На территории Северо-Кавказского федерального округа сейчас проживают более 100 тысяч вынужденных переселенцев из Чечни. Они получили от государства сущие крохи или, как на Попов-Хуторе под Владикавказом, «картонные» домики за оставленные в республике добротные дома и квартиры. Многие из них уже утеряли и статус, и всякую надежду на достойное возмещение утраченного имущества. А некоторые все еще стучатся во всевозможные инстанции. еще сентябре 2010 года президент России Дмитрий Медведев признал их проблемы и поручил правительству выработать новый порядок выдачи компенсаций. Но воз и ныне там.
Бездомные «русские чеченцы»
Соседние с Чечней регионы в период военных действий приняли десятки тысяч беженцев. Чеченцы по национальности со временем вернулись домой, а вот «русские чеченцы» осели на новых местах безвозвратно. Но жизнь их превратилась в вечную борьбу за выживание.
Некоторое время назад Миротворческая миссия генерала Лебедя провела опрос среди переселенцев, оставшихся в Северной Осетии. Выдержки из этих анкет, предоставленные главой «Славянского союза Осетии» Владимиром Писаренко, по его словам, «отражают мнение большинства вынужденных переселенцев из Чечни».
Тридцатисемилетняя русская женщина из Владикавказа сообщила, что уехала из-за «страха за свою жизнь». В марте 1995 года у нее были убиты в собственном доме родители. Все имущество сгорело.
Престарелая осетинка из селения Хумалаг рассказала в анкете, что в ее доме расположился штаб Радуева, и «не было возможности для дальнейшего проживания». Ее семья потеряла две квартиры и дом. Женщину приютили родственники, а сын с семьей сейчас не имеют жилья.
Дедушка-осетин написал, что уехал из-за боевых действий, спасая семью. Оставил в Чечне квартиру и автомобиль. Сын подорвался на мине и потерял правую ногу. Сейчас инвалид и трое других взрослых членов семьи ютятся в одной комнате общежития.
Картонные домики
Чуть больше 30 семей вынужденных переселенцев из Чечни в середине 90-х годов были размещены на Попов-Хуторе, наспех построенном на южной окраине Владикавказа. Место им досталось живописное, в ущелье Кавказских гор, но вот дома оказались хлипкими. Их соорудили из ДВП на мелких фундаментах, не подходящих для местности с высоким уровнем грунтовых вод. Строения эти быстро обветшали, и даже после облицовки кирпичом продуваются ветрами и трещат по швам. Порой у них сносит крышу.
Многие русские жители бежали из Чечни еще до бомбежек Грозного в декабре 1994 года, поэтому их даже не хотели признавать вынужденными переселенцами. Но оставаться в республике они больше не могли. Геннадий Третьяков вспоминает, как в столице республики начали открыто продавать оружие с ограбленных военных складов, а стрельба на улицах стала обычным делом. Тогда и решили бежать. Родители остались на свой страх и риск, но потом, в затишье между бомбежками, забрали и их.
«У них был свой дом. У меня квартира в Грозном, – рассказывает Геннадий– На эту Пасху ездили туда, проезжали мимо моего дома – вроде бы стоит, снаружи восстановлен. Живут, наверное, там. Это на улице Богдана Хмельницкого, где новый аэропорт. А в войну я проезжал, там на балконе дыра была, наверное, из танка туда попали. Сейчас дыры залатали». Но возвращаться в Чечню Третьяковы совсем не хотят. В Северной Осетии им спокойнее.
При переезде семья получила 20 тысяч на ремонт домика, в котором не было внутренней отделки. «На краску да обои и то не хватило, пришлось самим доделывать», – поясняет Геннадий Витальевич.
Статус вынужденного переселенца у него есть, но сейчас это уже не играет роли. Когда у него в очередной раз от ветра потрескалась крыша, он просил власти помочь хотя бы с покупкой шифера, но ему никто ничего не дал. «Мы уже ничего не требуем. Бесполезно, – вздыхает он. – Кто хорошо зарабатывает, тот помощи не ждет. У меня писем с просьбами помочь штук 20 уже. И в этом году писали и во Владикавказ, и в Пятигорск. Ответа нет».
Виктору Гогину заявили, что его статус вынужденного переселенца просрочен. «Стали говорить, что раз мы получили жилье, то нам ничего не положено. Хотя эти наши дома сложно назвать жильем. Когда бывают сильные ветра, раза два в год, стены рушатся. Облицовка двух стен у меня уже падала. Ее восстановили, но сейчас она опять в трещинах. И крышу после таких ветров каждый раз ремонтируем».
У Виктора Алексеевича в Грозном осталась квартира, но в ней уже по липовым документам живут чеченцы. У самого Гогина настоящие документы на руках, только возвращаться в Чечню он не хотел бы, «потому что жить там сложно будет». «Они приглашают русских, но сегодня они одно говорят, а что будет завтра, неизвестно. Уверенности нет», – говорит он.
