Они пришли к нам поздней осенью, когда уже облетела листва с деревьев, когда птицы улетели в теплые края, когда весь урожай с полей был собран. Мы укрылись в своих теплых домиках и, как всегда, ждали зимы. Но беда пришла к нам с другой стороны.
Мы – простые землеробы. Дети седьмого поколения рода Синего Пламени из провинции У-8. Мирные люди, которые из года в год продолжают жить на своей земле. Никогда и никого мы не трогали, а любое оружие было чуждо нашим рукам.
В нашем мире много провинций. У-8 только одна из них. Не самая большая, не самая маленькая, не самая богатая и не самая бедная. Мы жили в самой обычной невзрачной провинции, ни о ком больше не думали, и ни на что не влияли. Где-то кто-то говорил, что в Центре время от времени меняется власть, но нас это абсолютно не касалось. Мы чувствовали себя в полной безопасности.
Но потом пришли они.
Их были целые полчища. Сотни, тысячи, десятки тысяч. Как саранча, они залетели на нашу землю, и начали грабить ее.
Сначала мы не понимали, что происходит. Наши старейшины отдали все общие запасы, в надежде, что этого хватит. Но не хватало. Сколько бы им не отдавали, всегда не хватало.
Когда на складах припасы закончились, закованные в доспехи солдаты начали приходить в наши дома. Они безжалостно отбирали всю пищу. Всю. До последней капли. Не жалея ни детей, ни стариков, ни женщин. Попросту отбирали все.
Почти никто не сопротивлялся. Ходили слухи, что кто-то в другом конце провинции закрыл склад и не пустил туда солдат. Когда они начали открывать его силой, человек бросился на них с вилами, пытаясь отогнать от своего добра. Но его тут же связали и утащили с собой. Больше его никто не видел. Старые люди начали говорить о том, что мы не можем ничего сделать. Надо смириться. И мы молча отдавали всю еду, которая у нас была.
Вся эта паника подкреплялась еще и древней легендой, которой у нас пугали непослушных детей. Якобы в давние времена провинциями правил божественный род. Они были посланниками небес, которым дана была земля и народ на ней. Они должны были заботиться о доверенном. И сотни лет так оно и было – провинции процветали, а народ жил счастливо. Пока во главе рода не стал сумасшедший правитель. Его главной особенностью было то, что он никак не мог утолить свой голод. Он ел и ел, пока вся еда в провинциях не закончилась. Его голод был бесконечным. Когда его подданные заявили, что уже больше нечего подавать к его столу, он со зверской силой набросился на них – разорвал и приказал поварам приготовить их мясо. Под страхом смерти они согласились. Когда рта правителя дотронулась человеческая плоть, высшие силы прокляли его и его род. Они были сброшены в адскую бездну, где должны были целую вечность отмаливать свой грех. Но Правитель и так уже был проклят. В аду его встретили с почестями – он стал одним из демонов. Таким же жестоким и ненасытным.
Старые люди рассказывали легенду о том, что во время своего свержения Правитель пообещал вернуться и закончить свое дело. Сейчас же многие со страхом шептались о том, что нашу еду везут именно ненасытному Правителю.
У нас в семье было восемь человек. Отец, мать, дедушка и пятеро детей. У меня был старший брат и трое младших сестер. Прошлым летом мне исполнилось 20 лет. Пару недель назад наши запасы опустошили солдаты. Отец не сопротивлялся, с грустью наблюдая за тем, как припасы, на которые он как каторжанин, работал целый год, увозят со двора. Он, молча, сдерживал своего старшего сына, который то и дело был готов броситься на приезжих.
- Успокойся. Успокойся.
Оказалось, что ночью ему удалось спрятать несколько мешков зерна – закопал их в небольшом лесу в нескольких сотнях метров от нашего дома. Но никто об этом не говорил. За все время мы даже между собой об этом не говорили. Ночью отец тайно выходил из дома и через пару минут возвращался с полными карманами зерен. В темноте он его молол, в темноте мать выпекала хлеб. Это было нашей единственной едой, но многие не имели и этого.
