от полчищ ненужных познаний можно считать мученичеством и расплатой за эти уродства, а значит искуплением преступлений цивилизации.