«Нам обещали капитальное жилье построить, а построили быстросборочные дома, – сетует другой хуторянин Виктор Кушнарев. – Здесь подпочвенные воды близко, и ДВП сыреет, дома гниют. Фундаменты рушатся от воды. И все равно каждая семья обживается, как может. Все деньги у нас идут на обустройство. Руки нам нельзя опускать».
«Хочется вернуться»
Многоэтажный дом, в котором жил Виктор Кушнарев в Грозном, был восстановлен после первой чеченской кампании, но окончательно разрушен во второй войне и потом снесен. У семьи был еще и частный дом, который сожгли боевики. Возвращаться некуда, но родовой казак надеется, что придет время, и он снова будет жить на земле, где остались могилы его предков.
«В Чечне дышится лучше. Там воздух родной, – признается Виктор Кушнарев, добавляя, что его мечты не разделяют те, кому за 60. «Нужна нормальная государственная программа по возвращению. Чтобы не в одиночку туда ехали, а чтобы было компактное поселение. Если в станицу, чтобы там было не меньше 500 человек. В Грозный нужно вернуть 30-40 тысяч русских, но чтобы была реализована программа их трудоустройства. Я работал на машиностроительном заводе «Красный молот», и 90 процентов русских специалистов работали на заводах».
Среди чеченцев у Виктора Александровича было много друзей. Он умеет отличать хороших людей от «зверей-ваххабитов». Его беременную жену, которую ногами избивали 18-летние пацаны, спасла мать его друга-чеченца. «Кадыров молодец, он жестко взялся, а без жесткости там было нельзя. Сейчас город развился. Там даже не пахнет войной, – отмечает он. – Хотя мы видим, что творится в мире. В Дагестане взрывают, и в Чечне все может повториться».
Поручение есть, порядка нет
Какое ни есть, а жилье у беженцев на Попов-Хуторе свое, так что ситуация у них получше, чем у подавшихся в другие регионы и до сих пор мыкающихся по чужим углам. Тем не менее, переселенцам обидно, что государство лишило их денежных компенсаций. Рядом пример пострадавших в осетино-ингушском конфликте, которым, по словам Кушнарева, выплачивают за сгоревшие дома по миллиону рублей. «В нашем отношении не делается вообще ничего. Мы абсолютно бесправны», – с горечью отмечает он.
В сентябре 2010 года президент России (тогда им был Дмитрий Медведев) поручил правительству определить новый порядок оказания государственной поддержки россиянам, утратившим жилье и имущество в результате войны в Чеченской Республике и покинувшим её безвозвратно. Межведомственная рабочая группа подчитала, что на удовлетворение потребностей всех беженцев потребуется 92 миллиарда рублей. Однако государство, по мнению чиновников, имеет юридические обязательства лишь перед одной категорией граждан – перед вынужденными переселенцами, состоящими на учете в органах местного самоуправления в качестве нуждающихся в жилых помещениях. Таковых в России начитали семь тысяч человек.
Большей части беженцев из Чечни Россия ничего не должна, потому что они утратили статус вынужденных переселенцев. В результате одни вообще ничего не получили, другим выплатили по 20 тысяч на человека, но не более 120 тысяч на одну семью. Жилье на эти деньги, естественно, не купишь. Некоторым дали крышу над головой, как казакам в Северной Осетии, но, увы, она оказалась ненадежной.
Чиновники насчитали таких переселенцев 113 500 человек и признали, что именно эта категория людей наиболее активно обращается в органы власти. Лет десять назад, когда в горах сидели моджахеды и Грозный лежал в руинах, они радовались уже самому факту того, что остались живы. Но с тех пор Чечня за счет щедрой федеральной помощи расцвела, ее жители, чеченцы, получили компенсации, втрое превышающие самые большие выплаты «русским чеченцам», которые продолжают до сих пор влачить жалкое существование на съемных квартирах или в непригодном жилье.
Перед этими людьми у России есть только моральные обязательства, но это не значит, что о них можно забыть. На взгляд главы «Славянского союза Осетии» Владимира Писаренко, «игнорирование проблем русскоязычной части переселенцев из Чечни, замалчивание и затягивание этих проблем сегодня приведет к ещё большему обострению межнациональных отношений завтра», поскольку у вынужденных переселенцев уже выросли дети. «Вина за всё, что произошло в Чечне, лежит целиком и полностью на прежнем руководстве РФ, и сегодня необходимо оперативно исправить произошедший перекос», – заявил Писаренко в Пятигорске на заседании «круглого стола», призванного ответить на вопрос «Что препятствует выполнению поручения президента от 2010 года?»
Причины проволочек искали и правозащитники, и представители органов власти и переселенческих организаций. Они предложили издать очередной президентский указ о новом порядке государственной поддержки беженцев и соответствующее постановление правительства о механизме реализации. Очень не хотелось бы думать, что история с неисполняемыми указами превратится в сказку про белого бычка.
Автор- Светлана Болотникова.