Через пару недель я заметил, что в поселке практически не слышно собачьего лая. Не было видно и кошек. Нередко видел, как по покрытых снегом ветках мальчишки пробуют поймать воробья. Дети, от которых остались только кожа и кости.
Мне было не по себе от того, что у нас есть что покушать. Да, я тоже похудел. Да, мы не ели вдоволь. Но мы не голодали. И не по себе было не только мне одному.
Брата не было дома весь день. Он пришел только под вечер с перекошенным лицом.
- Отец! – чуть не закричал он. – Отец! Мы должны им помочь!
- Что случилось?
- Помнишь Иру с соседней улицы? Мы учились с ней вместе… У нее сегодня умерла младшая сестренка. От недоедания…
- И?...
- Мы должны им помочь, - повторил он. – Иначе все остальные тоже умрут. Мы должны дать им…
Брат не договорил, так как отец остановил его звонкой пощечиной.
- Замолчи! – прошипел он. – Замолчи и больше не смей поднимать эту тему!
- Но, отец, - брат не мог поверить. – Ты не понимаешь? Они умрут! Как ты можешь смотреть на это? Они умирают от голода, когда мы ед…
Последовала вторая пощечина.
Брат сумасшедшими глазами уставился на отца.
- Все? Успокоился? – через зубы прошипел отец. – А теперь послушай. Мне жаль того ребенка, но не я виноват в его смерти. И я бы помог, если это было бы в моих силах. Но мы, прежде всего, должны думать о себе. У нас восемь ртов! И уже меньше трех мешков зерна. Что ты думаешь, с нами случиться, если мы раздадим его всем вокруг? А если об этом еще и узнают солдаты? Об этом ты подумал? Зима только началась. Все самое худшее еще впереди. Если ты не хочешь видеть чужого горя, не выходи из дома!
Декабрь прошел как в тумане. Упало много снега. Даже каких-то корешков для супа невозможно было найти. Солдаты окружили наш поселок, и днем из него невозможно было выбраться. Ночью же были по одинокие попытки поймать хоть какую-то рыбу в озере неподалеку или поставить какую-то ловушку в лесу. После такой попытки нашего соседа нашли замерзлым в куче снега.
Мы пытались без надобности не выходить из дома. Отец еще больше сократил наш паек. Мне не раз бурчало в животе, но я не жаловался – в поселке все было гораздо хуже.
У нас по соседству жила семья с трема маленькими детьми. Часто до этого я видел, как они втроем играли возле дома. В последнее они стали появляться все реже. Я не очень удивился – как и все остальные, они не доедали. Но, видимо, их родители что-то приберегли, потому что все они как-то держались.
День перед Новым годом был очень красивым. Светило солнце, температура поднялась выше ноля, было даже достаточно тепло, как на такую пору. И хоть снег начал таять, под ногами была мокрая каша, я все же не удержался, чтобы не выйти на солнышко.
По соседству возле дома весело играли дети. Они громко смеялись и лепили снеговика. В такт им я также улыбнулся. Но вдруг меня что-то насторожило. Я присмотрелся. Детей было двое. Только двое. Неужели третий заболел?
Брат больше не спорил с отцом по поводу еды, но я также не мог смотреть на то, как все вокруг голодают. Люди угасали один за другим. Трупы высохших от голода мужчин и женщин лежали прямо на улице, так как некому было их хоронить. Мы с братом порывались помочь измученным родственникам хотя бы по-человечески попрощаться с умершими, но отец и этого не разрешал – нельзя было привлекать внимания.
На следующий день все повторилось – дети снова весело играли во дворе. И их снова было только двое. Не понимал почему, но их веселье казалось мне странным. Конечно, родители отдают своим детям все, что могут, но неужели им удалось спрятать столько еды? Тем более, что солдаты каждую неделю врывались в дома и снова все обыскивали. В этот раз я увидел и их мать – женщина была такой же, как и раньше. Не было и намека на торчащие кости, как это было у моих родителей.
