Когда я начинаю смотреть интервью с кем бы то ни было… Не так… Я начинаю смотреть интервью с кем бы то ни было для того, чтобы что-то узнать об этом «кто бы то ни было». Это не касается, наверное, только Гришковца. Про него я вряд ли узнаю что-то новое, мне он полезен, как антидепрессант. Что касается Михаила Зыгаря, то я во сто крат больше хотел узнать про него больше, чем о ком-то другом, потому что книжек он написал много, а что он за персонаж, я так и не знал. Его «дождливый» фит бэк не играл ему на руку в моих глазах. И все же: «Кто Вы, товарищ Зыгарь?»
Вы думаете мне это удалось узнать за два с небольшим часа эфирного времени? Как бы не так! Все это время собой заняла Ксения Анатольевна, дай ей Бог здоровья и мужа хорошего. Да так заняла, что иногда подмывало встать и громогласно спросить: «Госпожа Собчак, Вам часом зрители не мешают?!?» «Не мешают, не беспокойтесь, сидите уж…», ответила бы она и продолжила задавать свои идиотские вопросы: «Хороший или плохой Ельцин?» «Хороший или плохой Хрущев?» «Кого ты больше любишь, маму или папу?» «Что такое хорошо и что такое плохо» Маяковский написал для детей, чтобы именно детям дать какие-то морально нравственные ориентиры. Когда сорокалетняя баба начинает мыслить категориями «хорошо»-«плохо», в этом нет ничего, кроме галимого инфантилизма.
Большую часть программы занимали ее сложные вопросы, когда минут пятнадцать она описывает свой взгляд на вещи, а потом спрашивает, согласен ли гость с этим взглядом? И еще пятнадцать минут пытается убедить гостя в своей правоте, если он с ней не согласен. С таким подходом на гостя времени не остается или тому все выделенное ему время приходится оправдываться, почему он не такой, как Собчак.
Все, что успел от себя сказать Михаил Зыгарь, это «люди важнее новостей», а ««Дождь» был сектой в хорошем смысле этого слова…» Все… Так и осталось для меня загадкой: «Кто Вы, товарищ Зыгарь?»
