Маша – это дочка моего мужа от первого брака.
Она и в нежном возрасте была девочкой нервной. А как наступил зверь-пубертат – нервными стали все вокруг. А Маша просто бешеной.
В один особенно удачный для окружающих день у Маши совпали тридцать три несчастья.
Из того, что я помню. Она рассмотрела у себя целлюлит. Младший брат разбил ей экран планшета. Девочки исключили ее из закрытой группе в ватсапе и кто-то там еще отписался от нее в Тиктоке.
На десерт Маша поссорилась с мамой очно и с папой по телефону.
Папа отказался покупать новый планшет взамен разбитого. Всего за 50 тысяч малышке нужен был планшетик.
И вот Маша орет, что жизнь такая невыносимая ей не нужна, пойду вешаться, где мой шарфик.
Тащит стул, шарфик на люстру пристраивает.
Ее мама выдержкой не отличается, тоже орет. Всякое злобное. Про Машу, про ее отца, своего бывшего мужа, про горькую свою судьбу.
Конечно, без зрителей им орать неинтересно. Маша звонит бабушке. Она же моя свекровь. А мама звонит Машиному папе. Он же мой муж.
Как там бабушка – несложно догадаться. А мой муж начинает бегать по потолку. В планшете-то он дочурке отказал. Но я вижу, что уже просчитывает в уме варианты, чем бы ее купить, но подешевле 50 тысяч. И смотрит в сторону двери: мчаться, утешать, спасать.
Потому что и Маша, и ее мама требуют его немедленного появления. Иначе, может, и второй шарфик найдут.
Идея о том, что и Маша, и ее мамочка либо самоубьются, либо в психушку поедут за попытку суицида, меня бесстыдно радует. Но здравый смысл берет верх: понятно, что все ограничится криками и очередными вымогательствами.
А если муж поедет – то все это затянется на полночи. Прощай, тихий вечер вдвоем. Мне одной укладывать малышей.
А мой отложенный латунный самовар превращается в новый Машин планшетик тысяч за двадцать!
От последней мысли я про себя взывыла.
Давай,- говорю я мужу мрачно,- мне телефон.
Я великий переговорщик. Сейчас террористы сдадутся она успокоится и тихо пойдет спать. Никуда ехать не нужно.
Никакого плана беседы у меня не было. Просто уплывающего от меня самовара было жалко.
- Манечка, - начинаю. – Как же ты собираешься вешаться на люстре, ты же себя толстой объявила? Упадешь вместе с люстрой, позор один.
- Я на крюк шарфик зацепила, он 100 кг выдерживает, - сопит Маша. – Я на ютьюбе все про это посмотрела.
Подготовилась, бармалейка!
- Маш, а когда ты умрешь (На том конце Маша издала горестный всхлип, а муж от ужаса округлил глаза), этому противному Павлику твоя комната достанется, хоть он и планшет разбил. И мама только его любить будет. Маруся, а твой папа останется в моем личном пользовании! И твои чудесные шорты с пайетками я Ксении отдам.
- Они ей велики – Маша уже пищала жалобно.
- Ты знаешь, она в эти шорты вату засунет, если понадобится. Но носить будет.
Маша, они ведь все от тебя отпишутся. Вообще подписчиков не останется, ни одного!
Последний аргумент Машу добил.
- Что же делать мне теперь – уже шепотом рыдала глупая потерянная девочка.
- Иди спать. Сейчас. Молча. Планшет привезешь к нам, я его починю. И покажу фишку, как видео снимать: тысячу новых подписчиков гарантирую.
Поработаю ради разнообразия твоей феей, а не злобной мачехой.
Итог: Машенька пошла спать!
Муж остался дома.
Но расслабленного вечера не получилось.
Андрей по телефону успокаивал маму и порывался ехать уже к ней.
Я спешно изучала, как вообще снимать это дурацкое видео. Добывала секретные фишки для несчастной Маши.
Самовар я так и не купила. Даже и не вспомню, куда разошлись отложенные на него деньги.
Но Машу-то я спасла!
Вместо медали выдала себе большой кусок торта.