Женщина нервно посмотрела по сторонам и что-то выбросила за дом. Увидела меня и на пару секунд застыла. Если бы я не знал ее с рождения, мог бы подумать, что она что-то скрывает. Она быстро пришла в себя, кивнула мне в знак приветствия, и зашла в дом.
Уже темнело, как я осторожно подошел к их дому. Что-то не давало мне покоя. Я должен был убедиться, что у них все в порядке. Отец убил бы меня, если бы узнал, поэтому я вышел, когда он был занят.
Осторожно обошел соседский дом из той стороны, где не было окон. Мог бы просто постучаться и зайти в дом, но что-то мне подсказывало, что мне будут не рады – отец семейства никогда не казался мне хорошим человеком.
Я встал на что-то круглое и чуть не упал. Придержался рукой за стену и посмотрел вниз. Пришлось протереть глаза – я не мог поверить. Там лежали… кости. Я присмотрелся внимательно. Что за кости? Весь скот и птицу от нас отобрали. Неужели на охоте… меня чуть не вырвало, когда я понял, что лежит возле костей.
Это были пальцы. Маленькие человеческие пальцы, видимо, принадлежащие ребенку.
Я пошатнулся. Понадобилось время, чтобы осознать все это. Что?.. Что тут происходит?
Сделал несколько шагов к другой стене дома и осторожно заглянул в окно. Внутри была уютная комната. Дети бегали из угла в угол, весело смеялись. Женщина что-то готовила. Я присмотрелся внимательно. Она очень быстро и рассеяно разрезала что-то на куски. Это была нога. Человеческая нога!
Через пару минут мы с отцом и братом ворвались в их дом. Женщина закричала, а ее муж бросился на нас с острым топором. Нам пришлось немного повозиться, чтобы связать ему руки. Но даже в таком положении взгляд у него казался бешеным.
Женщина сразу же разрыдалась и все рассказала. Солдаты отобрали у них абсолютно все припасы. Сначала ее муж охотился на кошек и собак, несколько раз ему удалось убить пару ворон. Он ходил в лес на охоту. Но потом его поймали солдаты, сильно избили и отправили домой. Несколько дней он не мог стать с постели. Потом еще пару дней не мог найти никакой живности вокруг (в лес больше не решался пойти). Почти неделю они ничего не ели. Дети плакали, просили кушать. Он долго сидел дома, случая все это, а потом схватил топор и зарубил старшего сына. Разрубил его на части и приказал жене готовить. Они были такими голодными, что она не могла отказаться.
Меня бросило в жар, потом в холод. А что они думали делать, когда этой «еды» им бы не хватило?
Мы забрали детей в свой дом. Мужик что-то там рычал, но слов невозможно было разобрать. Дедушка приказал читать молитвы, когда его увидел.
- Проклят он, - прорек старик. – Убийца детей… людоед… Нет ему теперь покоя на этом мире…
Дед собрал совет старейшин. Пришло только четыре старика. Те, которые еще остались в живых. Они должны были решить, что делать с теми людьми. В иное время их бы засудили до казни, но что было делать сейчас?
- Я думаю, высшие силы их уже наказали, - сказал один из старейшин. – Их рассудок помешался из-за голода. Пусть уходят отсюда. Их дом будет сожжен, а они… Теперь пусть высшие силы решают их судьбу.
- А что делать с остальными? – резко вмешался брат.
На него посмотрело несколько пар удивленных глаз – вмешиваться в совет старейшин было невероятной дерзостью.
- Что ты имеешь в виду сынок? – мягко спросил наш дед.
- Откуда знать, что где-то еще люди не убивают людей для того, чтобы выжить. Вы можете проследить за всеми? Вы знаете, что происходит в каждом доме? Люди голодают. И причина этому – не плохой урожай. Нас хотят убить! Хотят уничтожить! Разве можно вот так вот сидеть и ждать, когда все вокруг умирают от голода?
- Мальчик, и наши семьи посетила та же участь, - тихо сказал другой старик. – И наши ряды поредели… Но что мы можем сделать? Их сила – выше нашей. Мы можем только смириться и ждать, когда высшие силы смилуются над нашим родом.
- А если не смилуются? – уже чуть не кричал брат. – Почему мы ничего не делаем? Разве у нас недостаточно взрослых мужчин? Неужели они не могут защитить свои семьи?
Старейшины только грустно покачали головами.
Брат вышел из дома и громко захлопнул дверь. Я пошел за ним.
- Безрассудные старики! – шипел сквозь зубы брат. – Безрассудные старики! Как они могут?...
- Брат, у тебя есть какой-то план? – тихо спросил я.
Мы убежали на следующую ночь. Старейшины как раз приказали сжечь соседский дом. Под шумок мы с братом взяли две небольшие сумки с теплыми вещами, и побежали в сторону леса. Мы должны были покинуть пределы поселка незамеченными. Если солдаты ничего не заподозрят, у нас будет больше времени.
Еще в тот вечер брат поделился со мной своим планом:
- Припасы, которые у нас отобрали, куда-то отвозят. Если бы их бросали прямо в поле, люди уже давно бы их нашли. Значит, их куда-то прячут. Там должны быть горы зерна, муки, овощей, птицы и скота. Для всего этого нужно иметь большое место. Большое защищенное место. Куда никто лишний попасть не может. В пределах нашей провинции есть только одно такое место – старый имперский склад. Им уже очень давно никто не пользовался, но расположен он очень удобно – практически по центру провинции. Может, потом припасы будут отвозить куда-то в другое место, но складывать их первое время разумнее всего именно там.
- Что ты хочешь сделать?
- Нам нужно пробраться на тот склад. Узнать, какая там охрана. А еще лучше прихватить что-то с собой. Так мы покажем остальным, что нужно бороться. Что не такие мы и слабые. Только так они будут сопротивляться. На старейшин не стоит больше надеяться. Они и так уже на пороге смерти. Им все равно. Нам надо думать обо всех остальных. О детях. Нельзя, чтобы так…
Я его прекрасно понимал, но…
- Там, наверное, куча солдат. Как мы туда проберемся. Нас же…
- убьют? – закончил за меня брат. – А мы и так умрем, если не будем ничего делать. Ты думаешь, на сколько еще хватит того припрятанного зерна? Еще на месяц максимум. Так еще два рта прибавилось – соседских детей тоже нужно кормить. Если ты хочешь сойти сума, как тот мужик, или умереть в муках от голода – оставайся. Я не буду тебя за собой тянуть. Но лучше умереть, пытаясь хоть что-то делать, чем…
Я посмел оглянуться только, когда мы вошли в лес. Пылающий дом был виден в темноте даже сюда. Наверное, он привлечет внимание солдат. Ну и хорошо. Может, это их отвлечет на какое-то время.
Мы шли три дня и три ночи. Из еды у нас был только снег. Из питья – только снег. Начала шелушиться кожа на лице, губы потрескались и запалились. Мы шли лесами и безлюдными дикими полями, где самым страшным, кого мы могли встретить, был волк. Но не волков мы боялись больше всего.
На утро четвертного дня мы вышли к широкой дороги. Спрятались за большими кустами и какое-то время просто наблюдали.
- Склад должен быть за тем холмом. Я был там несколько лет назад. Тогда это было полностью заброшенное место. Посмотрим, как теперь.
Но нам пришлось задержаться – через дорогу прошел взвод вооруженных солдат. Патруль. Значит, это место все-таки охраняли. Брат не ошибся.
Мы лежали за кустами в глубоком саду, пытаясь даже не шевелиться. Цель была слишком близко. Но мы были такими уставшими.
Чтобы добраться до склада, нужно было перейти это дорогу. А ее охраняли. Мы наблюдали за ней целое утро. За это время патруль проходил 14 раз. Кроме того, брат подозревал, что это не единственная охрана.
Но нельзя было просто там сидеть и ничего не делать. Так мы просто умрем от холода. Когда следующий патруль отдалился на приличное расстояние, мы принялись ползти вперед. Локти то и дело проваливались в глубокий снег, но мы не сдавались. Сердце выпрыгивало из груди, когда мы пересекали дорогу. Но нам это удалось – мы скрылись из виду еще до того, как там прошел очередной патруль.
Уже начинало темнеть, когда мы спустились с холма. Становилось все холоднее и холоднее. Лицо обжигал морозный ветер. За все это время мы не встретили никого. Даже птицы и животные не попадались нам на глаза.
Но мы были уже близко. Еще до того, как наступила ночь, пред нами показалось помещение склада. В его окнах был свет. Значит, он уже не был заброшенным.
- Пошли! – только и сказал брат.
Мы оставляли следы на снегу. Я это заметил только теперь. Это очень нехорошо. Очень. Нам нужно было быстро пробраться внутрь и так же быстро оттуда уходить. Это было почти что нереально.
Заходить с главного входа было бы самоубийством. Но брат знал и другие входы. Нам повезет, если их также не охраняют.
На всех окнах были решетки. Но мы и так старались держаться от них подальше – кто его знает, кто там внутри.
На мое удивление, мы начала отходить от самого помещения. Где-то метров за пятнадцать от ближайшей стены брат встал на колени и начал разгребать снег. Ничего не спрашивая, я стал делать так же. На мое большое удивление под толстым шаром снега был какой-то люк. Нам пришлось потрудиться, чтобы его открыть – он примерз к земле.
- Это вход в подвал, - прошептал брат, когда мы спустились вниз. – Отец рассказывал, что его сделали, как запасной выход на случай пожара. Он ведет прямо к складским помещениям.
Уже через несколько десятков шагов в темноте мы почувствовали запах гнилья. Я не мог увидеть его выражения лица – мы двигались, полагаясь только на его ощущения. Через некоторое время туннель начал подниматься вверх. Я стукнулся головой о что-то твердое и мы остановились. Где-то здесь должен был быть выход из туннеля. Брат нащупал в потолке люк и медленно его открыл.
Мы вышли в небольшой коморке, наполненной мешками. Здесь был отвратительный и очень густой запах гнили. И шел он именно от мешков. Один из них был развязан. Я потрогал содержимое. Картошка. Полностью гнилая картошка.
У этого помещения было небольшое окошко, через которое внутрь попадало немного света. Я видел, как на все это с отвращением смотрит мой брат.
- Оно гниет, - тихо сказал он. – Оно просто гниет, а мы голодаем.
- Может, нам лучше возвращаться…
- Нет, пошли дальше.
Следующая комната была просто огромных размеров. Но гнилью здесь не воняло. Здесь было зерно. Некоторая часть была в мешках, небрежно скинутых под стену, остальное просто валялось рассыпанным на полу. На влажном грязном полу. Нет, мы ошибались. Никто не собирался перевозить продукты в другое место. Они прямо здесь и сгниют. Они никому не нужны.
Но зачем тогда их отобрали у нас?
Послышались шаги. Мы быстро спрятались за горой мешков.
- Высыпайте сюда! – послышался командирский голос.
Потом шуршание шагов, сопение каких-то людей.
- Быстрее!
Шаги участились. Я осторожно посмотрел через щель между мешками. Вдали виднелись какие-то люди. Они несли на плечах мешки и небрежно сбрасывали их на пол. Некоторых мешки развязывались и пшеница сыпалась на землю. На это никто не обращал внимания.
- Быстрее!
Возле входа стоял высокий крепкий человек в солдатской форме. Это он отдавал приказы. Через пару минут к нему присоединился еще один военный.
- Долго еще?
- Осталось два воза! Твои сколько привезли?
- Два воза с овощами и один с гречкой. Так себе улов. Но мы перетрясли все, что можно было. Есть еще два трупа. Но это прямиком к главному.
- Да, он это любит. Хорошо, что мы начали с этой провинции. Эти скоты такие мирные, что даже блевать хочется. Мы закончим свою работу еще до конца зимы.
- И оцепление вокруг провинции можно было не делать. Они закрылись в своих домах и сидят. Было всего две попытки прорвать границу. Но они стали кормом для главного.
Мне показалось, или один из носильщиков посматривал в нашу сторону? Я замер, пытаясь даже не дышать. Но мои опасения оказались напрасными – минут через пятнадцать все вышли из помещения и закрыли за собой дверь.
- Они привезли с собой мертвецов для того, чтобы скормить их какому-то главному? Я правильно услышал? – брат вышел из укрытия.
Я только пожал плечами.
Мы не могла взять с собой много, но нам нужно было доказательство увиденного. Мы насыпали в свои сумки немного ржи – ее у нас в поселке уже много лет не выращивали. Я схватил в горсть немного пшеницы и быстро начал ее жевать – уже четыре дня у меня во рту не было ничего, кроме снега. Брат сделал то же самое.
Склад охраняли, хоть и не так сильно, как мы того ожидали. Нужно было собрать большую силу, чтобы сопротивляться. Может быть, по дороге придется зайти и в другие поселки. Но мы должны были это сделать. Только обязательно нужно будет снова засыпать снегом вход в туннель.
Мы подкрепились зерном и направились обратно. Когда мы выйдем из туннеля, будет уже ночь. Хорошо, если на это время не усиливают охрану. Хотя, по словам солдат, можно было сделать вывод, что они не ждут на сопротивление.
В маленькой коморке с гнилой картошкой нас ослепил яркий свет. Я не успел ничего понять, как получил удар по голове.
Очнулся в каком-то влажном месте. Голова болела. Я сидел на полу, плечи были прислонены к стене. Но руки и ноги были свободно. Возле меня полусидел-полулежал мой брат. Он был без сознания.
Я посмотрел по сторонам. Это уже не был склад. Какое-то влажное помещение без окон. Но на стенах висело несколько факелов, так что было светло. В углу стояло большое кресло. Нам нем кто-то сидел.
Я попробовал встать, но поскользнулся и ударился плечом о стену, а рукой зацепил лицо брата. Это привело его в сознание. Несколько секунд он непонимающе на меня смотрел, а тогда его глаза округлились – он смотрел на кресло в углу. Вернее, на того, кто там сидел. Я тоже перевел на него свой взгляд.
На вид это был мужчина средних лет. Достаточно высокий и очень худой. Казалось, что он тоже проголодал пару месяцев. Кожа на лице была такой бледной, что казалась синей. Глаза были измученные и покрасневшие. Казалось, что каждое движение причиняет ему боль. Своими длинными тонкими пальцами он подносил что-то ко рту. Что-то темное.
- Как хорошо, что вы проснулись, - сказал он. У меня мурашки пошли от его глухого негромкого голоса. Казалось, так должен был бы разговаривать покойник из подземного мира. – Не очень вежливо было уходить так быстро, если вы пришли ко мне в гости.
- Кто ты такой? – брат с последних сил стал на ноги. Я последовал его примеру. В комнате кроме нас троих больше никого не было.
- Вы не узнали своего Правителя? – удивленно, но все еще спокойно спросил человек в кресле. – Мне всегда говорили, что жители этой провинции не выделяются почтением к императору. Мда… думаю, мне удалось преподнести вам урок. Если останется хоть кто-то, кому этот урок понадобиться.
От его смеха волосы становились дыбом. Никогда в жизни мне не было так страшно.
- Какого еще Правителя? Императоры уже очень давно не управляют этой страной.
- Твои сведения застарели, мальчик мой. Я вернулся. Пусть не вся семья… Но я вернулся. Видишь ли… мой отец сделал большую ошибку. Он не смог усмирить свои аппетиты. Но проклятие упало не только на него, но и на весь его род. Долго… очень долго мне пришлось ждать момента освобождения. Пришлось заключить сделку… Теперь отдаю свой долг. Право дело, хорошо, что у этой страны столько провинций. Если вашей не хватит, пойдем к следующей. Они же не общаются между собой. Не поддерживают друг друга. По одной мы сможем уничтожить хоть все. Но, думаю, парочки будет хватать. Мне же тоже должен кто-то остаться.
Человек поднялся с кресла. От него повеяло ужасным запахом. Больше всего он мне напоминал гнилое мясо.
- Мальчик мой, мне же тоже можно посочувствовать. Я проклят. Не могу утолить свой аппетит, сколько бы не ел. Всегда голодный. Всегда ненасытный. Все, к чему я прикасаюсь, превращается в гниль. Ты пробовал когда-то питаться гнилью? Разве я не заслуживаю сочувствия?
Он подошел на пару шагов ближе. Я просто не мог дышать от этого запаха.
- Но есть одно спасение. Человеческая плоть. Такой вот поворот судьбы. То, с чего все началось, спасает меня. Мне привозят убитых, но… Живая плоть должна быть намного лучше…
Брат схватил меня за плечо и попытался загородить собой. В непонимании я его оттолкнул. А тогда посмотрел перед собой.
Человек перед нами начал раздвигать свой рот. Он становился все шире и шире, пока не превратился в черную пропасть. Из пасти показался длинный черный язык.
У меня подогнулись колени – комната была настолько маленькой, что убегать было некуда. Я метнулся к двери – она была наглухо закрыта. Теперь я понял, почему здесь не было никого другого.
Тварь набросилась на меня. Еще секунда – и я бы оказался внутри той бездонной пасти. Если бы не мой брат. В последний момент он оттолкнул меня. Мы оба упали на пол.
- Возвращайся, если сможешь, и все расскажи, - быстро прошипел он. – Вы должны бороться. Не позволяй им сдаваться…
Я не успел ничего ответить, как брат вдруг вскочил на ровные ноги. В руках у него был нож, который мы прихватили с собой из дома. Он всегда умел спрятать его так, что никто не мог найти. Секунда – и он бросился с ножом прямо в пасть к чудовищу. Поняв, наконец, что он собирается сделать, с закричал и попытался задержать его за руку. Но ухватил только пустой воздух.
Момент – и брат пропал в той черной пропасти. Я понимал, что был следующим. Отодвинулся как можно дальше – оружия у меня не было.
Но и чудовище не спешило нападать. Из его пасти послышался глухой рев. Его начало трясти. А вместе с ним тряслось и все вокруг. От каменного потолка отламывались куски и падали на пол. Я прикрыл голову руками. Что же мне делать?
Чудовище упало на землю. Его широкая пасть снова превратилась в человеческий рот. Из которого струями текла кровь. Ручьи темной красной жидкости вытекали из его носа, глаз, ух. Потрескалась кожа на лице, руках. Оттуда тоже сочилась кровь.
Несколько минут я наблюдал за тем, как из существа вытекает вся жидкость, а его тело превращается в сухие ткани. Еще миг – и кожа с костями рассыпалась на прах.
Все внутри постепенно разваливалось. Я хватил упавший с потолка камень и бросился выбивать дверь. Мне это удалось только с третьего раза. На выходе из помещения стояло два охранника. Они удивленно переглядывались, но решали прервать «трапезу» своего главного. Тем же камнем я оглушил первого еще до того, как они меня заметили. Со вторым пришлось немного повозиться, но и тут я справился.
Бежал оттуда сломя голову. Слезы стекали по моих щеках. Брата не было. Брата больше не было. Но я помнил его последние слова. Мы не должны были сдаваться. Не должны были быть легкой добычей для всяких тварей. Это или другое, но на нашем пути будут и дальше встречаться чудовища. И мы должны дать им отпор.